Обычная больница, стационар, в котором работала Татьяна, был переведён на работу с ковид-инфицированными пациентами. О том, как проходило перепрофилирование лечебного заведения, как протекают будни в экстремальных условиях, она рассказала так.
Перепрофилирование нашей больницы, перевод персонала на работу в изменённых условиях происходили, можно сказать, в добровольно-принудительном порядке. Когда заболевание уже распространилось, и стало ясно, что существующие инфекционные клиники не справляются с потоком больных, который будет только нарастать, руководством — и не на уровне нашей больницы, конечно, а выше, — было принято решение перевести медучреждения, в том числе наше, на работу с пациентами, инфицированными коронавирусом. Нас собрали и объявили об этом решении. Но предложили самим определиться: остаёмся мы работать или увольняемся. Дали время подумать, посоветоваться с домашними. Когда я сказала своей семье, уже взрослым детям, об этом, то поначалу они негативно отнеслись к моему решению продолжать работу, говорили: "Мама, увольняйся!" Но как я уйду, оставлю своих девчонок? У нас прекрасный коллектив — не очень большой, но сработавшийся, взаимоотношения очень хорошие. И надо же понимать: вот все уйдут, а кто людей лечить будет? Это же с каждым может случиться. Нам было предложено выбирать: или мы на это время продолжаем жить дома, или поселяемся в гостинице. Я написала заявление, что хочу жить в гостинице, чтобы всё-таки не подвергать лишнему риску своих домашних. В гостинице достойные условия, нас полностью обеспечивают всем необходимым, в том числе бесплатным питанием: как в гостинице, так и в больнице. На инструктаже сразу сказали: в "красную зону" ты не имеешь права зайти голодным. Ведь специальный защитный костюм, в котором работаем, включает в себя ношение респиратора, и это всё-таки вызывает небольшое кислородное голодание, дышать шесть часов в респираторе не совсем просто. И если не поешь, то возможен голодный обморок. А чтобы привести человека в чувство, надо с него всю спецодежду снять, и можно заразиться.
Мы приезжаем на работу, завтракаем. Пошли, переоделись, отработали 6 часов, после этого — обед. Переоделись, пообедали. После обеда надеваем новый костюм — ещё на 6 часов. Костюмы одноразовые. Есть и многоразовые тканевые костюмы, которые проходят специальную обработку, стирку, их тоже переодеваем каждый раз. Многоразовые костюмы — нашего, российского производства, одноразовые — китайского. И в самом начале одноразовые костюмы больших размеров сложно было найти. Но потом стали поступать все нужные размеры. И задержек с поставками, как было поначалу, нет.
Некоторые коллеги, их очень немного, уволились. Причины были разными, но, как правило, это была забота о домашних: у кого-то маленькие дети, кто-то живёт с престарелыми родителями, за которыми тоже нужен уход. А у кого-то были хронические заболевания, и они побоялись рисковать.
И вот наша больница, многопрофильное учреждение, совсем не инфекционисты, с кардиологическим, терапевтическим, неврологическим отделениями, с отделением травматологии, гинекологии, гнойной хирургии, была перепрофилирована под лечение больных коронавирусом.
С нами на рабочем месте проводились инструктажи, обучение. Как врачи, так и медсёстры прошли полагающийся курс обучения по лечению коронавирусной инфекции. Обращалось внимание на всё: как на личную безопасность, потому что предстояла работа в непривычных условиях, включая ношение спецкостюмов, так и на отношение к пациентам, потому что инфекционные пациенты требуют особого внимания. К тому же, психологическое состояние коронаинфицированных больных подавленное, они испуганы. Их очень жалко. Само течение болезни в тяжёлой форме жутковато: сильная одышка от недостатка кислорода, больные задыхаются.
Конечно, отношение ко всем пациентам всегда одинаково, они все нуждаются в помощи, но здесь ещё важно из подавленного состояния их вывести. И, знаете, врач, медсестра — это не столько профессия, сколько образ жизни. Выбирая медицину, ты выбираешь образ жизни. И я, хорошо зная всех коллег, всё равно поразилась, насколько у нас сплочённый коллектив в больнице оказался. Чтобы кто-то не помог — исключено. Работаем слаженно, спокойно, без надрыва какого-то. Некоторые из моих коллег тоже заразились. Слава Богу, болезнь протекала у всех в лёгкой форме, они выздоровели, вернулись и продолжают работать. Вообще, остались работать те, на кого можно положиться, совершенно надёжные люди. К сожалению, сейчас молодые медработники всё чаще приходят в нашу профессию с другим отношением к ней.
К нам в больницу привозят на "Скорой помощи" уже подтверждённых больных, после прохождения ими компьютерной томографии. Как правило, с пневмонией. У них и кашель, и высокая температура. Или температура невысокая и сильного кашля может не быть, просто подкашливание, сухой кашель. В стационар помещают пациентов с тяжёлой или средней формой тяжести, человека с лёгкой формой заболевания не обязательно госпитализировать, можно и дома лечиться: препараты принимать. Если человек поступил с какими-то ещё заболеваниями, то лечат и их, то есть в полном объёме помощь оказывается. Всё это делается бесплатно.
Лечение, как правило, назначается противовирусное, противобактериальное и симптоматическое — что кого беспокоит. В ходе этой эпидемии уже выработан алгоритм лечения: сейчас больного укладывают на живот и дают кислород. И если больной во сне, например, перевернулся на спину, на бок, его надо обязательно положить на живот. Так ему легче дышать.
По состоянию больного видим, когда ему становится легче: когда температура спадает самостоятельно, без лекарственных препаратов. Ведь если у человека грипп, и медикаментозно сбиваешь ему температуру, то она снижается на короткое время — минут на 40, а потом опять идёт повышение. А если температура снижается сама, без лекарств, — значит, идёт выздоровление: пациент начинает лучше себя чувствовать, легче дышать. Проводится обследование: берутся анализы, снимаются показания. Когда мы начинали с коронавирусными больными работать, самое главное было в диагностике — результат взятого мазка и КТ. А сейчас добавился ещё и результат анализа крови.
Поскольку стационар у нас обычный, то количество летальных исходов у нас было небольшим, а сейчас их больше, и это, конечно, действует на тебя. Мы, медики, часто видим смерть, и неизбежно развивается несколько отстранённое отношение к ней, что со стороны может показаться некоей циничностью. Но очень страшно, когда молодые умирают. У нас пациенты разного возраста. И когда умирает 90-летний человек, это одно, а вот когда на твоих глазах молодой, 20-летний, уходит из жизни, это очень страшно.
Сами люди зачастую понимают, где они заразились. Поскольку мы позднее включились в эту работу, нам не досталось тех пациентов, которые приехали из-за границы, где и подхватили вирус, у нас уже больше тех, что в стране заразились: кто-то в магазин сходил, кто-то после общения с друзьями, родственниками. Больше всего тех, кто заболел после посещения мест массового скопления людей.
Самоизоляция важна, но всё равно в течение двух лет большинство, если не все, переболеют в той или иной форме. Это же вирус! У нас же была практика гриппов. "Корона" более опасна, потому что передаётся аэрозольным путём, а сам вирус намного мельче. Если возьмём грипп, то способ передачи у него тот же — воздушно-капельный, но сам вирус более крупный, поэтому маска лучше спасает. Сейчас идёт коронавирусная инфекция, но остальные-то вирусы тоже идут, они никуда не делись. Те же гриппы H1, N1, например. И если раньше, в 2009 году, этот грипп считался эпидемией, то сейчас он сезонным стал, им народ переболел, и у многих выработался иммунитет. Но на любые вирусные заболевания стойкого иммунитета нет. Он, как правило, временный.
Наших пациентов родственники посещать, конечно, не могут. Но могут присылать передачи. В палатах разрешены телефоны, больные созваниваются с родными. Бывает, пожилой человек, маломобильный пациент, с плохим слухом не слышит телефона, за него беспокоятся, звонят нам. Мы идём, говорим больному, чтобы перезвонил родственникам.
Сейчас огромное количество телепередач, материалов на эту тему, все телеведущие и блогеры стали специалистами и экспертами по коронавирусу, по инфекционным заболеваниям. Но когда сам на этом направлении работаешь, то смотреть эти передачи не хочется. Хочется увидеть что-нибудь доброе, спокойное. К тому же, когда говорят не специалисты, и то, что они говорят, не соответствует ситуации, это раздражает и вызывает недоумение. Что сейчас, когда идёт эпидемия, и все о ней говорят: артисты, политики, — что раньше, когда все мы жили ещё в обычном режиме. Многих раздражал сериал "Скорая помощь". Просто смотришь и думаешь: как же так? Такого ведь в жизни не бывает! И получается: люди, которые внутри ситуации, это воспринимают в лучшем случае — с недоумением, а люди, которые с этой областью изнутри не знакомы, получают превратное представление о нашей работе.
Некоторые из наших коллег подрабатывали в инфекционных отделениях, поэтому, когда наш стационар перевели на работу с ковидными больными, мы знали, что будет соответствующая доплата. И она есть. Задержек с выплатами не было: как положено, что обещали, всё выплачивают. Первой "Коммунарка" стала работать в этом направлении: говорят, там какие-то были проблемы, мы позже подключились, и у нас уже никаких недоразумений в этом смысле не было.
Сама я с родными общаюсь только по телефону. Семья у нас спокойная, и эту мою работу воспринимают как должное, нет такого отношения: вот, наша мама — герой. Нет! Это — мой профессиональный долг. И его надо исполнять.
Не без оснований считают, что жизнь после ковида изменится у всех. Чувствую ли я изменения в себе самой уже сейчас? Кажется, пока ничего во мне самой не изменилось. Хотя поговаривают, что это всё надолго, надо привыкать к такому образу жизни. Возможно, и во мне что-то изменится.
