Сейчас в моде лёгкость. Лёгкие деньги, лёгкое поведение. Не напрягающие отношения заканчиваются таким же свободным расставанием. Вот и ретивая психологиня уверенно, бойко пишет, что смотреть на мир надо проще и относиться к повседневной жизни, как к детской игре. Работа — это тоже игра, в которую можно иногда и не играть. Потому что человека нельзя заставить играть.
Нам говорят: умные люди умеют жить просто, не усложняя себе задач. Современное, актуальное искусство, а точнее, его пластиково-жвачный заменитель, который транслируется всеми СМИ, тоже требует не сопереживания, а поп-корна и кока-колы. Попрыгунья-стрекоза из школьной басни больше не становится жертвой собственного легкомыслия, а трудяга-муравей начинает выглядеть, как говорит мудрая молодёжь, — "лузером". Сдай квартиру на год и лети в направлении Гоа. Нарядись в юбочку из листьев, сядь ровно и наблюдай экзотический закат. В моде — мотыльковая лёгкость! Дауншифтинг — наше всё. Уйти от проблем и затеряться в джунглях. А проблемой видится уже всё — от орущих детей до пробок на дорогах.
На экране ТВ — некая писательница и, судя по всему, довольно-таки известная в определённых кругах. Хотя, почему в определённых? Это я вечно не в трендах. Авторша говорит о том, что писательство даётся ей очень просто — она даже сравнивает создание литературных произведений с выпеканием пирожков. В общем, те самые "тысячи тонн словесной руды", которые поэт Маяковский изводил "единого слова ради" — это не про неё. Ибо долго ли умеючи-то? Журналистка умилительно и даже подобострастно поддакивает: "Ваши романы, и правда, разлетаются потом, как пирожки с пылу — с жару!"
Теперь уже не представляется удивительным, что читательница, наевшаяся таких вот "литературных пампушек", потом будет кричать на родительском собрании (а лучше — в своём блоге), что "Евгений Онегин" слишком тяжёл для её дитяти и его следует исключить из школьной программы. Разумеется, ибо уже невыносимо сложно понять, кто такие лондонские денди, "переимчивый Княжнин" и "младая Семёнова". В моде — лёгкость! Краткое изложение заменяет тягомотную "Войну и мир", а комикс приходит на смену краткому изложению. Издатели любят книжки с картинками (они дороже и красивее), читатели предпочитают что-то такое листать между делом. Хотя, дела как такового может и не быть вовсе. Менеджер по перепродаже перепроданного или старший помощник младшего маркетолога — это не работа, это даже не видимость работы.
Западное общество тоже обеспокоено — не всё, так сказать, благополучно и в Датском королевстве. Там возникло понятие "инфантилы", то есть великовозрастные люди, живущие по детским правилам, но во взрослом социуме. Они по жизни играются, веселятся, устраивают хэппенинги, часто существуют за счёт родителей. Инфантил — это человек, пропустивший стадию социализации, поэтому навсегда оставшийся в подростковом возрасте. Мама же даёт пару евро на кино и пиво. Ему под тридцать, а он всё никак не решит, куда пойти работать. А надо ли? Ему уж и под сорок, а он всё ещё мечтает стать волшебником и пишет в своём блоге разноцветными шрифтами. Фотографирует помойные бачки, глубокомысленно сидит с чашечкой кофе, а ночами играет в компьютерную игру. Жизнь — это тоже игра, так зачем усложнять её правила? У него, кажется, есть гёрл-френд. Кажется. Не жена, а гёрл, которой тоже под сорок — она носит разноцветные фенечки, любит воздушные шары и молочный шоколад, а вообще она рисует граффити. Жить надо легко и не напрягаясь — так учат психологи, а они — умные дяди. "Отнесись к жизни, как к захватывающему проекту!" — кричат гламурные обозреватели дамской прессы. Инфантильность перестаёт быть опасной и становится нормой.
Вспомнилось. На заре перестройки в одном из КВНов студенты пародировали типовое советское кино. Девушка спрашивала юношу: "Вася, ты меня любишь?", на что Вася, разминая в мускулистых руках старенькую кепку, радостно кричал: "Да, Маша! Люблю! Но трудности я всё равно люблю гораздо больше!" После чего зал взрывался рёвом и благодарными аплодисментами. Да. Словосочетание "любовь к трудностям" было к тому времени настолько затасканным, что не смеяться было уже нельзя. Точнее, нас старательно убеждали, что оно затасканное и, собственно, ложно-ненужное.
Советская романтика была синонимом трудностей. "Парня в горы тяни — рискни!" — предлагал Владимир Высоцкий, полагая, что человек познаётся именно над пропастью. В 1960-х это было модно — тянуть парня в горы. Сейчас модно тянуть парня в постель после первой же встречи. Потому что в моде лёгкость! Она пронизывает все отношения. Журналы пестрят рекламой средств, позволяющих за три дня из жующей коровы превратиться в трепетную лань. Взрослым мужчинам предлагается играть на бирже и зарабатывать там "крутое бабло", не выходя из сладостного он-лайна. Детям навязываются образовательные новации, согласно которым все предметы познаются в игровой форме. Только может наступить момент, когда вы проснётесь, а все ушли играть… Ау! Люди! И грядущие археологи будут ломать головы, куда могла испариться такая шикарная цивилизация, строившая космические ракеты и вопрошавшая "Быть иль не быть?". Невыносимая лёгкость бытия…
