Мало кто сейчас помнит о том, что классический балет, почитающийся нынче элитным искусством, в XIX столетии был воспринимаем исключительно как «площадной», низкий штиль. Ни Шопен, ни Вагнер, ни Брамс, ни Мусоргский даже и не помышляли о том, чтобы писать музыку для балетов. Исключением был Чайковский. Об этом и о многом другом расскажет заведующий кафедрой режиссуры балета петербургской консерватории Александр Полубенцев – человек в балетном мире Петербурга и шире – России – хорошо известный. Он – артист балета, балетмейстер, педагог, заслуженный деятель искусств России. В 1993 году он основал Петербургский театр классического балета «Фуэте». Им поставлено более 20 балетов и около 60 хореографических миниатюр. Среди них балеты «Дама с камелиями» Дж. Верди, «Ночные танго» А. Пьяццоллы, «Колесо Фортуны или Кармина бурана» К. Орфа, «Танцы для королевы» Г. Ф. Генделя. Воплощая в классическом танце стиль и образы музыки, он развивает традиции М. И. Петипа и Дж. Баланчина.
«ЗАВТРА». Скажите, а чем отличается балет эпохи вашей юности от современного?
- Ну, во-первых, очень сильной актерской школой, которая тогда существовала. Тогда балеты были спектаклями с очень яркими индивидуальностями, которые захватывали не только своей технической стороной, фуэте, высокими прыжками, но и внутренним содержанием, эмоциональностью. На сегодня, на мой взгляд, русская актерская школа утрачивает свои позиции в балете, и подчас терпит крах. Потому что ты приходишь на спектакль, но фактически попадаешь на гала-концерт, где каждый из солистов демонстрирует свое виртуозное мастерство, свой высокий прыжок, зачастую даже не понимая, в каком спектакле он танцует, о чем это, и т.д. Это касается, конечно, не всех, но такая тенденция есть.
«ЗАВТРА». Как вы пришли в балет? Родители отдали или это был ваш выбор?
- Это был мой осознанный выбор. Мне очень нравилось море, я люблю воду, и вот я решал, или мне быть моряком или артистом балета. С детства я танцевал в самодеятельности во Дворце пионеров, в балетном кружке, сам сочинял какие-то танцы, а потом поступил в танцевальный класс Вагановского училища.
«ЗАВТРА». Кто из педагогов повлиял на ваше хореографическое воспитание больше всего?
- Татьяна Вечеслова, которая вела у нас актерское мастерство, это был просто высший пилотаж. Я ей благодарен на всю оставшуюся жизнь за огромное количество полученных от нее знаний. Анатолий Нисневич, солист Мариинки, который вел классический танец. Вот, пожалуй, два самых ярких воспоминания.
«ЗАВТРА». В чем секрет популярности классического балета? Ведь в эстетике, скажем, «Лебединого озера» нет ничего, что напоминало бы нам о нашей сегодняшней жизни, о проблемах современного человека?
- Что такое классическое наследие? Это что просто музейный экспонат, и мы ходим смотреть, как там сделаны завитушки? Нет, классическое наследие – это такой образный мир, который волнует современного зрителя тогда, когда искусство балета происходит через откровение артиста, а он такой же современный человек, как и все мы. Но если такового откровения нет, а он просто механически исполняет хореографический текст, мы не имеем произведения искусства, и оно нас никак не волнует. Я не так давно был на «Раймонде», и я тоже думал, как все это плоско, примитивно, хотя видел, что там замечательная хореография Петипа, но внутреннего содержания, образности, атмосферы не получилось. И спектакль оставил меня совершенно равнодушным. И вот еще загадка, взять сюжет «Раймонды», взять сюжет «Лебединого», с точки зрения здравого смысла – это какой-то бред. В «Раймонде» практически вообще нет никакого действия, в «Лебедином» непонятно, кого любит принц Зигфрид – лебедя, т.е. птицу или девушку? И никто внятно на этот вопрос ответить не может, но самый любимый в мире балет – «Лебединое озеро». Я пытался разобраться, зоофилия это или что-то еще. Так и не разобрался и понял, что разбираться не надо, потому что именно в этой непонятности и недосказанности и есть то очарование, которым мы восхищаемся.
«ЗАВТРА». Но ведь премьера «Лебединого» была неудачной?
- Да, есть мнение, что неудачная постановка «Лебединого» вызвала у Петра Ильича нервный срыв, но я обнаружил недавно письма, которые указывают на то, что Чайковский был готов к тому, что «Лебединое» не станет его удачей. Была слабая балетная труппа Большого театра, оркестр ненадлежащего качества, он очень долго не находил контакт с балетмейстером, который не смог его направить, как потом направлял Петипа. Но Чайковского в отличие от других композиторов балет интересовал как самостоятельный вид искусства, имеющий такое же право на жизнь как и опера. Причем современная ему музыкальная критика очень осуждала Чайковского за то, что он писал балеты и даже за то, что он вставлял танцевальную музыку в свои симфонии. Его ученик Танеев писал ему так: музыка у вас хорошая, но, к сожалению, излишне танцевальная. Почему-то тогда считали, что танцевальная музыка – это порок, хотя и у Баха, и у Моцарта, как известно, в изобилии имеются менуэты, гавоты, жиги. Римский-Корсаков не одобрял танцевальности в симфонической музыке. Тогда принято было считать, что балет – это низкий жанр, площадной, а вот высокое искусство – это оперы и симфонии. Вагнер ненавидел балет, и балетная сцена – против его собственной воли – есть только в его «Тангейзере» и только потому, что ее наличие было обязательным условием премьерной постановки этой оперы в Париже. Раньше балет вообще существовал только внутри оперы в виде балетных сцен – эта традиция шла от Глюка, Моцарта…
«ЗАВТРА». А есть ли, на ваш взгляд, у классического балета какая-то воспитательная функция или это просто красивая движущаяся картинка?
- Есть. Он не формирует из людей психопатов, чем занимается сейчас искусство постмодернизма. Потому что все поиски в глубинах подсознания – это ларец Пандоры. А человеку в мире очень важно обретать некую душевную гармонию, некоторую веру в самом широком понятии для того, чтобы осознавать, что жизнь – это великое благо, а не для того чтобы ощущать, что жизнь – это ужас, страх, безысходность и т.д. При этом искусство, созданное по классическим канонам и не обязательно в 18-м или 19-м, но и в 20-м и 21-м веке, как, скажем, музыка Георгия Свиридова или хореография Юрия Григоровича – это нечто потрясающее по своей гармонии, красоте и духовности. Поэтому тот факт, что классические балеты посещаются огромным количеством зрителей, свидетельствует о том, что нам не хватает красоты, чувства устойчивости мироздания, гармонии. Того, о чем нам говорит классический танец.
