вторник, 16 июня 2015 г.
У меня и ранее случалось так, что я долго и безуспешно пытался найти ответ на какой-нибудь вопрос и в конце концов забывал его. Потом оказывалось, что этот вопрос застревал где-то у меня в подсознании я подсознательно продолжал искать ответ на него. Если ответ находился, то он вспоминался вместе с вопросом, который мне казался забытым навсегда. Но сравнительно недавно у меня произошел совершенно особый случай такого рода. О нем я и хочу рассказать.
В разное время в мое подсознание провалились два совершенно разных вопроса, никак не связанных друг с другом, оставив после себя какое-то тревожное чувство, не покидавшее меня многие годы. Они вспомнились одновременно и вместе с ответом, который, как ни странно, у них был общим. Перед этим, стоило иногда только закрыть глаза,и перед ними возникал странный образ, точнее, в один видимый образ слились два совершенно разных образа, настолько разных, что их даже трудно себе представить вместе. Но для меня они слились в один и этот невозможный объединенный образ дал один ответ на оба вопроса. Оба вопроса и этот удивительный единый ответ на них всплыли в моем сознании в виде странной и нелепой картины, в которой объединились эти два несовместимых образа. Но в том, что я получил ответ на оба вопроса, у меня нет никаких сомнений. Теперь, когда это произошло, я не сомневаюсь и в том, только так это и могло произойти. Найти ответ на какой-нибудь один вопрос, было невозможно, ответ мог прийти только на два эти вопроса сразу.
Один из вопросов возник у меня, когда я был школьником и первые ознакомился с эволюционной теорией. Грандиозная картина происхождения видов раскрылась передо мной. В ней не было ничего лишнего или неразумного, если не считать рудиментов. С этой картиной немного контрастировал один факт и именно он стал для меня загадкой, которую я никак не мог разгадать. Дело в том, что некоторые породы баранов обладают органом, назначение которого было мне непонятно. Это курдюк -- пара огромных жирных ягодиц. Зачем природа создала его, недоумевал я, неужели баран, подобно верблюду, накапливает жир для того, чтобы обходиться без пищи и воды в пустыне? А если нет, то зачем? Но со временем этот вопрос потонул в массе других вопросов, ответы на которые я постоянно искал, а затем провалился куда-то в подсознание, оставив неприятное чувство, что я не смог разгадать одну из загадок природы, которую, возможно, разгадать было и не так уж и трудно.
Что касается второго вопроса, его происхождение несколько сложнее и для того, чтобы его объяснить, мне придется рассказать немного о себе. Я занимаюсь теоретической физикой. Впрочем, я совсем непохож на других физиков-теоретиков, ни внешне, ни как-либо еще. Меня принимают за кого угодно, только не за физика-теоретика, более того, если я скажу, что я -- физик-теоретик, мне могут не поверить и это может вызвать у незнакомых людей какие-нибудь подозрения. Поэтому я никогда не говорю о том, чем я занимаюсь. Это тоже вызывает подозрения, но не столь серьезные, в конце концов, людей неопределенного рода занятий много и не все они -- преступники. А для других физиков-теоретиков я -- источник постоянного беспокойства, неожиданных высказываний, требующих адекватной реакции, которая, в свою очередь, требует от них умственных напряжений, а это для них -- всегда большая неприятность.
Но хватит о них. Я хочу вернуться к баранам, которым я никакого беспокойства не доставляю. Действительно, какое беспокойство я мог бы им доставить? Я представляю себе, как, выйдя куда-нибудь в поле, я нахожу стадо баранов и к большому удивлению пастуха и его собаки, произношу перед этим благородным сообществом пламенную речь.
-- Господа, -- говорю я, обращаясь к ним, -- почти все, что написано в книгах по классической электродинамике -- полный бред.
Они продолжают заниматься своим делом, не обращая на меня никакого внимания. Я продолжаю:
-- Метод функций Грина нельзя было применять к нескалярным уравнениям. Это почти всегда приводит к заведомо ошибочным результатам. Авторы книг по электродинамике не понимали этой науки. Р. Фейнман и Л.Д. Ландау, получившие Нобелевские премии по физике, не понимали физики!
Никакой реакции. Только ближайший ко мне баран оторвав свой взгляд от травы, равнодушно смотрит на меня и спрашивает:
-- Ну и что?
``Со стороны это, наверное, выглядит смешно, ''-- думаю я, -- ``С подобными речами
надо выступать перед физиками-теоретиками.''
Многие годы я так и делал, но теперь, когда я вспоминаю об этом, мне кажется, что я ставил себя в еще более смешное положение, чем если бы я выступал перед стадом баранов. Но на самом деле, разница между этими двумя сообществами незначительна и сравнение оказывается не в пользу физиков-теоретиков. Мне приходится проводить углубленное сравнение между ними, потому что ни те, ни другие на мои обращения к ним адекватно не реагируют.
Сравнивать физиков-теоретиков с баранами непросто, потому что они находятся в разном положении. Так, бараны в основном пасутся в поле, а физики-теоретики жуют то, что им бросают. Разницу можно обнаружить, если поместить баранов в хлев и бросать им корм. Оказывается, что если им бросать что-нибудь заведомо несъедобное, например, металлическую стружку, то они ее жевать не будут. В отличие от них, физики-теоретики жуют абсолютно все.
И чего только они не съели за послевоенное время! Сначала -- то, что им думать больше не придется, их дело -- только вычислять что скажут. Затем им пришлось съесть кое-что похуже. Оказалось, что почти все результаты их вычислений -- полный бред. Что бы они ни вычислили, это оказывалось равным бесконечности. Кого-нибудь другого это могло бы и смутить, но физики-теоретики к этому времени думать уже полностью отучились. Поэтому они с легкостью усвоили, что если вычисления дают явно ошибочный результат, то его нужно ``перенормировать'' и получить то, что нужно.
Отсутствие мышления у физиков-теоретиков не могло остановить прогресса теоретической физики и они успешно нагромождали одну глупость на другую, пока не прекратилось финансирование всей этой деятельности. Так завершилось построение физической картины мира. Если сейчас человечество удивлено мировым экономическим кризисом, то ему, наверное, интересно было бы узнать, что до этого наступил мировой интеллектуальный кризис и изнутри сообщества физиков-теоретиков он был отчетливо виден. Я не мог спокойно это наблюдать и при каждой возможности, к удивлению разного рода начальников, произносил перед сообществами физиков-теоретиков пламенные речи.
-- Господа, -- говорил я обращаясь к этому ученому собранию, -- все что вы делаете -- совершенный бред!
Они продолжали заниматься своим делом, не обращая на меня никакого внимания. Я продолжал:
-- Ваши действия основаны на ошибочных представлениях.
Никакой реакции. Только какой-нибудь теоретик, оторвав свой взгляд от вычислений спрашивал:
-- Ну и что?
``Со стороны это, наверное, выглядит смешно,'' -- иногда думал я, -- ``Наверное, имело не меньше смысла выступить перед каким-нибудь стадом баранов. Нет-нет, это уже было. Кажется, я зациклился.'' Мне опять придется углубиться в сравнения.
Я снова углубляюсь в сравнения и они снова оказываются не в пользу физиков-теоретиков. Если баранов выпустить на природу, то они найдут пастбища, если же физиков-теоретиков выпустить в реальный физический мир, то они там не найдут ничего такого, что было бы им знакомо. Ни суперпартеров, ни суперструн, ни бранов, ни бозонов Хиггса. О реально существующем мире им ничего неизвестно. Они о нем никогда и слышать не хотели, как я ни старался. Если бы им платил я, то я имел бы право указывать, что им жевать, но платит им кто-то другой и они жуют то, что этот кто-то другой им бросает.
Мне это надоело. Из-за их поведения мне приходится или скрывать, что я -- физик-теоретик, или сразу же бросаться в объяснения, что я -- нормальный человек, я не покинул реальность ради глупостей, за которые кто-то платит, я не продал свой статус умственно полноценного человека за хорошее положение в этом сообществе. Строго говоря, я в это общество вообще не вхожу. Формально в нем числюсь, но не жую того, что бросают и никогда не делал этого. Беда в том, что я и ни в какое другое не вхожу, так что, возможно, все-таки мне придется быть физиком-теоретиком. Но тогда надо что-то в изменить в этом обществе.
Ясно, что. Объяснить им всем, что нельзя опускаться ниже баранов и жевать только то, что бросают. Что физик-теоретик ни при каких условиях не должен был терять связи с реальным миром, потому что он -- последняя надежда, кто, если не он, сохранит эту связь? Но как это сделать? В отличие от физиков-теоретиков, бараны никогда не теряют связи с реально существующим миром хотя бы потому, что в этом мире существуют волки. Подсознательно я всегда понимал, что волки -- это то, чего всегда не хватало физикам-теоретикам, и инстинктивно пытался взять на себя роль этого недостающего члена общества (баранам в поле просьба не беспокоиться, я им ничем не угрожаю).
-- Господа, говорю я, обращаясь к физикам-теоретикам, собравшимся на семинар, и вижу застывшие непроницаемые лица. Что-то очень знакомое, давно провалившееся в подсознание, вдруг мелькнуло перед моим мысленным взором. Что это было? Что мне так сильно напомнило поведение физиков-теоретиков, когда я однажды попытался с ними что-то обсудить? Увидев это однажды, я потом замечал это каждый раз, обращаясь к ним. Я очень хотел понять это, что-то подсказывало мне, что это очень важно. Но мне долго не удавалось этого понять и в конце концов мне надоело об этом думать. Этот вопрос, остававшийся без ответа слишком долго, провалился куда-то в подсознание и, видимо, занял там место рядом с другим вопросом, провалившимся туда ранее: зачем барану курдюк?
Пока они там ждали своего выхода, там же, в подсознании начался и набирал силу какой-то необратимый процесс. Каждый раз, когда я, выступая где-нибудь с докладом, видел перед собой застывшие непроницаемые лица, из подсознания выскакивал какой-то неясный образ, но с каждым разом мне все лучше и лучше удавалось его рассмотреть. Этот образ возвращал меня в далекие школьные годы. Он появлялся из темноты, в которой я с несколькими своими одноклассниками куда-то бегу. Мы возбуждены, кого-то преследуя. И вот жертвы настигнуты.
Они неподвижны и непроницаемы как лица физиков-теоретиков на моем докладе.
Так, однажды, наступил момент, когда было достаточно уже совсем небольшого усилия для того, чтобы вспомнить все. Середина 60-х. Нас, школьников вывезли на сбор хлопка. Там по вечерам мы скучали, не зная, чем заняться, пока один из нас не заметил удивительную вещь. Оказалось, что если баранов напугать, то они не убегают, а выстраивают круговую оборону, выставив наружу свои курдюки. Это и стало нашим вечерним развлечением -- мы выбегали на охоту. У нас это называлось ``пойти отпустить пендалей''.
Такое поведение баранов заставляло задуматься. Действительно, курдюк -- это удачное изобретение природы. Он состоит в основном из жира и ничего не чувствует. Волк может кусать барана за курдюк сколько угодно. Возможно, баран иногда равнодушно смотрел на него и спрашивал:
-- Ну и что?
``Со стороны это, наверное, выглядит смешно,'' -- возможно, думал волк. -- ``Было бы больше смысла, если бы я напал на физиков-теоретиков.''
Для меня неважно, происходят ли подобные диалоги в действительности. Всего этого можно и не произносить -- я слышу всех и без этого. Поэтому, когда я делаю доклад, он только кажется моим монологом. В действительности -- это всегда диалог. Я слышу тех, кто, как кажется, ничего не говорит и сидит с непроницаемым лицом. Он
говорит мне:
-- Ну и что?
Странные все-таки мысли посещают меня, когда я выступаю где-нибудь с докладом. Вместо того, чтобы думать о предмете своего выступления, я пытаюсь разглядеть какой-то странный образ, всплывающий из моего подсознания. Так происходило довольно долго и вдруг однажды я понял, почему мне все это время не удавалось разглядеть этот образ. Дело оказалось в том, что в нем объединились лица физиков-теоретиков и бараньи курдюки -- действительно странное сочетание. Но это сочетание кажется странным только на первый взгляд. Если отвлечься от внешнего несходства и оставить только его внутреннее содержание, то на первый план выступает идентичность реакции. Подобно напуганным баранам, физики-теоретики выстраиваются в круговую оборону, выставив на меня свои застывшие непроницаемые лица. Какой ужас! Значит им все это время удавалось меня обманывать! Я думал, что вижу перед собой лица разумных существ, а на самом деле на меня были выставлены курдюки! И как же я раньше не мог до этого догадаться!
Но теперь обману пришел конец. Не знаю принесет ли мне это открытие какую-нибудь пользу, но теперь, когда я его сделал, я почувствовал себя свободным от чего-то, тяготившего меня раньше. Я больше не буду выкладываться в попытках объяснить что-либо физикам-теоретикам, не буду отвечать на вопросы типа ``Ну и что?'', не буду нервничать из-за того, что никакие мои действия не имеют никаких последствий. Нынешнее состояние полного идиотизма не может быть вечным и в обозримом будущем сменится. На смену тем, кто способен только жевать то, что им бросают, придут другие, способные мыслить самостоятельно. Если они действительно когда-нибудь придут, мне больше не придется скрывать, кто я по профессии.
http://zafarturakulov.blogspot.nl/2015/06/blog-post.html
