Мы были необходимыми условием западного уюта

Первый раз я выехал за границу в декабре 1995 года в рождественский Париж. Сколько же километров я намерял по Парижу пешком! Кстати, там почти не было пыли. Грязи и мусора хоть отбавляй, но пыли почти не было. Только один раз я протер тряпочкой свою обувь. В эти дни бастовали транспортники, а потому в парижском метро можно было ездить бесплатно, но я всё равно ходил по городу пешком. Исходил все, что собственно ассоциируется с литературным, историческим, придуманным Парижем.

Когда уже не было сил идти, я вызывал жутко дорогое парижское такси и возвращался в гостиницу. А в гостинице я валился на то, на чём можно было сидеть или лежать. И, разумеется, включал телевизор. Причем какие-то главные телеканалы типа TF-1. И что же я там видел? А видел я там в самый прайм нашего пьяного Борю Ельцина, который дирижировал оркестром или по пьяни не выходил из самолета в Ирландии. Я видел юных бомжей в Петербурге, которые жили в каких-то жутких местах и нюхали клей.

Я увидел в сытой Франции кучу всяческой чернухи про мою страну. Вроде бы тогда считалось, что мы перестали быть интересными всему миру. Вроде бы мы уже как-то пообвыклись с тем, что стали «Верхней Вольтой с ракетами». Однако же в сытой Европе нас очень много показывали. Показывали наши грязь, беду, безнадегу.

Я долго не понимал этого. А сейчас начинаю понимать. Им в то время очень нужно было показывать наши негоразды, чтобы лучше ощущать свой собственный цивилизационный уют. Действительно начинаешь как-то особенно ценить собственную, часто бессобытийную, но по-своему уютную действительность, когда видишь, как в других местах плохо и неспокойно. И в 90-е, и в 00-е на Западе работал самый настоящий анти-National Geographic, новостная машина, которая показывала обитателям Запада «весь мир в огне». Это было очень важное условие западного цивилизационного уюта.

Я понял, как это работает и ощущается в прошлом году, когда весь мир, и даже обустроенный Запад, буквально вспыхнул. Мы увидели многое, казавшееся раньше непредставимым. А у нас было тихо и спокойно. А мы как-то сдержанно и мужественно переживали ковидные испытания. И даже опустошения магазинных полок у нас толком не случилось.

Наблюдая разгром Миннеаполиса и Нью-Йорка, Портленда и Парижа, я ощущал самый настоящий цивилизационный уют. Понимаю, что есть в этом нечто низенькое. Вообще не всё в нашем эмоциональном и чувственном основывается на кристально чистом и хорошем. И я желаю добра всем странам и народам, которые попали в полосу испытаний.