Накануне Сретения, 14 февраля, я буду отмечать своё 70-летие. Года к суровой прозе клонят, как говорил гений, но меня что-то и основательная проза не захватывает — публицистика одолевает, злободневные споры волнуют, дорожные впечатления заставляют писать. А стихи и песни — словно покинули. Но вот побывал в начале сопливой зимы на майдане, посмотрел на это убожество с пением мрачного гимна "Ще не вмерла", на бивак бездельников и отморозков, послушал фашиствующих молодчиков и лидеров оппозиции, да и понял: гибнет не просто братская страна, а сама колыбель Руси и славянства. "Люди добрые, — кричал я на площади возле памятника равноапостольной княгини Ольги, — не от России вы хотите отколоться, поверив в своё происхождение от укров и антов, а от славянской общности. Да и то сказать: ну какие Тягнибок с бабушкой и Яценюк с женой–хасидской принцессой, — славяне?". Мой армейский друг из Киева меня успокаивал, чтобы не побили, но мы-то на фоне этих вождей с незнамо какой кровью и купленной идеей были подлинными славянами!
Вернулся из Киева и, кроме публицистики, вдруг начал снова писать стихи, живо вспоминать некоторые прежние строки. Мне Украина, пусть и впрямь независимая, самобытная — очень дорога: здесь участвовал в Брусиловском прорыве в составе 7-й армии генерала Щербачёва и был дважды ранен мой отец — поручик Кобринского 171-го пехотного полка Александр Николаевич Бобров, здесь было столько встреч, друзей, влюблённостей и песен. Неужели всё это забыто и элементарно продано? Нахлынули мысли о расколотом и кровоточащем славянском мире, о том единстве историческом и духовном, что нас заставляют забыть. Сопротивляюсь этому изо всех сил и хочу накануне Дня защитника Отечества поделиться с читателями "Завтра" своими сокровенными строчками о бате и о старшем брате Николае — Герое Советского Союза, о воинской славе и неизбывной памяти.
* * *
Завидую всем коллегам
Из Киева, где светло:
Майдан засыпает снегом,
Летящим под Рождество.
С извечным восторгом русским
Я слушаю снежный хруст,
И стал горнолыжным спуском
Андреевский славный спуск.
Я, помню, ушёл, заплакав,
Увидев, как страшный сон,
Что дом, где рождён Булгаков,
Был краскою осквернён.
Как много на свете дурней,
Не ведающих о том,
Что нет ничего культурней,
Чем Гоголь, Вернадский, Патон.
Пустите таких в Европу –
Они ей покажут, блин!
Я выпью в Сочельник стопку
За славу родных равнин,
За то, чтобы вровень с веком
Пройти нам над злой чертой…
Майдан засыпает снегом –
Славянскою чистотой.
6-7 января 2014 года
НА РЕКЕ КОРОПЕЦ
Знаю, бумаги отца перерыв,
Всё о тернопольских ратных дорогах.
Здесь продолжался Луцкий прорыв,
Здесь начиналась слава Бобровых.
В Монастырске река Коропец
Тихо считает свои перекаты.
Здесь наступал безусый отец,
Здесь опочили наши солдаты.
Общее кладбище русских могил
Серые знаки с австрийскими вместе —
Старший мой брат тогда не ходил
По галицийским брамам и весям.
Некогда было — учился, служил,
В небо взлетая как сталинский сокол.
Он по-геройски думал и жил,
Он по-советски верил высоко.
Вот потому-то средь русских равнин
Я проходил по траншеям оплывшим.
Кланяюсь бате: "Я не один!",
Кланяюсь Коле…
Не отступившим
И не предавшим — слава вовек!
Солнце победы над ними лучилось.
Я пережил их. Падает снег.
Я их продолжил — как получилось…
ЧЕТЫРЕ ПОЛЯ
Как символ вечности державы
И днесь, и шесть веков назад
Четыре поля русской славы
В снегах сверкающих лежат
И отражают отблеск славы,
Которая врагам видна
От Прохоровки до Непрядвы,
От Ворсклы до Бородина.
Сковали реки ледоставы,
И кажутся поля — мертвы,
Но в День защитников Державы
Их свет доходит до Москвы.
ГРИГОРИЙ СКОВОРОДА
Это слово во мне отзовётся
И уже не умрёт никогда:
"Всё проходит — любовь остаётся!" –
Рёк Григорий Сковорода.
Размышлял я об этом подолгу
Над простором Отчизны родной
И, пройдя над Днепром, по Подолу,
Рядом с бронзовым Сковородой,
Убедился, что жизнь не разбита –
Так дробится на солнце вода.
Всё минуется — боль и обида,
Всё проходит — любовь никогда!
