Борьба с прошлым
Антиисторический нигилизм несётся с самых высоких государственно-политических вершин Запада. Так, 22 апреля, выступая на американском телевидении, в интервью телеканалу СBS Эмманюэль Макрон заявил: «Мы должны в какой‑то степени деконструировать свою историю… Нужно начать новую политику, чтобы избавиться от расизма. Нам нужна политика признания, которая позволит построить более эффективную общность для борьбы против неравенства и дискриминации».
«Деконструировать историю» — точнее не скажешь. В этих словах выражена вся суть антисистемного нигилизма. Бывший управляющий партнёр банка Rothschild (Ротшильд) & Cie Макрон своё дело знает. Сам он является убеждённым глобалистом. В 2015 году под эгидой ТНК прошёл круглый стол по вопросам продвижения глобализации. Там Макрон зачитал доклад с характернейшим и в этом смысле доходящим до примитивизма названием — "Глобализация несёт благо и прогресс".
Сейчас помимо «деконструкции истории» Макрон демонтирует систему подготовки управленческих кадров во Франции. Бурную реакцию в этой стране вызвало его решение закрыть Национальную школу администрации (ENA) — кузницу высших управленческих кадров. Вместо неё теперь будет создан Институт государственной службы (ISP).
Закрытие ENA — важный шаг по ослаблению Франции как национального государства. Упраздняется, пусть и не идеальный, но всё‑таки давно функционирующий старейший национально-государственный институт. А как и когда заработает (если только заработает) ISP — это ещё вопрос.
Сам демонтаж нацгосударства вовсе не мешает Макрону закручивать гайки. Так, недавно приняли закон о «глобальной безопасности», который запрещает снимать на камеру полицейских. Глобалии нужен мощный механизм подавления, ибо она будет открытой деспотией крупнейших корпораций.
Всё это вполне вписывается в общую картину исторической нигилизации Запада. В последнее время там развернулась мощная борьба с памятниками. Она является важнейшей составляющей кампании, призванной покончить с «проклятым прошлым», которое сводится к «расизму и колониализму». Лидируют здесь США, где, собственно, кампания и началась. Однако с памятниками борются и по другую сторону океана. Так, в 2020 году в Англии на памятнике Уинстону Черчиллю было написано: «Расист». Осквернению подверглись и другие памятники. А во Франции краской облили памятник Вольтеру.
Всё это сопровождается мощным усилением радикализма (левой или околевой направленности). Причём наряду с «традиционными» левацкими течениями возникают и новые. Так, большой вклад в общую деструкцию внесло массовое сетевое движение Black Lives Matter (BLM, «Жизни чёрных важны»).
Бунт радикалов не следует считать какой‑то низовой стихией. Он всячески поддерживается и даже инициируется верхушкой плутократии. Известно, что знаменитый магнат Джордж Сорос активно спонсирует различные радикальные группировки, в частности — американских троцкистов.
Однако он далеко не единственный, кто систематически поддерживает антисистемные бунты. В частности, большую активность тут проявляет пресловутый Фонд Форда*. «Именно этот фонд активно финансирует экстремизм Black Lives Matter (BLM) и Антифа по всей Америке, — замечает Владимир Овчинский. — Фонд Форда предоставил многочисленным коммунистическим организациям огромные денежные вливания, чтобы разжечь гражданские беспорядки. Лидерам Рабочей мировой партии (WWP) было предоставлено финансирование для создания Южного альянса видения (SVA), движения активистов, которое разжигало беспорядки перед республиканским национальным собранием в Шарлотте… Различные марксистсколенинские группы также получают пособие от Фонда Форда, в том числе Dream Defenders, группа, возглавляемая старшим советником Берни Сандерса Филипом Агнью, которая стремится «освободить преступников из тюрьмы и положить конец капиталистической системе в Соединённых Штатах»[1].
Союз плутократических элит и низовых радикалов наглядно свидетельствует о наличии мощнейшей глобальной антисистемы, имеющей как элитарный, так и низовой уровень. При этом высшие нигилисты склонны всячески использовать «низших». В 2017 году был опубликован доклад Изборскому клубу "Русская цивилизация против антисистем"[2] (в его подготовке принял участие и автор этих строк). Один из выводов доклада таков: «Радикалистская протестная контрсистема может выступать как нижний этаж антисистемы, но может проявлять и некую самостоятельность по отношению к высшему её этажу. Элитарные антисистемы ухватились за низовые, революционные контрсистемы, считая их всячески полезными для хаотизации мира, из которого они хотели (да и по‑прежнему хотят) создать свой новый мир. Однако для элитарных руководителей антисистемы радикалы представляют собой «пушечное мясо» перемен. Контрсистемщики по сравнению с ними наивны и желают разрушить существующий порядок ради некоей высокой идеи и, как правило, для блага абсолютно всех. Это, если можно так выразиться, неосознанное альтруистическое мироотрицание. Элитные антисистемы ставят в центр мироздания «себя любимых», которым в новом мире предназначена роль всемогущих владык. Массы людей, равно как и рядовые исполнители антисистемных процессов, не более чем слепые орудия в их руках. Другое дело, что нигилисты не всегда до конца понимают глубинные мотивы своего мироотрицания — с возрастом они становятся менее наивными и, как правило, менее альтруистичными».
Глобальная антисистема ставит своей целью ликвидацию базовых основ человеческого бытия — государства, нации, семьи. В настоящее время предпринимаются огромные усилия и по стиранию половых различий (мода на трансгендерность). Наконец, всё более и более усиливается направление трансгуманизма, предполагающего «отменить» самого человека.
Борьба с «проклятым прошлым» вполне вписывается в этот антисистемный ансамбль. Философ Павел Корявцев в своей основательной работе "Опыт философии антисистем" отмечает: «Среди членов антисистем преобладают люди с футуристическим ощущением времени, то есть таким мироощущением, при котором будущее считается единственно реальным, прошлое — ушедшим в небытие, а настоящее расценивается как преддверие будущего».
Само возникновение антиисторической глобальной антисистемы стало возможным благодаря разномастному прогрессизму, для которого всегда было характерно устремление к Будущему — с одновременным отрицанием того, что ему предшествует. И для того, чтобы разобраться в природе антисистемности и прогрессизма, необходимо рассмотреть воззрения людей и на историческое время, и на Время как таковое.
Сверхдвижение как утверждение
В человеческом сознании историческое движение может восприниматься или как циклическое, или как линейное. В первом случае одна из точек развёртывания воспроизводит как все предыдущие, так и все последующие точки. Поэтому циклическое движение можно представить себе в виде окружности, где каждая точка находится на равном расстоянии от центра.
Во втором случае каждая точка сменяет, преодолевает и отрицает другую. Поэтому здесь уместен символизм отрезка, где нет и не может быть никакой равноудалённости от центра.
Строго говоря, циклическое (круговое) движение не является движением (в привычном понимании). Любое движение — линейно, а любая линейность есть движение. Круговое «движение» это скорее возвращение, то есть — отрицание самого движения, преодоление его. Тут, конечно, тоже есть своя динамика, но она отлична от той динамики, которую мы обычно себе представляем. Здесь имеет место сверхдвижение, то есть не столько движение к чему‑то, сколько утверждение в чём‑то. И этим чем‑то является вечность — как потусторонняя, так и посюсторонняя. Платон утверждал, что бог «замыслил сотворить некое движущееся подобие вечности; устрояя небо, он вместе с ним творит для вечности, пребывающей в едином, вечный же образ, движущийся от числа к числу, который мы назвали временем» ("Тимей").
Эти слова языческого философа уместно сопоставить со словами замечательных русских богословов — архимандрита Алипия (Кастальского-Бороздина) и архимандрита Исайи (Белова): «Вечность входит в условия нашего времени. Не случайно святые отцы избегают резко противопоставлять время и вечность. То и другое имело начало, поэтому время и вечность в определённом смысле соразмерны. Время можно рассматривать как последовательность мгновений, каждое из которых причастно вечности. Вечность — это остановившееся время, а время — это движущаяся вечность. По словам святителя Григория Богослова, когда мы сводим в единство начало и конец времени, то приходим к вечности» ("Догматическое богословие"[3]).
Любое линейное движение есть отрицание указанного выше утверждения в вечности. Прогрессисты уверяют, что история именно линейна, причём для неё характерно именно восходящее движение. Традиционалисты же указывают на многочисленные факты инволюции, присущие историческому движению.
В принципе, любое движение есть именно что нисхождение. Оно подразумевает уход — от причины к следствию. При этом именно первая порождает второе, то есть является источником его бытия. Поэтому отдаление от бытийного источника означает приближение к чему‑то небытийному. Иными словами, получается инволюция — на уровне какого‑либо определённого случая.
Причинно-следственный раскол
Если мы сведём все эти «случаи» воедино (с целью получения универсальной картины), то увидим, что происходит удаление той или иной реальности от своей Абсолютной причины. И в этом расхождении — абсолютно всей реальности со своей же Абсолютной причиной — корни мировой инверсии. Отсюда, из этой раздвоенности, из раскола на причину и следствие, проистекает отчуждение — человека от Бога, народа от власти, работника от собственности и т.д.
Раскол на причину и следствие вызвал собственно движение, которое может быть только нисходящим. И здесь могут возразить: разве в Истории присутствует одна только инволюция? Разве наряду с «негативом» нет «позитива»? Безусловно, нельзя всё сводить к одной только инволюции, да и «позитива» всегда хватало. Но это было благодаря наличию циклического утверждения (сверхдвижения), которое компенсирует и даже во многом преодолевает линейное, инверсионное движение. В полноте кругового воз-вращения различия между причиной и следствием нет. Следствие выражает и содержит в себе причину — подобно тому, как все точки окружности выражают её центр.
Собственно говоря, такая полнота и есть то самое Время (как образ Вечности), о котором писал Платон. И ранее Человек находился в этой Полноте, не зная двойственных, раскалывающих причинно-следственных связей.
Тот же Платон сообщает о некоем «космотрясении», когда «время потекло вспять» и «космос стал вращаться в обратную сторону». Так что же за «космотрясение» имеет в виду Платон? Как представляется, речь идёт именно о Райском космосе, о земле, которая находилась в Раю до Грехопадения. Тогдашнее человеческое бытие как раз и представляло собой пребывание в «движущейся вечности». При этом необходимо ещё раз подчеркнуть, что тамошнее движение было именно сверхдвижением, утверждением в благодати.
Выше уже говорилось о движении в сторону от Абсолютной причины. Оно было возможным (но не обязательным) ввиду того, что Творец и творение отличны друг от друга по сущности. (В противном случае последнее просто-напросто растворилось бы в первом.) Однако данное различие можно было перекрыть (не уничтожить) путём приобщения не к сущности, но к энергиям Абсолюта, Творца. (Собственно говоря, эти нетварные энергии и есть благодать.) Адам был призван осуществлять сверхдвижение, понимаемое как утверждение в благодати. Однако он выбрал не сверхдвижение, а именно движение. Удаляясь от абсолютной Причины, Первочеловек разделил сам Райский космос Земли на причину и следствие (субъект и объект). Вочеловечивание Христа, Его смерть и воскресение вновь открыли перед человеком возможность обожения. Именно эту задачу и ставит перед человеком православная метафизика.
Как уже было сказано, Адам предпочёл движение в сторону от Рая. Он попытался разорвать райское бытие на причину и следствие. В качестве причины своего греха он выбрал Еву, пытаясь снять с себя ответственность, перекладывая её на жену и, в конечном счёте, на самого Бога: «Адам здесь — первый детерминист. Человек не свободен, намекает он; само сотворение, а следовательно Бог, привело его ко злу» (Лосский В.Н. "Догматическое богословие").
Адам совершил причинно-следственный раскол и тем самым выкинул себя из Райской полноты. Одновременно был совершён и раскол на субъект и объект, которые в Раю совпадали. Собственно говоря, причина и выступает как обособленный субъект, тогда как следствие является обособленным объектом.
И тут следует заметить, что сама двойственность характеризуется в Традиции резко негативно. Русский философ Александр Дугин в работе "Пути Абсолюта" замечает: «Двойственность и последующая множественность есть не что иное, как «оптическая иллюзия» при взгляде на одну и ту же единицу, и поэтому при происхождении чисел осуществляется деление не самой единицы, но её образа и, в конечном счёте, её призрака, её химеры. Поэтому 2 метафизически не равно 1+1, а равно всё тому же реальному 1 (одному) + его отрицанию, фиктивно полагающему ещё что‑то там, где нет ничего. Поэтому 2 рассматривается в Традиции как число негативное, и в книге Бытия, в Библии, на второй день творения сакральная фраза «И увидел Бог, что это хорошо» опущена. В Библии вообще всякий сюжет, связанный с удвоением — творение Евы (создание первопары людей), два первых сына Адама и Евы, Каин и Авель, и т.д., — обязательно сопровождается негативными событиями: грехопадением, первым в сакральной истории убийством и т.д. Негативное отношение к числу 2 наличествует и во всех остальных традициях, что метафизически вполне понятно. В индуизме число 2 соответствует пракрити, или, иными словами, пуруше (первое 1), плюс его отрицанию (пракрити, второе 1), что совокупно даёт первую онтологическую диаду».
И в данном плане весьма важную информацию содержит традиция зерванизма, одного из направлений в зороастризме. Согласно этой традиции, изначально существовал только бог Зерван, который был бесконечным Временем. Он приносил жертвы, желая родить сына. Однако бог Времени стал сомневаться — нужны ли эти жертвы и родится ли у него сын? В результате этих сомнений, вместе с благим Ормуздом, родился и зловредный Ахриман. Сомнения Зервана, безусловно, следует считать началом причинно-следственного дискурса. Он задумался о по‑следствиях своих жертвоприношений. И привели они именно к возникновению двойственности.
Не время, но времена
Пострайское рациональное мышление как бы расчленяет бытие надвое: на причину и следствие, на субъект и объект. И причинно-следственный раскол приводит к тому, что одна точка противостоит другой. Рассуждение в причинно-следственной оптике заставляет противопоставлять одну «точку» другой «точке». Таким образом, возникает линейное движение, которому соответствует линейное же мышление.
В линейной оптике всё устремлено к Будущему. При этом само Будущее здесь выступает как нечто небытийное. Ведь его, Будущего, ещё нет. Бытийное Прошлое, однако, уже «прошло», а следовательно, тоже небытийно.
Что же касается Настоящего, то оно предстаёт как некая абстракция, нелепым образом разместившаяся между двумя небытийными величинами. Линейное сознание вообще неспособно схватить миг Настоящего. Как только из Будущего «пришло» какое‑либо событие, то оно моментально становится Прошлым, что и фиксирует линейный рассудок.
Таким образом, линейность ритуально убивает всё бытие. И, что характерно, её апологеты, составляющие глобальную антисистему, ориентируются именно на Будущее, которое более небытийно, чем всё‑таки имевшее место быть Прошлое. При этом сами антисистемщики демонстрируют бешеную энергию и страстную волю к власти. Но, как очевидно, вся их энергетика является энергетикой самоуничтожения. Выбирая небытийное небытие, прогрессисты воспроизводят символизм Змея, кусающего себя за хвост. (Любопытно, что естественные науки не склонны особенно разграничивать Прошлое и Будущее. В «гуманитарной» же сфере всё обстоит иначе.)
Итак, выясняется, что в оптике линейности Времени просто-напросто нет. Там есть дискретные времена, указывающиеся на расколотость и повреждённость нашего бытия, некогда отпавшего от Бытия абсолютного. Время есть в круговой оптике цикличности. Здесь нет никакой границы между Прошлым и Будущим, они составляют единое целое. Именно это целое и есть Настоящее, то есть истинное, подлинное. И в данном плане весьма показательно русское слово со-бытие, означающее, что нечто случившееся не ушло куда‑то в небытие, оно всегда было и будет. Оно всегда есть, оно истинно, оно находится вместе с абсолютным Бытием.
Время ни в коем случае нельзя отождествлять с изменением как таковым, оно является восстановлением. К слову, весьма показательна этимология слова «изменение». К нему близки слова «измена» и «обмен». Последний находится в основе «торгового строя» (капитализма), который используется антисистемой для наращивания своего могущества. И она желает использовать обмен для того, чтобы сущностно изменить мир, ликвидировать его базовые основы и тем самым осуществить измену космических масштабов.
Для повреждённой реальности характерно линейное движение и наличие дискретных времён. Однако само Время является тварной вечностью, а потому не подвержено каким‑либо деформациям. И оно осталось в нашей реальности даже после выпадения её из Райской полноты. Время сдерживает процесс изменения (измены, обмена), циклически воспроизводя то, что погибает. Время организует (сверх) движение по кругу, и в этом обережном круге сохраняется сама Вселенная, воспроизводится Реальность.
Время как род
Воспроизводится она в «некоем роде», причём это выражение надо понимать совершенно буквально. У всего в этой реальности есть свой род, в котором и воспроизводится всё «умершее» — конечно, на новом уровне, потому что смерть всегда оставляет печать. Показательно, что в русском языке «время» и «род» предстают синонимами. В словарях русского языка читаем: «По летех и по роде мнозе взниче Моисии…», «Иногда убо бысть в прежнем роде во Иерусалимских странах…»
И здесь нужно вспомнить о том, что наши предки славянорусы почитали Единого Бога — Рода, которого представляли Творцом. У него были различные проявления, которые и почитались как «функциональные» божества. (Перун, Даждьбог, Велес, Ярило, Хорс, Семарг и др.) Византийский автор Прокопий Кесарийский (VI в.) пишет о славянах следующее: «Они считают, что один только бог, творец молний, является владыкой над всеми, и ему приносят в жертву быков и совершают священные обряды».
Получается, славяне знали о некоем Абсолюте, едином божестве. При этом оно наделяется чертами конкретного, «функционального» божества (в данном случае — «творец молний»). Прокопий имел в виду бога Рода, огромную роль которого в системе языческих воззрений вскрыл академик Борис Рыбаков в своём фундаментальном труде "Язычество древних славян". Род, как и Перун, представлял собой божество, связанное с грозой. Это видно хотя бы из этимологии слов «рдяный» — «красный» и «родиа» — «молния». Его «статус» явно выше статуса Перуна. «…Се же славяне, — уверяет автор древнерусского "Слова об идолах", — начали трапезу ставити Роду и рожаницам преже Перуна, бога их».
Кроме того, корень «род» является чрезвычайно значимым: «род» (в смысле «коллектива»), «родина», «природа» и т.д. Но самое главное — славяне считали Рода творцом мира: «Всем бо есть творец Бог, а не Род» (комментарий к рукописному Евангелию XV–XVI вв.). То есть некий комментатор-христианин полемизировал с общеизвестным и распространённым положением о том, что мир сотворён богом Родом. Как видим, в русской традиции Время предстаёт и как Творец, и как народ.
У Единого Бога славян было множество имён — его знали и как «Стрибога» — «старого бога». (Нужно также вспомнить и про старинное слово «стрый», «дядя по отцу» — здесь также прослеживается родовая идея единства поколений.) Тут сразу напрашивается сравнение с римским Сатурном (эллинский аналог — Кронос), теонимы у двух божеств очень и очень схожи. Род, он же Сатурн, — это божество Времени.
В эллинской традиции Кронос представлен неким монструозным существом, поедающим собственных детей. Однако обращает на себя внимание то, что дети, поглощённые Кроносом, опасающимся за свою власть, остались не только живыми, но и целёхонькими. Поэтому стоит говорить не столько об их съедении, сколько о присоединении, о вхождении в полноту Кроноса. Налицо упомянутое выше утверждение в вечности, понимаемое как сверхдвижение. Кронос выступает как некая ипостась, в которой находится определённое множество. В оптике сакральной государственности примерно такой же ипостасью выступал Царь, включающий в себя своих подданных — «детей», отсюда и царственное «Мы». (Кроноса обвиняют в низложении своего отца Урана. Между тем в римской мифологии, которая крайне схожа с эллинской, об этом ничего не сообщается. Там всё сводится к тому, что Юпитер свергает своего отца Сатурна.)
В данном случае можно провести и параллели с христологией, согласно которой в нетварной Ипостаси Христа соединена тварная природа человека. И не случайно сам Христос именуется Небесным Царём. К слову сказать, Гесиод утверждает, что Кронос был Царём Золотого Века и, одновременно, Царём Героев. И это представление характерно не только для эллинов. В римской традиции Сатурн выступает таким же изначальным, сакральным правителем. Показательно, что именно это божество (а не Зевс-Юпитер) связывается с некоей изначальной северной прародиной, которая сакрализируется в индоевропейских традициях. Сама тема Золотого века органично сочетается с северной, гиперборейской темой, ведь изначальной сакральной Империей была Гиперборея, полярный материк. «Классическая традиция утверждает, что бывший некогда Господином Земли царь Золотого века, Кронос-Сатурн, сброшенный с престола… всё ещё жив и пребывает «во сне» в далёком северном регионе, в арктическом море, которое по этой причине и получило название Кронидское море». (Ю. Эвола "Мистерия Грааля".)
Время-Кронос не уничтожает, но, наоборот, сохраняет, включает в свою полноту. Также и Время-Род содержал в себе разные «функциональные» божества, которые считались его проявлениями. А монарх, как представитель сакрального рода, содержал в себе свой народ.
Древнейшая инверсия
В эллинской традиции произошла некая инверсия, которая во многом определила развитие Европы в русле линейного прогрессизма. «Свергнув» и «разоблачив» Кроноса, эллины сделали упор на олимпийское улучшение мира, на его преобразование из якобы изначальной тьмы в олимпийское световое пространство. На самом деле изначальную первоматерию ("Книга Бытия": «Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною») Творец создал для того, чтобы человек имел возможность выбора. Без наличия у него некоего тёмного полюса он превратился бы в световую марионетку Абсолюта. Из этой «безвидной земли» была сотворена Земля в Раю (Райский Космос). Сам хаос был преобразован, но всё‑таки продолжал полоскаться на дне человеческой онтологии. И выбор был сделан в пользу изначального хаоса. Земля выпала из Рая, а Космос стал конгломератом осколков взорванного Единства («Большой взрыв»).
Произошло платоновское «космотрясение», после которого мир пошёл по пути линейной инволюции.
У эллинов происходит неуклонное восхождение от хтонической тьмы к олимпийскому свету. И переход этот обеспечивается свержением царя-Кроноса. Получается вполне себе прогрессистская картина, в которую отлично вписываются и «великие буржуазные революции», породившие как либерализм, так и якобы альтернативный ему коммунизм. (Как уже было показано выше, плутократия может отлично взаимодействовать с левым радикализмом — на почве антисистемности.)
Для греческой традиции вообще характерен космоцентризм, выразившийся, в том числе, и в стремлении свести мир к одному из космических начал, элементов. Так, Фалес считал основой всего воду, Анаксимен — воздух, Гераклит — огонь. При этом греки видели космическую тьму, о которой наглядно свидетельствовало ночное небо. Сосредоточенность на Пространстве, Космосе (в ущерб свергнутому и оболганному Кроносу) заставляла их подчёркивать базовое значение тёмных начал. И дело не только в хаосе, который трактуется вообще очень разнообразно. И даже не в Тартаре, который у Аристофана ("Птицы") назван в числе четырёх первопотенций. Речь идёт и об Эребе (Мраке) и о Нюкте (Ночи). Само возникновение сущего рассматривалось греками как неуклонный переход от неупорядоченной тьмы к упорядоченному свету, а вершиной этого перехода им виделась деятельность Зевса, царствующего на Олимпе.
В этом были корни позднейшего европейского прогрессизма, требовавшего неуклонного движения вперёд — с отрицанием прежних основ. Таким движением и стала ликвидация традиционного, «царского» строя (более или менее выражавшего гиперборейский архетип Кроноса) — с утверждением строя «торговцев». В реальности это, конечно, был регресс, инволюция, разрушение. Имело место прельщение Пространством — его движение греки, а позже наследующие им европейцы, восприняли как движение восходящее. Оно же является движением нисходящим. Его‑то и пытается убыстрить глобальная антисистема, с её отрицанием прошлого — во имя «прекрасного» постчеловеческого будущего.
Корни этой антисистемы нужно искать в глубокой древности. Как уже было сказано, наши предки верили в Единого Бога, который содержит в себе разные функциональные божества. Это наиболее близко к изначальной, «нордической», гиперборейской Традиции. А она полностью (и даже с «избытком») возрождена в христианстве с его «диалектикой» Троицы, «мыслимой» как Единица, и Единицы, мыслимой как Троица. Но и до христианства были попытки возрождения — так, максимально близко к примордиальной традиции приблизилось славяно-русское троическое единобожие (триглавы).
Единым Богом славенороссов, содержащим внутри себя функциональных богов, был бог Род (Время), которого и следует сопоставить с Кроносом, внутри которого также находились дети-боги. И выпадение «детей» из Божественной Полно‑ ты может трактоваться как рас‑ кол, рассечение идеи Единого Бога, как некий триумф многобожия (собственно, паганизма, являющегося искажением «полярной» традиции). Здесь символически выражен причинно-следственный и субъектнообъектный раскол Райского космоса.
Гесиод сообщает, что «освобождённые» из утробы Кроноса братья и сёстры Зевса отдали ему во владение гром и молнию. Получается, Громовик как бы присвоил то, что принадлежало всем, а точнее — Единому Богу. Как показано выше, у славенороссов Единый Бог Род был Громовержцем. Это тот самый «единый бог, творец молний», о котором сообщает Прокопий Кесарийский. И сие свидетельствует об особом значении метафизики Грозы в системе всей славянской теологии. Перун был «всего лишь» вторым громовержцем. Его, по данным фольклора, создал (для битвы с Чернобогом, «чёрной птицей» сказаний) Творец (белая птица), ударивший палицей о камень.
Собственно говоря, Зевс и был тем самым вторым громовержцем. И он «присвоил» себе все грозовые атрибуты (перуны), свергнув РодаКроноса. Точнее сказать, в эллинской традиции произошла подмена — одно из функциональных божеств, в данном случае — бог грозы, выражающий лишь одну сторону Божественного Единства, стал восприниматься как некий центральный субъект. Но, и это особенно важно, воспринимался он уже не как Единый, но именно как верховный бог. Это уже был один из множества богов, пусть и верховный. Причём он хоть и считался царём богов, но в эллинской традиции подчёркивалось, что разговор должен идти именно о «выборном» боге. Небом и землёй он правит по жребию (Посейдон по нему же — морем, Аид — подземельем). То есть Зевс — ограниченный монарх. К слову сказать, таким образом закладывалась основа и для современной буржуазной, партийно-парламентской поликратии (республики или конституционной монархии), в рамках которой лидер (правитель) выступает как один из множества. В то же время Самодержавная Монархия рассматривает правителя как некую Полноту, где находятся подданные, дети Государя. Здесь множество становится персонифицированным единством. И персонифицируется оно — Одним, который символизирует Единого Бога. И не случайно, что именно у русских, наследующих скифско-гиперборейской традиции, самодержавно-монархическое начало было выражено полнее всего.
Современный человек пребывает в плену у причинно-следственного, линейного «времени». (То есть, как уже было показано выше, — у времён.) Этим и пользуется глобальная антисистема, которая гонит людей в «окончательное» «прекрасное далёко» («новый дивный мир» О. Хаксли). В принципе, мыслить вне причины и следствия невозможно, в этом мире раскол и повреждение — непреодолимы. (Преодолеть их можно будет, когда придут «новая небо и новая земля».) Но можно осознать всю пагубность данного раскола и обратить причинно-следственный дискурс против него самого. Осознание единства Прошлого и Будущего (которое и является Настоящим) будет означать Консервативную Революцию в сознании. Данная Революция подразумевает постоянное возрождение старого — на новом уровне. И если она произойдёт в сознании, то ей суждено осуществиться и на социально-политическом уровне.
Примечания:
1 Овчинский В. Анджела Дэвис как зеркало красно-чёрной революции.
2 Русская цивилизация против антисистем. / Под ред. В. Аверьянова // Изборский клуб, 2017, № 7.
3 Цитируется по интернет-версии книги
*деятельность фонда является нежелательной на территории Российской федерации.
