Без Жириновского у ЛДПР нет будущего. В этом сходится большинство наблюдателей, исключение составляют лишь те, кто рассчитывает на сотрудничество с командой Слуцкого. В связи с этим проблемой является не столько судьба партии, сколько будущее того места, которое она занимала в российской политике.
ЛДПР возникла ещё в позднем СССР в рамках экспериментов с многопартийностью, а после триумфальной победы на выборах в Госдуму в декабре 1993 года партия Жириновского стала одной из несущих опор политической системы постсоветской России. Канон того времени провозглашал принципиальное несоответствие знака и означаемого, но спустя десятилетия уловка раскрылась и стало понятно, что ЛДПР полностью соответствовала своему названию. Партия последовательно защищала либерально-демократические порядки, успешно фальсифицируя патриотическую повестку.
Эта спонтанно найденная технология стала в то время настоящей палочкой-выручалочкой для Кремля в его борьбе с попытками создания народной оппозиции. Доказав свою эффективность и лояльность в столь деликатном деле, ЛДПР смогла установить тесные партнерские отношения с властями. Это, в свою очередь, позволило Жириновскому и его однопартийцам выйти на рынок политических услуг с другими интересными предложениями - от лоббизма до позиций в избирательных списках. Постепенно подобная практика распространилась в регионы, возникла сеть партийных отделений.
Когда речь заходит о Жириновском, в большинстве случаев вспоминают его эксцентричность, затем лидерские качества и организаторские способности, но при этом упускается то обстоятельство, что феномен Жириновского имел прежде всего коллективный характер. В этом причина неудачных попыток личного подражания, достаточно вспомнить бывшего депутата Госдумы Алексея Митрофанова. Кроме того, система не нуждалась в двух Жириновских одновременно.
Стиль публичной активности, выгодно смотревшийся на фоне скучных коммунистов и разных версий партии власти, был проявлением сути ЛДПР, а не набором приёмов. Провокации на грани и за гранью нормы привлекали тех избирателей и сторонников, кто не находил выражения своих чаяний в рамках других политических структур. При этом команда Жириновского могла дать фору любым соперникам в вопросе дисциплины, гарантируя нужный политический результат. Принцип размывания нормы проявлялся и в кадровом вопросе. Используя нетрадиционные в разных смыслах способы пополнения рядов, ЛДПР пришла к успеху задолго до того, как подобная стратегия была провозглашена образцом эпохи развитого либерализма.
Трудно сказать, является ли совпадение партийных цветов с цветами флага Украины случайным или же это сознательное решение Жириновского, но второй вариант представляется весьма вероятным. Это далеко не единственный украинский штрих в стиле ЛДПР, которая по факту использовалась Кремлем как небольшой подконтрольный "майдан", иллюстрируя концепцию управляемого хаоса. Фактически ЛДПР воспроизводила в российских условиях черты, характерные для украинской политики в целом, а именно фальсификацию национального и нарушение норм при абсолютном внешнем контроле, который в случае Украины осуществляется не Кремлем, а Западом. С этой точки зрения действующим аналогом Жириновского, не только по части клоунады, представляется Владимир Зеленский.
Начало специальной военной операции на Украине поставило многих представителей российского политического класса перед весьма неудобным фактом. Вдруг оказалось, что Россия является страной тысячелетней культуры, которую невозможно отменить, а патриотизм из инсценировок и декораций превратился в движущую силу изменений, что подразумевает принципиально иной уровень ответственности для чиновников, политиков и других публичных фигур.
Казалось бы, на этом фоне ЛДПР с её имитацией патриотизма и другими особенностями оказывается токсичным отходом предшествующей эпохи, утилизация которого потребует усилий. Однако такая постановка вопроса вряд ли уместна, поскольку речь идет не только об ЛДПР, но и о смене всей политической конструкции, в рамках которой было возможно существование такой партии. ЛДПР уходит в историю вместе со своим основателем в ситуации пересмотра норм политической жизни в целом, за которым последует другая эпоха с другими героями, королями, шутами и злодеями.
