Авторский блог Владимир Шумсков 08:34 1 мая 2017

Метафизики и диалектики. Публичная власть и экономика. Статья шестая. Окончание.

Но сегодня, каждый грамотный и образованный человек обязан уметь мыслить, как метафизически, так и диалектически.

Мои некоторые читатели недоумевают: «Разве метафизический способ мышления, о котором писали классики марксизма-ленинизма, не изменился за прошедшие двести лет? Это ведь, по сути, научный, абстрактно-логический способ мышления, который и сегодня опирается на формальную логику и на метод индукции? Метафизический способ мышления – это, разве, не способ мышления современных ученых?».

Отвечаю. Метафизический, как и диалектический (кстати, тоже научный) способы мышления, конечно, развиваются и находятся сегодня на определенном этапе развития.

При этом сами законы формальной и диалектической логики, как и их методы индукции и дедукции не меняются.

Но сегодня, каждый грамотный и образованный человек обязан уметь мыслить, как метафизически, так и диалектически.

Мы, диалектики, называем в ХХI веке метафизиками тех людей, которые мыслят только метафизически, т.е. только абстрактно, применяя к любой ситуации, к любой системе только законы формальной логики и только метод индукции (от частного к общему, от простого к сложному и от конкретного к абстрактному).

Человек становится метафизиком, когда он забывает, что индуктивные (общие, абстрактные) умозаключения дают ему не достоверные, а лишь вероятные, правдоподобные заключения (выводы).

Когда человеку закон формальной логики (закон непротиворечия) мешает увидеть в жизни «единство противоположностей», то человек, даже, если он ученый, невольно становится метафизиком. И тогда от него мы только и слышим: «Не надо скатываться на частности! Не надо всё упрощать! Не надо всё конкретизировать!». Короче, не надо мыслить диалектически!

Думающий человек, который хочет сегодня действительно познать истину в той или иной ситуации или системе, должен уметь подняться до диалектического уровня, применяя метод дедукции, т.е. метод восхождения от общего к частному, от сложного к простому и от абстрактного к конкретному.

Абстрактных истин не бывает, истина всегда конкретна!

Дедуктивные умозаключения позволяют выводить из истинных посылок, при соблюдении соответствующих правил как формальной, так и диалектической логики, истинные заключения (выводы).

Читайте работы классиков марксизма-ленинизма, не только для того, чтобы найти в них ответы на сегодняшние вопросы, но и для того, чтобы овладеть диалектикой, диалектической логикой и диалектическим способом, и методом мышления.

На диалектический способ и диалектический метод мышления опирался К. Маркс, когда писал свой «Капитал».

На диалектический способ и диалектический метод мышления опирался В. Ленин, когда размышлял о теории познания.

В частности, В. Ленин писал: «В теории познания, как и во всех других областях науки, следует рассуждать диалектически, т.е. не предполагать готовым и неизменным наше познание, а разбирать, каким образом из незнания является знание, каким образом неполное, неточное знание становится более полным и более точным». (Т. 18, стр. 102).

И ещё: «От живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике – таков диалектический путь познания истины, познания объективной реальности». (Т. 29, стр. 193).

Чтобы не загружать экономическую статью философскими рассуждениями, назову две главные ошибки метафизически мыслящих сегодня людей.

Во-первых, метафизики рассматривают любой объект (предмет, явление или факт) реальной жизни обособленно, выдернув его из реальной ситуации (системы), забывая, что он существует и проявляет свою роль (функцию) только в связи с другими окружающими его элементами.

Во-вторых, метафизики саму ситуацию (систему) рассматривают, как застывшую, забывая, что всё течет, всё изменяется и развивается в собственную противоположность.

Как говорил Гегель, любое явление, доведенное до крайности, превращается в собственную противоположность.

Противоположность – один из двух «борющихся элементов» конкретного единства, которые являются сторонами противоречия.

Противоречие (диалектическое, системное) – это взаимодействие противоположных, взаимоисключающих друг друга элементов (элемента и антиэлемента), которые вместе с тем находятся во внутреннем единстве и взаимопроникновении, выступая источником самодвижения и саморазвития систем объективного мира.

Сегодня метафизический способ мышления часто называют клиповым мышлением. И это справедливо!

Дискретное, фрагментарное, клиповое мышление – это сегодняшний этап развития метафизического мышления. В результате оно всегда выдаёт абстрактные, вероятные (правдоподобные) заключения.

Непрерывное, системное мышление (системный подход) – это сегодняшний этап развития диалектического мышления. Его конечный результат – конкретные, истинные выводы.

И ещё. Читатели удивляются: «Как же так? Если советский народ в 1917 году начал сознательно строить своё государство, свою экономику, следовательно, «общественное сознание стало творить общественное бытие». Значит, марксистский постулат о первичности бытия (базиса, экономики) и вторичности сознания (надстройки, публичной власти) опровергла сама жизнь? Законы Советской власти стали «выше экономических законов»?! Значит, публичная власть в угоду своей государственной политики может отменить тот или иной «экономический закон»?».

Отвечаю по порядку.

Прежде всего, процитирую К. Маркса, Ф. Энгельса и В. Ленина, дабы мои читатели рассуждали именно о марксизме, а не о «псевдомарксизме».

«Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание». (К. Маркс. Т. 18, стр. 6-7).

«Согласно материалистическому пониманию истории в историческом процессе определяющим моментом, в конечном счете, является производство и воспроизводство действительной жизни. Ни я, ни Маркс большего никогда не утверждали. Если же кто-нибудь искажает это положение в том смысле, что экономический момент является, будто бы, единственно определяющим моментом, то он превращает это утверждение в ничего не говорящую, абстрактную, бессмысленную фразу. Экономическое положение – это базис, но на ход исторической борьбы также оказывают влияние и во многих случаях определяют преимущественно форму её различные моменты надстройки: политические формы классовой борьбы и её результаты – государственный строй, установленный победившим классом, правовые формы… Существует взаимодействие всех этих моментов, в котором экономическое движение как необходимое, в конечном счете, прокладывает себе дорогу сквозь бесконечное множество случайностей. Мы делаем нашу историю сами, но делаем её при весьма определенных предпосылках и условиях. Среди них экономические являются, в конечном счете, решающими. Но и политические и т.п. условия, даже традиции, живущие в головах людей, играют известную роль, хотя и не решающую». (Ф. Энгельс. Т. 37, стр. 394-396).

И ещё: «Сознание никогда не может быть чем-либо иным, как осознанным бытием, а бытие людей есть реальный процесс их жизнедеятельности». (К. Маркс, Ф. Энгельс. «Ф. Фейербах. Противоположность материалистического идеалистического воззрений»).

В. Ленин по этому поводу писал: «Сознание человека не только отражает объективный мир, но и творит его… Мир не удовлетворяет человека, и человек, своим действием решает изменить его». (В. Ленин. Т.29, стр. 194-195).

Здесь, читатель, надо обратить внимание на термины: «творить» и «определить».

Творить – созидать, создавать нечто новое по замыслу.

Определить – то же, что обусловить.

Опираясь на это, диалектики основной философский вопрос «об отношении общественного бытия к общественному сознанию» формулируют сегодня таким образом:

«Общественное сознание творит общественное бытие, но творит его в той степени и настолько, насколько общественное бытие определяет общественное сознание».

Другими словами, люди не могут в эпоху, например, рабовладельческого строя, создать «капиталистическое товарное производство», ибо их общественное бытие в ту пору не имеет соответствующих ему производительных сил. Нет ни соответствующих капитализму средств производства, ни соответствующего сознания у людей того времени, что может иметь место именно такой способ деятельности. Аристотель, как утверждают историки, создавал краны, грузовики и самосвалы в виде игрушек для своего воспитанника – Александра Македонского. Но при этом в сознании Великого полководца и мысли не возникло, чтобы создавать эти машины для строительства, например, дорог. Зачем нужны какие-то механизмы, когда есть рабы!?

Сознательно творить общественное бытие, т.е. строить сознательно какой-либо общественный строй – это значит лишать стихийности развитие тех производительных сил и производственных отношений, которые саморазвиваются под действием экономических законов именно в данное время и в данном обществе.

Теперь, что касается взаимодействия «юридических законов публичной власти» и «объективных законов экономики».

Да, было дело! В двадцатые-тридцатые годы прошлого столетия находились в России политики и экономисты, которые отрицали не только «экономические законы при социализме», но и саму «политическую экономию социализма», как науку, призванную изучать эти самые законы. Особенно активно в этом направлении выступал Н. Бухарин, который писал, что «объективные экономические законы могут действовать только в стихийно-анархическом хозяйстве».

В этом его поддерживали другие, метафизически мыслящие экономисты. Они утверждали, что при плановой экономике «экономические законы» заменяются «законами Советского государства».

И только после выхода работы И. Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР» (1953 г.) объективные «законы экономики» и «политэкономия социализма» были признаны большинством советских экономистов.

И. Сталин в своей работе писал: «Некоторые товарищи отрицают объективный характер законов науки, особенно законов политической экономии при социализме. Они отрицают, что эти законы отражают закономерности процессов, совершающихся независимо от воли людей. Они считают, что Советское государство, его руководители могут отменить существующие законы политической экономии, и могут «сформировать», «создать» новые законы. Эти товарищи глубоко ошибаются».

После выхода этой работы, наука «политэкономия социализма» в один миг появилась.

До этого такой науки в СССР не было!

И тут, читатель, я хочу обратить твое внимание на один очень важный момент.

К. Маркс в середине XIX века писал: «Буржуазия во Франции и в Англии завоевала политическую власть. Начиная с этого момента, классовая борьба, практическая и политическая, принимает всё более ярко выраженные формы. Вместе с тем пробил смертный час для научной буржуазной политической экономии. Отныне дело шло уже не о том, правильна та или иная теорема, а о том, полезна она для капитализма или вредна, удобна или неудобна, согласуется с полицейскими соображениями или нет. Бескорыстное исследование уступает место сражениям наёмных писак, беспристрастные научные изыскания заменяются предвзятой, угодливой апологетикой».

Я, читатель, склоняюсь к мысли, что данное замечание касается не только западных экономистов! В двадцатом веке на эту скользкую дорожку встали и некоторые советские экономисты в СССР, став махровыми метафизиками.

Опираясь на закон непротиворечия своей формальной логики, они невольно отрицают качественное поэтапное развитие экономики в обществе через «единство и борьбу противоположностей».

«Противоречий при социализме не может быть! А если они есть, то они не антагонистические, а потому не имеют решающего значения!» - десятки раз я читал и слышал такие восклицания из уст советских экономистов. И понял одно!

Когда экономисты-метафизики пишут про «политэкономию капитализма», тогда для них «марксизм - учение всесильно, потому что оно верно!». А когда они пытаются проанализировать свою, родную «политэкономию социализма» с помощью законов формальной логики и метода индукции, улетая в свои «заоблачные абстракции», тогда для них «марксизм – это не догма, а руководство для действия!». И тогда они делают с ним, что хотят!!!

Искажают, извращают или выцепляют из работ классиков отдельные цитаты для того, чтобы подкрепить свой метафизический, т.е. правдоподобный, вероятностный вывод.

При этом истинное положение в экономике страны для них остается за семью печатями.

Противоречий в «социалистической системе хозяйства» они «умом не видят», ибо их метафизическое умозрение, подчиняясь формальному закону, не приемлет противоречий.

К тому же спуститься с облаков на грешную землю они не могут, т.к. не обладают диалектическим методом мышления – восхождение от абстрактного к конкретному. Вот и витают в своих «метафизических далях», не понимая при этом, что происходит с экономикой страны и куда она объективно развивается.

Поэтому не случайно Ю.В. Андропов уже в 1983 году в открытую призвал их, «познать по-настоящему страну и общество», в котором мы живем, и «дать грамотную, научную диагностику сложнейших экономических явлений». Призыв-то метафизики услышали, да толку-то от этого!

Есть народный анекдот: «Царь, посещая губернский город, не услышал звона колоколов. Спрашивает губернатора: «Почему не звонят колокола?». «У нас на это есть пять причин, - отвечает губернатор – «Первая – у нас нет колоколов! Вторая…». «Остальные не надо» - усмехнулся царь».

Вот и с Ю. В. Андроповым случилось подобное. На вопрос: «Почему нет научной диагностики экономических явлений?». Ему отвечают: «Есть пять причин. Первая – у нас нет диалектически мыслящих экономистов! Всех репрессировали! А марксизм выбросили на свалку истории!».

Поэтому, можно с уверенностью сказать, что с началом «холодной войны», с началом борьбы двух идеологий «пробил последний час» не только научной «политэкономии капитализма», но и научной «политэкономии социализма» и научной «политэкономии коммунизма».

Политическая экономия (политэкономия) – наука, предметом изучения которой являются производительные силы и производственные отношения, а также законы, управляющие объективным ходом их исторического развития.

У истоков зарождения этой науки стояли такие европейские ученые-гуманисты, как А. Смит, Д. Риккардо, К. Маркс, а также российские экономисты – А. В. Чаянов, Н. Д. Кондратьев, И.И. Скворцов-Степанов и др.

Работы этих ученых и составляют ту настоящую экономическую науку, которую сегодня называют классической политической экономией.

Не знаю, как в европейских социалистических странах, но в СССР при Л. Брежневе, точно речь уже стала идти не о «политэкономии социализма», а об «идеологии социализма». Научным считалось то, что было полезно социализму! А точнее, что выгодно было для «господства бюрократии»! «Научная метафизика» у некоторых ученых превратилась в «научную схоластику», благодаря которой они и истинный марксизм превратили в «цитатник», а политэкономию, как науку – в набор метафизических, абстрактных понятий, подкрепленных к месту и не к месту цитатами из работ классиков марксизма. Вот так в двадцатом веке классическая политэкономия, которую породили гуманисты XVIII и XIX века, разделилась на два идеологических течения – «Либеральная политэкономия» и «Социалистическая политэкономия». В результате такого разделения, экономисты этих течений потеряли связь с классической политэкономией, т.е. с настоящей экономической наукой.

Не зря сегодня всё чаще и чаще раздаются голоса о том, что сегодня ни на Западе, ни в России нет «политэкономии, как науки».

Поэтому ни либералы, ни коммунисты от КПСС, выбросив из своего идейного багажа истинный марксизм-ленинизм, т.е. диалектическое мировоззрение, не могут до сих пор внятно и четко сказать гражданам России, на каком этапе развития находится экономика страны и откуда, и куда она движется.

Поэтому я уверен, читатель, что без истинного марксизма-ленинизма, который опирается на материалистическое понимание истории, на диалектический способ и метод мышления и на диалектическую логику такие науки, как «политэкономия капитализма», «политэкономия социализма» и «политэкономия коммунизма», создать невозможно.

Настоящая научная политэкономия, опираясь на марксизм-ленинизм, исходит из того, что в каждом отдельном секторе экономики существуют, присущие только ему «способы производства» и «экономические законы».

Следовательно, развитие производительных сил, а стало быть, и производственных отношений, неукоснительно подчиняется тем экономическим законам, которые присущи и значимы, существенны именно для этого экономического уклада.

Теперь несколько слов о взаимодействии юридических и экономических законов.

Если размышлять диалектически, то обратное действие публичной власти на производительные силы и на экономику страны может иметь только три варианта.

1-й вариант. Публичная власть может своими юридическими законами способствовать объективному развитию производительных сил, т.е. действовать в том же направлении, куда «несет их рок событий», тогда в стране наблюдается ускорение производительных сил и рост экономического развития. Юридические законы в этом варианте не противоречат экономическим законам.

2-й вариант. Публичная власть может своими юридическими законами запрещать и тем самым тормозить рост производительных сил, действовать против их объективного хода развития, тогда в стране наблюдается разрушение производительных сил и спад экономики. Ибо при этом юридические законы противоречат экономическим законам.

3-й вариант. Публичная власть может действовать по принципу «шаг вперёд, два шага назад». Она может одними законами запрещать и тормозить рост производительных сил одного уклада (сектора) экономики, а другими законами способствовать развитию производительных сил другого уклада (сектора) экономики. В этом случае, в каком-то секторе экономики публичная власть ускоряет процесс экономического развития, а в каком-то – замедляет, разрушая тем самым его производительные силы.

Именно по третьему варианту действовала Советская власть с 1921 года прошлого столетия.

Одними законами она ограничивала и сдерживала производительные силы коммерческого сектора, а другими – поддерживала социалистические производительные силы (колхозы и кооперативы) и насаждала государственно-монополистические (совхозы и госпредприятия).

А вот президентская власть Б. Ельцина и его команда (межрегиональная депутатская группа) через семьдесят лет (с 1991 года) стала действовать по второму варианту.

В СССР нелегальное, «теневое» развитие коммерческого сектора окрепло и стало усиленно развиваться с начала «косыгинских реформ».

См. Статья пятая. http://zavtra.ru/blogs/authors/14357

В 1988-м году, с момента принятия законов РФ «Об индивидуальной трудовой деятельности» и «О кооперации» началась стадия отмирания нелегального сектора и превращения его в новую – легальную форму существования.

К началу 90-х годов прошлого столетия нелегальные производительные силы коммерческого сектора экономики развились настолько, что уже начали требовать своей публичной власти, которая бы могла их легализовать и защитить.

И такая власть появилась в лице председателя Верховного Совета РСФСР и первого президента РФ Б. Ельцина, а также его либеральной команды, избравшей в качестве государственной политики – либеральную идеологию, в качестве государственной власти – администрацию президента, а в качестве государства – буржуазный парламентаризм.

В июле 1991 года вышел закон Верховного совета РСФСР «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в РСФСР» и Указ президента Б. Ельцина «О залоговых аукционах».

Чтобы как-то оправдать «разгосударствление в сторону капиталистической кооперации», которое больше походило на наглое разворовывание общенародного богатства, в июле 1992 года было подписано постановление правительства о ваучеризации.

С 1 октября 1992 года по 1 июля 1994 года по стране загулял ваучер, создающий видимость того, что в «приватизации», якобы, участвует весь «советский народ».

С одной стороны, шла легализация предпринимательской деятельности и коммерческих кооперативов, созданных в «теневом секторе» экономики СССР. С другой стороны, шла приватизация государственных советских предприятий.

Таким образом, разгосударствление государственно-монополистической собственности пошло в России не в сторону становления и укрепления социалистических кооперативов и колхозно-кооперативной собственности, а в сторону частнокапиталистической собственности и буржуазной кооперации.

И уже тот факт, что в России в этот период невооруженным глазом было видно колоссальное разрушение производительных сил (закрытие предприятий, смертность населения и т.д.), то можно сделать однозначный вывод. Публичная власть во главе с Б. Ельциным действовала по второму варианту, т.е. орудовала вопреки объективному течению (развитию) производительных сил. Надо было государственную собственность направлять в сторону развития колхозно-кооперативной собственности. Следовательно, не «приватизация», а «кооперация» способствовала бы в тот момент ускорению производительных сил и росту экономического развития. Как это было при НЭПе.

Первый президент России Б. Ельцин своими указами фактически отбросил экономику страны во времена НЭПа, в 1921-й год! И что получилось? Куда и как стала развиваться экономика страны?

Истинным диалектикам всё было уже тогда понятно! И спрогнозировать дальнейшее развитие экономики было нетрудно. Некоторые марксисты, кстати, в то время это и делали, только, их мало кто слышал и слушал!

А уже тогда было ясно, что частнокапиталистическая собственность, под молотом конкуренции, сначала реформируется в акционерную собственность. Затем она преобразуется в государственно-акционерную. А, в конечном счёте, – в государственно-монополистическую. Ведь именно таким образом развивался капитализм в Европе. Да и опыт развития экономики в СССР с 1921 года говорит о том же.

Коммунисты во времена «ельцинской эпохи» могли палец о палец не ударять, а только сидеть и ждать, когда «неумолимый рок событий» заставит демократов-либералов от «приватизации» прийти к «национализации» и от отрицания «сильного государства» к его признанию.

Тем более, что времена «коммунистов от КПСС» уже прошли. Партийная советская бюрократия за семьдесят лет своего правления изжила все формы своего существования, а потому даже при неизбежном господстве государственно-монополистической собственности ей господства в нашей стране уже не добиться.

Ей само Время вручило возможность построить первую стадию коммунизма, и она это сделала, как смогла, проявив все формы своей жизнедеятельности.

Проведя национализацию в экономике и упрочив с 1917 года по 1920 год Советскую власть в условиях господства военно-партийной бюрократии, она назвала этот этап «военным коммунизмом».

Построив с 1921 года по 1956 год «государственный капитализм в условиях господства партийной бюрократии», она назвала его «социализмом».

Построив с 1957 года по 1987 год «государственный капитализм в условиях господства партийно-хозяйственной бюрократии», она назвала его «развитым социализмом».

Какие бы сегодня она не создавала «социал-демократические», «большевистские», «ленинские» или «коммунистические» партии, она не…

Перефразируя Н. Некрасова, можно сказать: «Суждены ей благие порывы, но свершить ничего не дано!».

Она в любом случае будет превращать «диктатуру пролетариата» в «диктатуру бюрократии».

Следовательно, когда вновь в России станет объективно господствовать государственно-монополистическая собственность, то к господству придет хозяйственная бюрократия, которая не изжила ещё одну форму своего существования – военно-хозяйственную. ­­­­Она будет строить «государственный капитализм в условиях господства военно-хозяйственной бюрократии».

А после этого в России неизбежно наступит и укрепится «всерьёз и надолго» государственный капитализм в условиях господства военной бюрократии, т.е. силовиков

И тут есть один важный момент. Развитие капитализма в России от частнохозяйственного до государственно-монополистического в двадцатые и тридцатые годы прошлого столетия раскололо политическую бюрократию на два лагеря: защитников либеральных идей (меньшевики и правые эсеры) и защитников социалистических идей (большевики и левые эсеры).

Следовательно, такое должно было повториться и при повторном возврате к НЭПу.

Так оно и случилось!

Хозяйственная бюрократия, защищающая частнокапиталистическую собственность, а потому отрицающая «сильное государство», мешающее ей реализовать её либеральные идеи, образовала лагерь «либералов».

Хозяйственная бюрократия, защищающая государственно-монополистическую собственность, а потому требующая «сильное государство», позволяющее ей реализовать её социалистические (читай: бюрократические) идеи, сформировала лагерь «социалистов, государственников, патриотов».

А теперь, читатель, давай посмотрим на развитие коммерческого сектора экономики в нашей стране с 1993 года диалектически, т.е. представим наше общество в виде саморазвивающейся социальной системы.

1.0x