Представители вожделенного «среднего класса», когда с ними говоришь о судьбах отечества и, при этом, употребляешь слово «оккупация», начинают морщиться, как будто ты сказал неприличное слово в присутствии приличных дам. «Фу, какие крайние оценки! Это грубо и несерьезно! Конечно, есть у нас проблемы. Но нельзя же так! К чему крайности? Оккупация — это иностранные войска, которые всем управляют. А где у нас иностранные войска? Сами выбираем, сами страдаем от собственного выбора.» Чувствуя себя заблудившимся туристом среди людоедов, пытаешься объяснять тупым интеллигентским кухаркам и их поварёнкам, что под словом «оккупант» в их сознании сидит киношный фашист в каске, с автоматом и лицом маньяка. Может так и было, но это прошлый век! Сегодня оккупация — это всего лишь внешнее управление страной посредством вооруженных и штатских коллаборантов, которых в прошлую оккупацию называли полицаями и которые могут быть вполне «наши». Если полицаев, или хотя бы их руководство, допустить к пирогу, т.е. к дележке награбленного, то в условиях повальной деморализации и дебилизации населения, иностранные войска становятся излишними. А про ваши капиталистические выборы все сказал Ленин еще 100 лет тому назад. Материальные, демографические, нравственные последствия оккупации — это главная тема газеты «Завтра». Здесь есть кому об этом писать, объяснять и убеждать. А я имею задание редакции начать разговор о юридической стороне дела. Как и почему наши люди, даже лично не обласканные режимом, становятся вооруженными оккупантами в собственной стране? Как они практически осуществляют свою деятельность? Как и на каких принципах формируются их отряды? И, главное: как им сопротивляться? То есть, если получится, что задумано, то выйдет серия сюжетов про современную российскую правоохранительную систему и ряд практических адвокатских рекомендаций по общению с ней.
А прежде всего, хотелось бы напомнить уважаемой аудитории некоторые базовые понятия, которые сразу многое объяснят и которые, именно поэтому, находятся под запретом в современной системе образования. Государство — есть комитет по управлению делами экономически господствующего класса, в нашем случае — компрадорского олигархата. Следовательно, правоохранительная система, т.е. вооруженные отряды силовиков и суды есть подкомитет олигархата, предназначенный для силового решения его проблем. Писаное право или Закон — это воля господствующего класса. Писаный закон, особенно уголовный, у нас сплошь и рядом подменяется понятиями и понтами, но, в принципе, это не обязательно. Это наша современная российская специфика. Другая наша специфика в области уголовного права имеет гораздо более глубокие исторические традиции, восходящие к временам опричнины. В основе этой традиции лежит простой принцип: в опричнину надо брать того, кого в любой момент можно посадить на кол и, при этом совершенно законно и справедливо. Такие кадры выполнят любой, самый злодейский приказ, не задумываясь не то что о прижизненном, но даже о посмертном воздаянии. Это можно было принять, когда в результате такого правления страна приращивалась и богатела. Но сегодня этот принцип оборачивается катастрофой, поскольку опричнину натравили на страну. Как это произошло практически?
Чтобы далеко не лезть, начнем с обозримого прошлого. В послесталинский период был восстановлен, как тогда говорили, «ленинский принцип партийного руководства», то есть над всей правоохранной системой, в том числе и над ее вооруженными отрядами был восстановлен коллегиальный партийный контроль, который не позволял силовикам и правоохранникам, несмотря на их объективную мощь, подменять собой гражданскую, то есть, тогда, советскую власть. И каждый прокурор, начальник милиции и даже начальник отдела КГБ был подконтролен и подотчетен Партии. Хотя с КГБ было сложнее и там борьба велась с переменным успехом. Но это общемировая проблема отношений гражданской власти и политических спецслужб. В «перестройку», стараниями врагов, предателей и особенно политических идиотов, была отменена Статья Конституции № 6, т.е. та самая статья, которая, в частности, оберегала мирное невооруженное население от его вооруженных защитников. И сразу же у нас начались проблемы в сфере безопасности. «Одемократившиеся» силовые ведомства, которые фактически включают в себя на правах подведомств также судебную систему и судебную психиатрию, традиционно, исторически значительно превышающие по своей численности и мощи необходимый минимум, определяемый реальным количеством внутренних врагов, вдруг лишились идеологического партийного намордника. В этих новых, «свободных» условиях правоохранные ведомства объективно сложились в самодостаточную, замкнутую в себе корпорацию, своего рода ЗАО, блюдущую только свои собственные корпоративные интересы, плюющую и на Закон и на нашу безопасность. И этот сорвавшийся с цепи монстр, с привитыми ему бериевской жестокостью и ельцинской распущенностью, рванулся к политической власти, начисто забыв, для чего он изначально создавался. Однако, он быстро сообразил, что не умеет обогащаться иначе, как отнимать деньги. Но ведь кто-то должен делать деньги! Так капиталисты и правоохранные чиновники нашли друг друга и слились в один господствующий класс, возглавляемый олигархами и генералами ФСБ. Однако, силовые структуры, представляющие из себя, по сути, организованные вооруженные отряды, либо контролируются обществом, либо сами контролируют общество. У нас второй вариант, и такой вариант во всем мире называется хунтой. А хунта под внешним управлением называется оккупацией и даже в чисто юридическом смысле.
И вот, исходя из изложенных теоретических положений, ожидаю вопрос: «А можно ли вообще легитимно, законно, т.е. в установленном самим режимом порядке, противостоять этому режиму, если он на тебя наехал?» Сразу отвечаю, с риском потерять адвокатскую практику: нет, нельзя. Как нельзя победить олигархат на выборах, организованных олигархатом. Но мне представляется, что здесь вопрос надо ставить по другому. Надо спрашивать, и прежде всего себя: «А НУЖНО ли противостоять режиму, в т.ч. и законно?» Тем, кто сам себе отвечает «ДА», про иные способы борьбы расскажут иные специалисты. А у нас с Вами будет все исключительно законно. Итак. Важнейшей формой борьбы оккупантов за власть и собственность является повсеместная и массовая практика фальсификаций уголовных дел, либо незаконного завышения объема обвинения, количества участников и т.д. Кроме захвата или прекращения бизнеса, мотивами незаконного преследования граждан могут быть: захват и дележка собственности осужденного, установление постоянной «крыши», или получение единовременного «пособия на бедность», вербовка сексотов, липовая отчетность о раскрываемости преступлений, выполнение указания руководства о направлении в суд определенного количества дел по определенным статьям, личные счеты, политический заказ, оплаченный заказ в интересах третьих лиц, шантаж с целью заставить обвиняемого совершить (не совершить) некие действия и пр. Изрядное количество незаконных дел рождается вообще из ничего и бесплатно, просто как естественное следствие профессиональной и нравственной деградации правоохранников. Любой школьник в нашей оккупированной стране знает, что наши защитники практикуют «подбросы» всякой гадости, чаще всего наркотиков и патронов, с целью последующего ареста гражданина. Это явление настолько распространено, что остается лишь очень узкий круг лиц, которым про это ничего не известно: это прокуроры, судьи, ну и, конечно, президенты. Такого рода дела начинаются с обыска, в ходе которого оккупанты что приносят, то и находят. Законную, уголовно-процессуальную сторону дела Вы почитаете сами в Кодексах или узнаете у оплаченного адвоката. А в формате нашего разговора надо знать следующее. На абсолютно ровном месте этого практически не бывает. Всегда может быть некое предчувствие. У Вас конфликтный, или заметно успешный бизнес. Вы в оппозиционной политике. Вас к чему-то склоняют, а Вы упираетесь и т.д. Значит надо пересмотреть свой быт и распорядок. Не нужно общаться с теми, кому нет особых причин доверять. Боже сохрани пускать их домой, или на дачу. И подвозить на машине тоже не стоит. Надо навести порядок у себя под носом. Оставшиеся от армейской дури патроны, или доказательства дядюшкиного геройства — все вон! При явной попытке угрозы реакция должна быть немедленной и письменной. Так с одним клиентом нам удалось сорвать «соответствующее мероприятие». Один молодой и «не леченый» оперативник намекнул ему, что если тот мол будет упираться, то к нему придут с обыском. Тут же мы написали жалобы в прокуратуру и начальнику милиции с точным указанием места, времени и сущности угрозы. Конечно приврали и приукрасили. Но обыск не состоялся, а потом и вообще от клиента отвязались. Здесь многое зависит от уровня, с какого поступила команда «фас». Но если ничего не делать, то даже «фас» от участкового закончится обвинительным приговором, поскольку суд у нас работает как штамповочный цех. Но вот с обыском уже пришли. Удостоверения, постановление — все как надо. Кстати, последние годы «законообразность» государственного бандитизма соблюдается достаточно аккуратно. Здесь Вы ничего не выиграете. Прежде всего надо глубоко вдохнуть и медленно выдохнуть. Сделать это еще раз и успокоиться. Орать и возмущаться нельзя ни в коем случае. Оденут наручники, положат на пол и будут правы. Надо настойчиво попросить, чтобы понятыми были Ваши соседи. Если откажут, то Вы все-равно должны попытаться им позвонить и попросить придти. Если не откажут, Вы должны внятно и понятно говорить понятым и соседям, что у Вас ничего незаконного нет, но Вы подозреваете, что могут чего-нибудь найти. Объясните в целом ситуацию. Тем самым Вы подготовите из соседей ценных свидетелей, которых в суде обязательно спросят: как Вы вели себя при обыске и что при этом говорили. Уследить за манипуляциями оккупантов ни Вам, ни понятым, скорее всего, не удасться. Кстати, имейте в виду, что если пришел один опер, или участковый, то, скорее всего, ничего не будет. Чистая формальность. Пройдется по комнатам, даст подписать протокол и уйдет. А вот если приходят сразу трое оперов и от дверей «веером» расходятся одновременно по всем комнатам, то непременно что-нибудь найдут. После того, как найдут, Вам будет предложено подписать протокол. Отсутствие Вашей подписи не сделает протокол незаконным. Поэтому, нужно сделать следующее: в графе протокола обыска, которая называется «Замечания к протоколу», Вы пишете фразу: замечания на одном листе прилагаются. И потом подписываете протокол. После этого «рыцари правопорядка» будут вынуждены дать Вам время на подробное изложение ваших замечаний на отдельном листе и приобщить этот документ к протоколу. В нем вы все происшедшее опишете подробно. Если было отказано в вызове Ваших соседей, это надо указать обязательно. А дальше пишите письма. Какое и куда? Сейчас во всех тюремных камерах нашего правового государства висят бумажки с адресами. Зачем их в «Завтра» переписывать? Как-то одну бригаду таможенников надо было снять с выгодного товаропотока и заменить их более крутыми ребятами, назначенными РУБОПом ЦАО. (Бывалые напряглись. Да... Известная фирма.) Так вот. Я «своему» таможеннику дал под запись то, что сейчас про обыск объяснял. Полицаи вызвали сексота и тот показал на протокол, что пару месяцев тому-назад принес этому таможеннику взятку в виде 500 долларов и, при этом, дополнительно вспомнил, что на одной из купюр, которыми он чиновника одаривал, написано имя его (сексота) любимой женщины и номер ее телефона. Ну у этого контингента, знаете ли, свои причуды. Денег на записную книжку нет, приходится на долларах телефоны писать, а потом эти же доллары в качестве взятки совать. Ну и, естественно, эту самую купюру у таможенника нашли дома при обыске. Он, заведомо зная, что под него копают, зная, что будет обыск, получив от адвоката письменную инструкцию, хранил как память в дальнем кармане старой фуфайки стодолларовую купюру с телефоном любимой женщины сексота! Когда, после обыска, мы увиделись, он плакал и смеялся одновременно. Все было точно по адвокатской инструкции. Пришли трое, выполнили просьбу о вызове понятых из числа соседей. Потом резко разошлись по всем комнатам. В квартире еще находились престарелые родители таможенника. Так они впятером за тремя оккупантами ходили 2 (два!) часа. Подвела физическая подготовка. Как только родители и понятые рухнули на диван, так тут же от дальнего шкафа, который осматривался уже пять раз, послышался радостный вопль: «Эврика!» и по квартире, с победным видом, прошелся современный оккупант, размахивая искомой купюрой, на которой синей шариковой ручкой было написано «Оля» и телефон. Тот самый, что удивительно. Писали во что можно и во что не можно. Даже в газету «Завтра». Из всех инстанций, кроме указанной газеты, материал был перенаправлен тем самым должностным лицам, которые этот обыск организовали. Мосгорсуд осудил таможенника на четыре года с взятием под стражу в зале суда. Верховный оккупантский суд утвердил приговор и в кассационном определении написал: «Тот факт, что понятые не подтверждают результаты обыска, свидетельствует не о невиновности осужденного, а о том, что понятые недобросовестно выполняли свои обязанности».
Если режим и редакция газеты мне позволит, то мы еще продолжим разговоры на темы легитимного сопротивления оккупации. До встречи.
