Буквально несколько недель назад у меня состоялся разговор со знакомым, у которого хороший и нужный людям бизнес. Он имеет за городом эдакое пространство для отдыха: ресторан, гостиница, небольшое искусственное озеро с облагороженными окрестностями. Летом это место весьма востребовано жителями большого миллионного города.
Но ему в последнее время стало очень трудно набирать работников. Собственно, уже не получается составить некую постоянную команду. Приходится постоянно иметь дело с дрейфующими и мигрирующими людьми. По сути, его бизнес едва ли не каждый день рождается заново, пересобирается заново. Приходится рассчитывать ежедневную ставку. И если где-то кто-то готов заплатить на 200 руб. больше, то молодой работник идёт туда.
Становится всё меньше долгого планирования, некоего карьерного строительства со стороны самих работников и прежде всего молодых работников. Получается, уже сейчас моему знакомому приходится осваивать навыки эдакого шеринга* людей, кадрового шеринга. С такого рода вызовом малый и средний бизнес сталкивается все чаще. И это уже не простая и до боли знакомая «текучка» кадров. Это уже нечто качественно иное.
Приходится признать совершенно новое качество молодых. Молодые становятся какими-то другими. У них уже совершенно иная мотивация. Они уже далеко не всегда мотивированы деньгами. Между «заработать много, очень много» и «заработать достаточно» — большая разница. Для сегодняшнего молодого «достаточно» — это не так уж и много. И он выбирает «заработать достаточно».
Не менее важным мотиватором для молодого сотрудника становится наличие свободного времени для отправления своего частного существования. И это становится даже более важным, так как сейчас, если кто-то не заметил, один за другим рушатся символы, маркеры и манки высокого уровня благосостояния и даже богатства. Очень много денег? И что с ними делать в ситуации глобальной экономической турбулентности? Большой дом? Но кем его населить? Вообще, сейчас стремительно дискредитируется сам институт собственности, обладания. До какой степени этот большой дом будет моим? Каковы будут издержки такого обладания? А не проще ли зарабатывать достаточно, чтобы не обладать. А пользоваться, иметь доступ?
Молодого работника уже не очень мотивируют и блага символические. Слава? Признание? А что это такое? А не проще ли добиться всего этого другими способами, гораздо менее затратными по ресурсам? Сегодняшний молодой работник все чаще ускользает от привычных, шаблонных, описанных в учебниках мотиваций к труду.
Мне кажется, далеко не все у нас понимают самую актуальную мотивацию для молодых. В качестве некоего недостижимого для большинства экстремума, к которому однако же многие молодые стремятся, выступает следующее. Идеал сегодняшнего молодого — это монетизированное отправление своей частной жизни. Это жизнь за деньги. Как в Тик-Токе.
Это обычная жизнь, жизнествование с ноткой монетизации. Вот было бы здорово, если бы ты жил — ходил в магазин и что-то покупал, отдыхал где-то, распаковывал свои интернет-покупки и прочее, — а тебе за это платили бы. Ведь именно так живут многие популярные блогеры. Если цена за это — опубличивание своей частной жизни, какой-то части своей жизни, то это не проблема. Таков идеал. И он не имеет никакого отношения ни к созиданию, ни к поиску, ни к творчеству (творчество, кстати, сейчас понимается многими молодыми тоже очень своеобразно — расслабленно и легко).
Новое отношение молодых к работе и труду уже не имеет ничего общего с накоплением профессиональных знаний и навыков. Нет ничего стратегического и долгосрочного. В самом лучшем случае есть что-то среднесрочное, но весьма смутное. Мы существуем сегодня в обществе тотального потребления, панпотребления. Происходит тотальное использование и пользование всех всеми. На рынке труда формируется странная гонка взаимного использования без малейших обязательств.
Так, работодатели хотят обратить работников в прекариев, которые мобилизуются под конкретные проекты. Уже не в институты, а под проекты. Идеал — не иметь никаких обязательств перед работниками. Идеал — полная социальная безответственность работодателя. Только монетарные отношения. Я плачу тебе деньги и только.
Но и тут всё непросто. С прогрессом коммуникаций и новыми возможностями для удаленной работы жителю, например, Екатеринбурга приходится конкурировать не только с другими жителями Екатеринбурга, но и с жителями других городов России и даже других стран мира. Я знаю множество таких случаев, когда на екатеринбургские проекты мобилизуются работники из Бразилии, или Индии, или Индонезии.
Однако же и работники уже используют работодателя — фирмы и организации. У работников уже тоже не возникает никаких привязанностей к кормящим их институтам. Работники тоже всё больше шерят институты, используют и пользуют их.
Все пытаются шерить друг друга. Шерят уже не только самокаты, автомобили, жилище, верхнюю одежду, но и людей и институты. Молодой человек сегодня уже пытается шерить и такие суперинституты, как государства. И вот это я считаю большой ошибкой. И очень надеюсь на то, что сами государства останутся выше и умнее шеринговых отношений.
Великий актив государства как института — это то, что ему больше всех нужно. Государство всегда умнее, великодушнее, благороднее рядового гражданина. Великая и главная функция государства — защита человека от самого себя. Если государство начнёт только шерить людей, то это будет для них, людей, смертным приговором. Тотализация шеринга в сегодняшнем мире — это погружение в бездну.
Нам необходимо выработать регулирование шеринга. Нам нужно как-то научиться контролировать шеринг. Иначе он убьёт общество, убьет культуру. И в конечном итоге убьёт человекообразность и человечность. Безусловно, шеринговая экономика — это весьма интересный и таящий определённые возможности уклад, но всего лишь уклад, не больше. Не нужно бездумно отдаваться этому потоку. В конце концов никто никуда нас не гонит. Или всё-таки гонит? Тогда кто и куда?
*Шеринг — социально-экономическая модель, предполагающая отказ от владения собственностью в пользу аренды и совместного потребления.
