В мировой истории отречение монарха от престола — событие не то чтобы рядовое, но и не уникальное. Отречения бывали всякие: реальные и мнимые, временные и безвозвратные, добровольные и насильственные, благополучные и со смертельным исходом для отрекшегося, по династическим, политическим и прочим причинам…
Однако отречение российского императора Николая II, о котором было объявлено 2 (15) марта 1917 года, даже на этом богатом фоне выглядит событием особенным и, по большому счёту, таинственным. Дело даже не в том, произошло это отречение на самом деле или нет, и как после этого следует рассматривать бывшего самодержца: в новом качестве «гражданина Романова» или по-прежнему Помазанника Божиего, «умученного от большевиков и масонов» вместе с царственной семьёй. Дело прежде всего в движущих механизмах свержения императора.
«Кругом измена, и трусость, и обман! » — дневниковая запись Николая II, сделанная им уже после отречения, не случайно стала крылатой фразой, поскольку в полной мере отражает ситуацию «цветной революции», случившейся 100 лет назад. Мы знаем, что с самого начала эта революция была «красной», что с красными бантами в Феврале щеголяли не только высшие чиновники бывшей Российской империи, но и видные члены императорской фамилии, не говоря уже об архиереях Православной Церкви. Решением от 5 марта Святейший Синод распорядился, чтобы из зала его заседаний было вынесено царское кресло как символ «цезарепапизма», а во всех церквях Петроградской епархии многолетие Царствующему дому «отныне не провозглашалось», 6 марта определением Синода акты об отречении Николая II и его брата Михаила решено было принять «к сведению и исполнению» и во всех храмах империи отслужить молебны с возглашением многолетия «Богохранимой Державе Российской и Благоверному Временному Правительству ея».
В этой связи, наверное, стоит задаться классическим вопросом еще древнеримской юриспруденции: «Qui prodest? », — то есть кому и зачем было выгодно формальное отречение (а на деле — свержение) последнего российского императора? Однако, восстановив хронологическую последовательность и взаимосвязь событий того времени, поневоле приходишь к выходу, что главным бенефициаром свержения Николая II были его британские родственники из дома Виндзоров (до 17 июля 1917 года — Саксен-Кобург-Готская династия). Кстати, Николай II и его семья были расстреляны как раз в тот же самый день, только ровно через год, 17 июля 1918 года. Возможно, это случайное совпадение, но, возможно, и нет.
Следует напомнить читателям, что в то время вот уже два с лишним года шла небывалая по своим масштабам, человеческим жертвам и материальным потерям мировая война, которая разворачивалась в основном на фронтах континентальной Европы и в которой участвовали главные на то время геостратегические конкуренты Британской империи и Северо-Американских Соединенных Штатов: Франция, Германия и Россия.
К концу 1916 года тяжесть военных действий стала практически невыносимой для всех воюющих сторон. 16 декабря 1916 года в рейхстаге выступил канцлер Теобальд Бетман-Гольвег, призвавший к заключению всеобщего перемирия на условиях фактического положения и начать переговоры о мире. И это обращение не осталось без реакции со стороны Николая II, который 25 (12) декабря 1916 года издал приказ по армии, в котором говорил о невозможности мириться, пока враг находится на Русской земле. Из этого косвенно следовало, что вывод немецких войск с российской территории плюс определенные уступки со стороны Берлина (например, по поводу статуса Константинополя и проливов) вполне могут стать основой для сепаратного мира. В ответ 29 (16) декабря 1916 года происходит убийство «святого старца» Г.Е. Распутина. Пуришкевич сразу после убийства обращается к городовому: «Я освободил Россию от этого чудовища. Он был другом германцев и хотел мира. Теперь мы можем продолжать войну».
Данный мотив свержения российского императора (а были и другие — например, «царское золото», вывезенное после революции 1905 года на хранение в британские банки, нежелание Лондона передавать в руки России контроль над Босфором-Дарданеллами и т. д.) в настоящее время всячески отрицается и затушевывается. «Николай II отказался, от каких бы то ни было переговоров с противником. Он пылал праведным гневом на своего »вероломного кузена Вилли«, и ни о каком мире и слышать не хотел. Не догадываясь о коварстве своих »союзников«, благородный русский монарх не мог и помыслить об измене общесоюзному делу», — пишет, например, такой популярный сегодня автор, как Николай Стариков.
В таком случае получается, что Николай II в политическом отношении смотрел недалеко, и так и не вынес для себя никаких уроков ни из русско-японской войны, ни из революции 1905 года, ни из балканской кровавой каши 1912 года. Ни даже из поговорки про то, что «у Великобритании нет постоянных союзников и врагов, у нее есть постоянные интересы».
Кстати, «большая игра» вокруг условий мира с Германией и «отключения» от него России продолжалась вплоть до Версаля, включив в себя и Октябрьскую революцию, и заключение Лениным сепаратного Брестского мира, и начало Гражданской войны в России по сигналу из Лондона, и покушение на Ленина, и убийство царской семьи, в котором тоже расставлены далеко не все точки над «i»…Впрочем, это тема для отдельного разговора.
