Я Индию видел, Китай и Ирак,
Я индивидуум, не Попка-дурак..
Владимир Высоцкий
Из песни про попугая
Недавно общественности презентовали антисоветский пасквиль Аркадия Мамонтова «Корона под молотом». Фильм, во-первых, лживый, а во-вторых, до предела конъюнктурный. На подобную продукцию в отношении эпохальных исторических событий 1917 года существует определенный заказ. Как социальный – правящий, буржуазный, так и политический, отражающий соответствующий классовый консенсус определенных групп («башен») во власти. А также идеологический заказ на антисоветизм и антикоммунизм этого консенсуса, который кое-кто пытается прикрыть ст. 13, п. 2 Конституции Российской Федерации, трактуя провозглашенную в нем «деидеологизацию» как «зеленый свет» агрессивному навязыванию радикального либерализма. Ну и в целом упомянутые «башни» примиряют свои противоречия, связанные с собственной деятельностью и ее последствиями за счет обвинений партии и власти, которым наша страна обязана своим спасением - сохранением суверенитета и продолжением истории – более сотни лет назад, в трагическом и историческом 1917 году.
Пару слов об авторе. Г-н Мамонтов в информационном пространстве позиционирует себя одновременно «белым» и «монархистом». Видимо не понимая, что одно с другим не вяжется, ибо Белое движение – продукт продажного Февраля, оно изначально насквозь пропитано Февралем и представляло собой антимонархический альянс внутренних и внешних разрушителей императорской России при полной зависимости, в том числе финансовой, первых от вторых. Даже И.А. Ильин, хорошо известный своим антикоммунизмом, и тот давал белым крайне нелицеприятную оценку, подчеркивая, что движение представляет собой сумму кадетско-октябристских верхов с эсеро-меньшевистскими низами, то есть альянс тех самых «февралистов» на содержании Запада. Еще более конкретен был У. Черчилль, не устававший напоминать, что в Гражданскую войну не интервенты сражались с красными за белые интересы, а белые – за интересы Антанты.
Фальсификации в фильме начинаются с названия. Корона ни под молотом, ни под серпом никогда не была; исторически эти символы между собой не пересекались и даже не соприкасались. Корону сбросили с двуглавого имперского орла заговорщики, превратив его неизвестно в какую невиданную «птицу» Временного правительства. И только через полгода после этого потерявшую исторический смысл «птичью» символику заменили пролетарской. Предвосхищая спекуляции насчет красной звезды (неграмотные «патриоты» любят называть ее «масонской пентаграммой»), отметим, что звезда присутствует в разных символиках, не только в масонстве. Имеется она и в христианстве, где символизирует человека, и именно так – с головой вверху и ногами внизу - она изображалась в советский период. В масонстве же используется перевернутая звезда, которая обозначает голову мифологического козла Бафомета, и именно в таком виде она является сатанинским символом. Не разобравшись поначалу, большевики иногда допускали «верчение» своей звезды с ног на голову, но по мере государственного взросления это прекратилось очень быстро.
Итак, еще раз – внятно, членораздельно и по слогам. Большевики никакими «узурпаторами» самодержавия не являлись. Их противостояние Николаю II было настолько же номинальным, насколько виртуально «противостоит» самим большевикам г-н Мамонтов. В Февральском перевороте большевики не участвовали. Более того, если посмотреть состав участников и «сочувствующих» попутчиков Прогрессивного блока, созданного в августе 1915 года под лозунгом «ответственного министерства», то есть переподчинения правительства от царя Думе, то в этом списке полностью отсутствуют только две думские силы: правые – монархисты-черносотенцы и националисты, и левые большевики. По разным мотивам, но это показательно: февральская модель оказалась неприемлемой ни для тех, ни для других, в отличие от всех остальных. (Членами Прогрессивного блока оказались почти все члены Временного правительства и отдавшее им власть руководство Петросовета). Настоящими «узурпаторами», свергшими в России законную царскую монархию, являлись именно «февралисты» из помещичьих и буржуазных партий, отражавших интересы эксплуататорских классов. Именно их стараниями упала корона, оказавшись – не под молотом, а под февральской символической наковальней, которую на нее взгромоздили. До Октября 1917 года в Феврале было еще очень далеко, до этого предстояло смениться четырем (!) Временным правительствам узурпировавших монархию временщиков – двум октябриста князя Львова и двум – трудовика, а затем правого эсера Керенского.
А что сделали большевики? Большевики в Октябре узурпировали не законную власть царя, а самих узурпаторов, совершивших за полгода до этого государственный переворот. Большевики получили массовую поддержку, о чем говорит феномен «триумфального шествия Советской власти», когда она мирно, без единого выстрела, устанавливалась на громадных пространствах как в европейской части страны, так и за Уралом. А вот «февралисты» сделали свое черное дело при поддержке не масс, а элит. В народе однозначного отношения Февраль 1917 года никогда не вызывал. У нас очень любят показывать кадры ликующей в те дни толпы, но на самом деле восторгались произошедшим только элиты, а народ, как всегда накануне грозы, – безмолвствовал, осмысливая сложившуюся ситуацию. И почему-то когда наступило 25 октября, защищать власть Временного правительства оказалось некому, кроме роты юнкеров и женского батальона. Впрочем, понятно, почему. За полгода февральские «узурпаторы», в дальнейшем перекрасившиеся в защитников «Белой идеи», довели страну не просто до ручки, а до натурального распада. Все разрушительные процессы – от Крыма и Кавказа до Финляндии и от Туркестана до Украины – это март-май 1917 года. И «вишенка на торте» - 19 июля (1 августа) 1917 года. Дата, ознаменованная «украинизацией» фронта. Именно тогда главком генерал Корнилов, тот самый, что арестовывал царскую семью и в качестве марионетки британского военного атташе генерала Нокса впоследствии двигался на Петроград, окруженный разнообразными политическими аферистами, утверждает переименование 34-го армейского корпуса в 1-й Украинский. (Более того, Корнилов «давил» на будущего гетмана Скоропадского, требуя от него скорейшей украинизации, о чем тот подробно рассказал в мемуарах).
Поэтому можно сказать, что большевики даже не взяли власть, а подобрали ее, бесхозную и валяющуюся в грязи. И действуя в экстремальных условиях противостояния и военной конфронтации со всем так называемым «цивилизованным» миром и с февральскими узурпаторами монархии, страну спасли и в итоге объединили. Итак, вывод по этой, главной фальсификации фильма «Корона под молотом». Большевики и Октябрь – это не столько революция, сколько реставрация. Причем, социализм – представления о коллективизме, справедливости и солидарности в этой реставрации подкреплялся национально-освободительным императивом, избавившим Россию от колониальной перспективы внешнего управления, в котором страна оказалась в результате Февраля. Поэтому Октябрь – не продолжение, а антипод, отрицание Февраля, переигровка игры, которую Запад посчитал сыгранной в Феврале. Об этом и в то время писали говорили и многие, в том числе евразийцы, но что до них Мамонтову?
Ему и не до значительной части офицерского состава русской армии, по некоторым данным до 50% и более процентов, которые оказались не с белыми, а с красными. В том числе такие крупнейшие фигуры в русском генералитете, как генерал свиты Его Императорского Величества М.Д. Бонч-Бруевич, родной брат управляющего делами Совнаркома В.Д. Бонч-Бруевича, а также начальник тогдашнего ГРУ – Разведуправления императорского Генштаба Н.М. Потапов. А знаменитая ВЧК? Это разве солдаты, матросы и студенты за полгода положили «мордой в снег» все западные разведки? Нет, это сделали профессионалы во главе с генералом В.Ф. Джунковским, за которым в «контору» Феликса Дзержинского пришли многие сотрудники знаменитого Третьего (охранного) отделения.
Кому потребовалось Февраль с Октябрем объединить, проигнорировав историческую правду? Это, читатель, вопрос к министру культуры Владимиру Мединскому, тому самому, что открывал в Питере скандальную «памятную доску» финскому фашистскому маршалу Маннергейму; соответствующую концепцию Мединскому разработал и себя на ней «пиарил» некто Мягков – есть такой профессор в МГИМО. А вот от кого получал такую задачу сам Мединский, история умалчивает, хотя и не верится, что мысль об этом посетила его без внешних побудительных импульсов.
А Церковь? Она разве «февралистов» не поддержала? «Мы, священники области Всевеликого Войска Донского, приветствуя обновление Родины на началах демократии и свободы…», - это из документов съезда донских казачьих священников в июне 1917 года. А императорский трон из зала заседаний Священного Синода под бурные, продолжительные аплодисменты собравшихся что, надо полагать, опять выносили большевики? («Простите, часовню тоже я развалил?..»). А вот сидит у Мамонтова на обсуждении фильма о. Дмитрий Смирнов, от присутствия которого несколько лет назад за его радикальный антикоммунизм ну очень вовремя очистили ответственный пост, связанный с взаимодействием Церкви с Вооруженными Силами и правоохранительными органами. И на пределе собственной воинствующей безграмотности выдает в эфир все ту же антисоветскую ахинею, которую несет уже не первое десятилетие. Подбор комментаторов – что в фильме, что вокруг него – у Мамонтова отдельная «песня»: муха не пролетит, комар носа не подточит! Строго записные антикоммунисты-антисоветчики, другие тут не ходят. И не валяются. Принцип дискуссии, который лежит в основе любой информационной политики – показать разные точки зрения, – Мамонтову не интересен. Значит, перед нами не информация, а натуральная пропаганда и агитация, а в ней, как известно, «сраму не имут» только мертвые. Хотя здесь и мертвые, наверное, поморщились и перекрестились.
Правда, в самой Церкви далеко не все так однозначно, и не далее, как на днях, участвуя в Рожественских чтениях в РУДН, автор этих строк выслушал немало выступлений священнослужителей, в которых ни одного плохого слова о большевиках и Советской власти сказано не было. Только хорошее. А настоятель одного из подмосковных храмов, который в дискуссии сопредседательствовал, в ответ на пассаж выступавшего кинокритика, что с отечественным репертуаром сейчас дело обстоит «не очень», прямо сказал, что рекомендует своим прихожанам смотреть «чистое и светлое» советское кино. Года два-три назад картина была иной, и можно сделать долгожданный вывод о том, что «лед» антикоммунизма начинает подтаивать и скоро «тронется». Вот и две трети соотечественников, по данным социологов, мечтают о возврате в СССР, несмотря на все старания Мединских, Мягковых и Мамонтовых (что это, как не «коллективный» политический «нео-МММ»?).
Идем далее. В фильме по крайней мере два откровенных ляпа, вызывающих смех. Рассуждая о Конституции, которую собирался ввести в России, но не успел Александр II, Мамонтов разражается пассажем следующего содержания. «Власть должна была стать такой же, как в Британии: монарх и конституция». Во-первых, да будет ему известно, что в Британии отсутствует писанная конституция; ее заменяют Билль о правах, Хартия вольностей, а все остальное – прецедентное право. Еще раз: конституции в нашем понимании в Британии – нет! Во-вторых, Мамонтов, видимо, перепутал с конституцией британский парламент, ибо идеологи и апологеты «мировой Британии», например, Сесил Джон Родс, предлагали распространить на весь мир британскую парламентско-монархическую модель. Но в таком случае Мамонтов, следовательно, выступает за превращение России в периферийный субъект Британской империи 2.0. И какой он после этого «патриот»? И к тому же, даже если и так, тогда понятен его «монархизм», который приобретает законченную формулу давно описанного воцарения в России эмиссара из Лондона от Виндзоров. И этот проект, именуемый «Майкл Кентский», - далеко не новость. И не изобретение Мамонтова, здесь другие постарались. Но тогда логично предположить, что и он на общих основаниях с остальной такой же агентурой влияния, является частью этого проекта. А эти «другие» - этому проекту, в том числе Мамонтову, хозяева. Имеет автор этих строк право на такую аналитическую гипотезу?
Ну и второй ляп, как говорится, «достойный кистей Айвазовского». Хронометраж по фильму 47.00-47.02. Анекдотическая фраза звучит так: «В этой же высотке (Нью-Йорка) частенько видели британского разведчика Уильяма Уайзмена Сиднея О’Рейли» (конец цитаты). Уайзмен – резидент британской разведки в США, ближайший партнер полковника Хауса; Хаус устраивал ему аудиенции у Вильсона, а Уайзмен добился того, что в Лондоне, во время Первой мировой войны, Хауса принял король, раскрывший ему план вовлечения в войну США. По воспоминаниям самого Хауса, король высказал «предположение», что немцы вскоре потопят «Лузитанию», что и случилось в тот же день вечером. Сидней О’Рейли – совсем другой человек – британский подданный херсонского происхождения, сотрудник разведки, подлинное имя Шломо (Соломон) Розенблюм. Трагическая судьба его в Советской России хорошо известна, и здесь не место ее пересказывать. Возникает вопрос: заказчики фильма сэкономили на корректорах? Пусть и так, но Мамонтов-то должен был видеть, что он выпускает на экран и по крайней мере не позориться? Или что в глаза – то божья роса?
Помимо перечисленных несуразностей, которые говорят о том, что авторы очень сильно торопились, и обращать внимание на детали, в которых можно подставиться, не было времени, в фильме очень много откровенно популистских, недобросовестных «натяжек». Они не находятся в ладах ни с какой логикой, но разве до логики и тем более до исторической правды, если есть политическая конъюнктура и политический заказ?
Кстати, о логике. Как вам, читатель, такое умозаключение: Запад поддержал Февраль (что правда), но были и другие «претенденты на власть» - большевики, «у которых были свои покровители - немцы»? «В огороде бузина, а в Киеве дядька». Никаких доказательств не приводится, постоянно эксплуатируется тема «секретности» этих якобы «связей», которые для сторон «не комильфо». Широко используются откровенно нечистоплотные приемы: выдвигается «версия» о наличии такой «связи», а через два-три кадра это предположение, которое является не более, чем гипотезой того, кто ее выдвигает, уже подается как доказанный «факт». Подобная подмена понятий, помимо профессиональной недобросовестности автора, еще и многое говорит о «заказной» части вопроса. Между тем, фейк о якобы связи большевиков с немцами нагляднее всего разоблачается множественностью фальсификационных моделей. Чуть более года назад фальсификаторы в обличье режиссера Бондарчука апеллировали к Парвусу, сегодня журналист Мамонтов бросается уже к иностранным историкам. Разве это не доказательство откровенной искусственности как одного, так и другого варианта? Вы хоть определитесь, господа заказчики, какой именно фальсификат согражданам вливать, а то ведь очень на раздвоение личности, сиречь на шизофрению похоже - на почве антикоммунизма это нередко случается...
Кстати, об иностранных историках. Главная беда того же Ричарда Спенса из университета штата Айдахо, которая красной нитью проходит через все его работы, - в том, что он, как и другие западные специалисты, очень плохо представляет себе логику партийной борьбы и, как следствие, внутреннюю кухню в большевистской партии. Для него большевики – это ярлык, который в одинаковой мере применим и к Ленину, и к Троцкому, что ни в коей мере не соответствует исторической действительности. Ибо, начнем с этого, Троцкий – не большевик. Он примкнул к большевикам только в июле 1917 года, а до этого на протяжении многих лет вел с ними непримиримую борьбу, в том числе с помощью «параллельных» внутрипартийных центров, вроде венского Августовского блока, ставшего ответом на ленинскую Пражскую партконференцию, куда Троцкого не позвали. Проблема эта – да, усугубляется отсутствием единого взгляда на Троцкого в самой коммунистической среде, в том числе современной. Кое-кого увлекает его «революционная» демагогия. На деле же Троцкий – это меньшевистская линия в большевистских рядах, необходимость в которой у тех, кто партию большевиков собирался «приватизировать» в собственных классовых интересах, возникла между маем и началом июля 1917 года. Напомним, что с 1903 года, со II съезда РСДРП, расколовшего партию на большевиков-ленинцев и меньшевиков, те и другие в ней формально сосуществовали. А в мае 1917 года меньшевики, вошедшие во второй состав Временного правительства, а раньше, в начале марта, принявшие участие в его легитимации через Петросовет, провели собственный съезд и от большевиков отделились. Внутрипартийные рычаги влияния на ленинское крыло, ставшее самостоятельной партией, исчезли, и их потребовалось восстановить. Особенно после третьеиюльских событий в Петрограде, которые зафиксировали резкий рост влияния большевиков в самых широких массах. На роль «внутрибольшевистского меньшевика», способного навязать партии разрушительную внутрипартийную борьбу, а при определенных условиях и захватить в ней лидерство, сделав орудием в руках мирового капитала, и был отряжен Троцкий. Действительно тесно связанный с мировым банкирским синдикатом создателей ФРС, и действительно через своего дядю банкира Абрама Животовского. Но этот план не сработал ни у Троцкого, ни у его американских и британских покровителей.
Однако в своем желании «ущучить» Ленина, Мамонтов напрочь разрывает не только с исторической правдой, но и с самим принципом историзма. Даже тот же Троцкий в книге «Преданная революция» признавал, что Керенский и Co загнали Ленина в Разлив не потому, что они были умнее, а потому, что на их стороне была поддержка масс, которой они полностью лишились к Октябрю – она перешла к большевикам. В этом – ответ на главную провокацию фильма – представить Великий Октябрь некоей случайностью или «историческим зигзагом», который был вызван исключительно внешним разрушительным воздействием. Такого, однако, в истории не случается, и любая – любая! – эпохальная трансформация имеет свою предшествующую расстановку общественных классовых интересов с динамикой их влияния в массах, свои движущие силы, свою коалиционно-блоковую тактику и свои лозунги, как выдвигаемые, так и снимаемые. Великий Октябрь – это главное! – стал выбором народов бывшей Российской Империи и прежде всего выбором русского народа. Выбором, который соответствовал православным представлениям народа о правде и справедливости. И этот выбор стал прямым результатом того краха, к которому за полгода привели страну февральские временщики.
Следующий «косяк» создателей фильма. Упомянутый стокгольмский «Nya-Banken» с Улофом Ашбергом, как и приснопамятный Джейкоб Шифф, которым в фильме прожужжали все уши, неотделимы от банковской группы Ротшильдов (а вот об этом клане в фильме ни слова, видимо, на это не дали «отмашки»). И финансировали они именно Троцкого. Об этом свидетельствовали многие, в том числе видный троцкист, экс-глава правительства Украинской ССР Христиан Раковский. Но к Ленину никакого отношения это не имело. Однако создатели фильма ни в коем случае не «заморачиваются» разбирательством подобных деталей. И вслед за западными экспертами делают вид, будто разница между Лениным и Троцким им неизвестна. Между тем, она не просто существенна, а очень велика, и своими расхождениями по наиболее принципиальным вопросам эти два непримиримых политических оппонента полностью опровергают возможность продолжительного политического «сожительства». К примеру, «мировая революция». Ленин считал ее авангардом русский пролетариат, а Троцкий – европейский; соответственно Ленин отводил роль движущей силы революции в каждой стране местному пролетариату, а Троцкий – Красной Армии, которую считал «армией Коминитерна». Из этого вытекает, что Троцкий, вслед за своими хозяевами, смотрел на Россию как на «охапку хвороста» в костер мирового пожара, а Ленин этих западных хозяев Троцкого попросту запугивал жупелом «мировой революции», удерживая от военного нападения на Советскую Россию. И чем дальше, тем сильнее расходились их взгляды, вплоть до полного разочарования Ленина в последние годы в Западе и в соединении им социалистической перспективы в России с подъемом национально-освободительного движения на Востоке, в Китае и Индии. Так что проблемы Троцкого – отнюдь не в Сталине, а в его позиции, которые, в свою очередь, являлись зеркальным отражением интересов западных банкиров. Кстати, и Брестский мир, вскользь упомянутый в фильме опять-таки в антибольшевистском контексте «сговора с немцами», на самом деле был подписан через месяц после того, как это проделала Украина, причем, в том же самом Брест-Литовском. Именно УНР, в рамках собственных представлений о суверенитете, полученном от Временного правительства, и сделала 90% тех территориальных уступок, которые вменяются в вину большевикам. Прошло полгода, и о т этих уступок не осталось и следа. Видит Бог, Ленин это все предвидел, кто не верит, может почитать материалы VII внеочередного съезда РСДРП(б), посвященного обсуждению вопроса о Брестском мире.
Но самое главное даже не это: современные спекулянты от политики, на все лады распевающие песни о «союзническом долге» России и при этом признающие стремление Запада нас развалить, не находятся ли в плену когнитивного диссонанса? Может, большевики правы и действительно не нужно было играть в игры тех, которые против нас интриговали? Зачем России была эта империалистическая война? И отношение к ней народа, оно под воздействием антивоенной пропаганды большевиков разве сформировалось? Или от осознания несправедливости самой войны и никчемности принесенных ее молоху жертв. А еще того, что велась эта война отнюдь не за народные, и тем более не за национальные интересы? Интересный вопрос: почему спустя четверть века захлебнулась власовская капитулянтская «мирная» пропаганда? Захлебнулась потому, что массы – народ! – считали войну 1941-1945 годов Великой, Отечественной и Священной. А предыдущую, 1914-1918 годов, – они таковой не считали, а считали грабительской и антинародной.
Кстати, народ и сейчас Первую мировую войну считает именно империалистической – тем, чем она и была на самом деле. Потому никогда и не станет она в народном восприятии ни Великой, ни Отечественной, а участие в ней России навсегда останется синонимом национального предательства её тогдашних элит. И Григорий Распутин, к которому апеллирует Мамонтов, здесь ни при чём; были и куда более осведомленные и концептуальные противники войны с Германией в интересах Антанты, предупреждавшие, что ее исходом станет революция. Один из них – глава МВД граф Петр Дурново, еще в феврале 1914 года, за пять месяцев до войны, написавший Николаю II соответствующую аналитическую записку.
Глядя на откровенно волюнтаристские рассуждения Мамонтова, ставящего между Лениным и Троцким знак равенства, возникает вопрос. Может быть, автор фильма сделал бы матери-истории куда большее одолжение, если бы проследил связи того же Ашберга и его Роскомбанка, в котором с 1922 года тот работал генеральным директором, с нынешними хозяевами ВЭБа, в которой он впоследствии был преобразован? Да и вообще, у распада СССР внешних «концов» не меньше, чем у краха Российской Империи, и цены бы Мамонтову и его примерно понятным «вдохновителям» не было, если бы они раскрыли международную подоплеку этой «крупнейшей геополитической катастрофы XX века»... Ан, нет! Как говорится, не дождетесь!
Впрочем, в одном случае в фильме это нечаянно все-таки произошло - в эпизоде, когда елей «благодарности» разливался в адрес Александра Яковлева. За что? За привлечение к воспоминаниям о последних часах жизни Николая II и членов его семьи некоторых сомнительных персонажей, которые по поручению этого могильщика КПСС, который как крот работал против партии и страны, пробравшись в самые верхи, «вспомнили» о подробностях трагедии в Ипатьевском доме. Тем, кто знает истинную роль Яковлева в разрушении СССР, которую он, собственно, и сам особо не скрывал, на этом эпизоде стал окончательно ясен весь подлог, совершенный с так называемыми «царскими останками», сомнительную «подлинность» которых не признает, кстати, и Церковь. Нужно ли говорить, что эти «свидетельства», запись которых нам влили в уши с телеэкрана, со всей очевидностью сфабрикованы процентов на 90 так, как это нужно было именно Яковлеву. И таким же образом, как этот деятель уже фабриковал до этого «секретный протокол» к пакту Молотова-Риббентропа.
И последнее. Две темы – предательство российской элитой Николая II и расстрел царской семьи в фильме лукаво объединены в одну, хотя элементарная логика опять-таки подсказывает, что темы это все-таки разные. (Оставим за скобками соответствующие антибольшевистские, с обвинительным уклоном, догадки российских архивных «экспертов»; никого, кроме них из наших, российских историков уговорить поучаствовать авторы фильма не смогли, а служители госархивов – люди подневольные). Согласимся, пойдем у Мамонтова «в поводу». И объединим темы. Что получается? А вот что.
Кто арестовывал Николая II после отречения? Генерал Алексеев, начальник штаба Верховного Главнокомандующего, то есть царя. Так? А царскую семью кто арестовывал? Упомянутый генерал Корнилов, который по воспоминаниям Великой Княгини Ксении Александровны, родной сестры императора, «вел себя грубо, толкая дам в спину». Так?
А кто царя расстрелял? Ах, большевики во главе с Уралсоветом? Но Мамонтова даже версия «Уралсовета» не устраивает, и он пытается с помощью подневольных «архивариусов» перевести стрелки на Ленина. Забывая о том, что даже историки-монархисты утверждают, что расстрел состоялся помимо Ленина и в обход него. И что в окружающих это злодеяние событиях погибли близкие родственники советского вождя, в частности, его племянник по фамилии Ардашев, который по некоторым данным, не афишировавшимся и в советскую эпоху, командовал полностью уничтоженной ротой красноармейцев, царя охранявших.
И возникает ключевой вопрос, на который у авторов кинопровокации ответа нет, и ему неоткуда взяться. Так каким все-таки образом царь с семьей, арестованный высшими чинами генералитета, присягнувшего Временному правительству, оказался у большевиков? Кто его самого и его родных и близких им отдал? Если, конечно, он вообще у них оказался, и все произошедшее в Екатеринбурге, в доме, впоследствии разрушенном по указанию первого секретаря местного обкома КПСС Ельцина, не было грандиозной мистификацией и подкопом под Россию и ее историческое будущее.
