Человек с красивым именем и некрасивым поведением. Максим Карлович Кантор. Человек известный и, что самое обидное — печально известный. Разумеется, не все так полагают — кому-то подобный выбор покажется нормальным, естественным, единственно-возможным. Ещё бы! Как может потомственный интеллигент шагать в едином строю с "имперскими черносотенцами", которые, к тому же, оказались ещё и "путинскими прихвостнями"?! Это же позор джунглям и грязное пятно в трудовой биографии! Мы все отлично помним, как пару лет назад, во время белоленточных стояний (и лежаний) на Чистых Прудах и в беспросветную "болотную" годину Максим Кантор весьма откровенно высказывался в адрес креативных либералов да примкнувшей к ним офисной шушеры. Больше того, словесная картина, живописующая анти-путинскую нечисть, оказалась настолько талантливой и живой, что её постоянно цитировали или же — ставили в качестве хлёсткого эпиграфа. Помните? "Шли свободолюбивые менеджеры среднего звена, шли взволнованные системные администраторы, шли маркетологи с горящими глазами, шли обуянные чувством собственного достоинства дистрибьюторы холодильников. Шли колумнисты интернет-изданий, гордые гражданской позицией; шли галеристы и кураторы, собирающие коллекции богатым ворам; шли юристы, обслуживающие ворье и считающие, что свою зарплату они получили заслуженно, а чиновный коррупционер ее не заслужил. Шли негодующие рестораторы и сомелье, которые более не могли молчать…". Шикарно! Разве что юристов на той политвакханалии было не так уж много, но это уже частности.
Помимо этого, Максим Карлыч истово сокрушался, что в наши дни люди становятся настолько циничными и беспамятными, что… "теряется понятие "герой", и стирается понятие "подвиг", какой же герой может быть в войне, где неправы все? Вот уже и вырисовывается правда Власова…". Многие верили Кантору, читая его публикации, написанные прекрасным русским слогом. Но вот что-то треснуло и разбилось — человек, потративший тонну сарказма на развенчание "жрецов белой ленты" вдруг стремительно побежал в противоположном направлении.
И вот уже другие лица вызывают у него негодование. Его антигерой ныне — путинский патриот — некрасивый, быдловатый, прямолинейно-тупой. "Подростку Севе было шестнадцать лет, он был очень крупным подростком, и, когда вставал в проходе меж полок, воздуха в купе не оставалось. Польский коммерсант сразу же забрался наверх, чтобы не попасть Севе под руку и оттуда вел свои антироссийские разговоры". К сожалению (точнее — к счастью), Кантору тут начисто изменила муза — вероятно, сбежала от него фривольным галопом, роняя сандалики. Повествование создано в наихудших традициях советского Агитпропа, когда бездарному, но ретивому фельетонисту хотелось состряпать выпукло-типичный образ хулигана или, например, стиляги, а получалась картонная поделка, перегруженная многочисленными клише. Так, патриот Сева носит футболку с портретами Путина и Шойгу, пафосно хамит и объясняется на дворово-районном жаргоне: "А мы вот с братанами решили, что президент молодец". Разумеется, он — сын печальной матери-одиночки, "…а Сева возник в ее жизни случайно, плод грустного приключения юности". Неблагополучен, плохо воспитан, катастрофически примитивен. Представить себе на месте юного гопника Севы — рафинированного выпускника Литинститута или молодого адвоката никак нельзя-с — мешают рамки заявленного жанра. Финал столь же предсказуем, как и начало: "Она потащила чемодан по проходу; крупный подросток Всеволод шел за матерью, руки в карманах". Единственное, что удалось автору, так это вызвать к своему персонажу чисто физическое отвращение — описание телесных прелестей Севы — не для слабонервных гуманитарных тётушек!
Что же произошло с нашим Карловичем? Почему он вдруг из яркого критика современного креатив-либерализма превратился в его бесталанного подпевалу? Ответ на вопрос пришёл неожиданно — после ознакомления с одним весьма показательным интернет-диалогом. Максим Кантор против Андрея Фефелова! Оказывается, что Кантор так долго был с нами только потому, что это позволяло ему "быть против", как шестикласснику, которого третирует весь мир — от мымр-училок до папаши с ремнём и мамаши с валокордином. "Сложилось так, что я всегда был против общего направления. Когда власть была либеральной, я выступал против либеральной компрадорской власти".
Замечу, что зрелый, взрослый, состоявшийся человек бывает противником системы или идеологии только тогда, когда она его в чём-то не устраивает, но как только окружающий мир приходит в соответствие его ожиданиям, он тут же становится союзником и верноподданным. Но нервный подросток или же перманентный революционер никогда не бывает "за" — он автоматически кричит "а я не хочу!" даже если это выглядит глупо… И тут же бежит в сторону противоположных баррикад. Такие всегда полагают, что ищут истину. На деле они её ненавидят и постоянно с ней борются, ибо она им совершенно не нужна — им надобен повод лишь для недовольства. А вот это уже момент истины: "Имперская Россия мне отвратительна. И путинское издание этого вот фефело-прилепинского патриотизма — очень противное". Экая детская лексика — "очень противное". Как манная каша в детском саду.
