Самый важный итог 2021 года заключается в том, что центр мировой экономики продолжает перемещаться на Восток, из Атлантического региона в Тихоокеанский. Для США это парадоксальным образом сказывается растущими проблемами Западного побережья, потому что многое от него забирает Азия, и чуть меньше — американский Юг, но для КНР, для Индии, для стран АСЕАН вектор развития очевиден. ВВП КНР по итогам 2021 года вырос на 8,1%. По сравнению с 2,3% в 2020 году. Это значит, что за годы пандемии средний медианный рост китайской экономики составил 5%. Напомню, что до пандемии он составлял 6,5% Для китайской экономики это колоссальный провал, с точки зрения темпов роста. То есть, с 6,5% Китай опустился до 5% роста. Это при том что в экономику «вливали» примерно по три триллиона долларов ежегодно. То есть, несмотря на масштабные вливания, несмотря на рост китайского товарооборота, который тоже продемонстрировал рекордные цифры, 6 триллионов долларов по итогам года, китайская экономика замедляется. И если в 2022 году будет 5% роста, то что может произойти? По данным Народного банка, был проведён стресс-тест для финансовой системы Китая, и выяснилось, что китайскую экономику, половину её банков ждёт дефолт, если рост будет меньше 4%. С учётом того, что экономика Китая перегружена долговыми обязательствами, новыми, постковидными, то этот показатель теперь можно считать близким уже к 5%. То есть Китай в 2022 году может подойти к дефолтной ситуации, несмотря на его гигантский рост.
То есть налицо гигантский рост — и при этом опасность очень острого кризиса. Это не пустые слова. В 2021 случился беспрецедентный за последние 20 лет энергетический кризис в КНР. Китайская экономика в сфере энергетики является плановой: и по ценам, и по физическим показателям… И она столкнулась с тем, что в течение сентября в двадцати провинциях происходили одномоментные отключения всей энергосистемы, причём они длились по нескольку дней. Останавливались лифты, не работали светофоры в крупных мегаполисах, прекращалась подача воды, потому что насосные системы работают на электричестве, естественно. Труднообъяснимый энергетический кризис, официально вызванный тем, что резко вдруг угля не стало для энергогенерирующих систем… Это всё случилось в сентябре, за месяц до 6-го Пленума Компартии Китая. С точки зрения науки, подобный сбой планового хозяйства никак не объясняется. Потому что цены на уголь были высокими в течение всего года. Но сбой система дала почему-то именно в сентябре. Это очень важный для Китая, скажем так, момент, который указывает на присутствие неких внутренних социально-политических факторов. В итоге Хань Чжэн, вице-премьер КНР, отвечающий, в частности, за надзор над энергосектором, провёл экстренное совещание, на котором приказал любой ценой обеспечить наличие энергоресурсов в приближающуюся зиму, подчеркнув, что блэкауты недопустимы. И огромные деньги были брошены на закупку энергоресурсов на внешних рынках. Потому что за энергосистемами, за добычей угля и за энергетикой стоят разные абсолютно группы. Они никуда не делись.
К энергетическому кризису стоит добавить кризис застройщиков. Китайская экономика с 2008 года во многом росла за счёт финансирования строительного сектора. Не знаю, как там насчёт ракетных шахт, но в гражданском строительстве цены были беспрецедентно взвинчены. Это была очень популярная тема, широкий сектор, который занимал до 30% китайской экономики. И вот кризис коснулся крупнейшей компании-застройщика Evergrande Group, это едва ли не первый номер среди крупнейших застройщиков КНР. В секторе строительства в Китае работают от 50 до 70 миллионов человек. Это в основном трудовые мигранты, социально незащищённые граждане и т. д. Я вижу в кризисе Evergrande Group то же самое, что и в энергетическом кризисе — некий клинч между определёнными политическими группами. Но, тем не менее, такого раньше в Китае не было. Кстати, у Си Цзиньпина основная политика направлена прежде всего на сокращение долговой нагрузки предприятий, особенно в строительной отрасли. Это его цель — провести коррекцию в данном секторе. А сектор не просто огромный, но и связанный с предыдущим китайским руководством. Тем не менее это произошло.
Все эти проблемы, столкновения политических групп и их интересов внутри Китая, будут только усиливаться в предстоящем году и распространяться на остальные сектора экономики. У нас почему-то действует некое табу на обсуждение экономических проблем КНР, что, на мой взгляд, и неправильно, и опасно. Здесь ещё один важный момент — демографический. Рождаемость в Китае по итогам 2021 года в пересчёте на 1 тыс. человек оказалась даже ниже, чем в РФ. Это свидетельство крайнего социального неблагополучия. Китайцы, так же как россияне, не хотят рожать. И в 2022 году население КНР начнёт уже официально сокращаться. То есть китайцы вышли на пик своего населения, 1 миллиард 400 миллионов человек. Дальше эта цифра расти не будет. И это окажет влияние на экономическую политику Китая, где будет сокращаться численность трудоспособного населения.
Третий момент, явно обозначенный по итогам 2021 года, — рост напряжения вокруг Тайваня. Воинственная риторика Пекина в отношении этого острова была всегда, но только в 2021 году наблюдалось такое количество заходов боевой авиации, причём это были крупные соединения военно-воздушных сил НОАК, до 150 самолётов, способные нанести масштабный удар по Тайваню. Такого раньше тоже не было. При этом сам Тайвань вышел на очень интересную дипломатическую траекторию, начал открывать свои представительства в странах ЕС. Ситуация с Литвой у всех на слуху и на виду. А с первых дней нового года заговорили о возможности открытия аналогичного представительства в Словении. Пекин на это реагирует беспрецедентно жёстким образом. Похоже на то, что Тайвань готовится к провозглашению своей независимости, и на Западе готовится некий «парад» его признания. Возможно, это будет связано с какими-то действиями со стороны КНР — не исключено, уже в этом году. Есть мнение, причём его высказывают и достаточно серьёзные внутренние наблюдатели, что такие действия могут начаться либо сразу после зимних Олимпийских игр в Пекине, либо даже во время этих игр.
Чтобы отвлечь внимание от Тайваня, американцы могут спровоцировать какие-то другие приграничные конфликты. Там возможностей очень много. Помимо Индии, это и Мьянма, и Непал, и Бутан, и Афганистан, и республики Центральной Азии. У того же Казахстана граница с Китаем составляет 1771 километр… Это почти неохраняемая, если использовать передовые транспортные системы, территория. И если в Центральной Азии начнутся какие-то «горячие» конфликты, и Китай будет вынужден в них вмешаться, тогда Тайваньская операция станет просто невозможной. Китай, вопреки мифу о том, что он со своей огромной армией может воевать на всех направлениях, не может воевать на двух направлениях одновременно. И если его войска будут каким-то образом задействованы в Средней Азии, то он не сможет провести Тайваньскую операцию.
Почему Тайвань важен? Почему так остро стоит сегодня этот вопрос? Потому что, если Китай установит свой контроль над Тайванем или хотя бы вынудит американцев уйти оттуда, вопрос о господстве США в Азиатско-Тихоокеанском регионе можно будет считать закрытым. Потому что это господство автоматически перейдёт к КНР. Япония, Южная Корея, страны Юго-Восточной Азии не смогут выстроить логистику в регионе в обход Китая, Китай будет определять эту логистику и тем самым установит контроль над экономической зоной АСЕАН. А это гораздо больше, чем экономика Евросоюза. Поэтому вопрос о Тайване – это вопрос о мировом лидерстве.
В данной связи необходимо отметить и создание такого межгосударственного формата, как AUKUS. Он возник в качестве ответа на рост совокупной мощи Китая. Я считаю, что это протовоенное объединение, военное партнёрство под флагом развития военно-технического сотрудничества. Если же говорить по существу, то в рамках этого партнёрства Австралия становится местом размещения ядерного оружия для нанесения удара по КНР. Почему это стало необходимым? Потому что конвенциональным оружием, дипломатическими средствами, экономическими, Китай уже невозможно остановить. Вот глобальные СМИ сообщили, что КНР в 2021 году провела испытания гиперзвукового оружия — это ведь тоже свидетельство определённого технологического уровня. По числу космических запусков Китай вышел на первое место в мире, Россия только третья.
Помимо прочего, в экономической политике КНР обозначилась новая стратегия Си Цзиньпина, его новая доктрина, которая называется «Всеобщее процветание». Она подразумевает некий налог на сверхприбыль корпораций, в том числе IT-сектора. Под действие этой доктрины уже попали такие корпорации, как Alibaba, Tencent и другие. Можно сказать, что началось масштабное перераспределение активов крупных рыночных игроков в пользу общественных институтов, прежде всего здравоохранения. Это тоже важная примета прошедшего года.
Таковы краткие итоги 2021 года применительно к Китаю. И если говорить о перспективах 2022 года, то должен повторить, что формальный рост китайской экономики сопровождается угрозой дефолта и дестабилизации ситуации. Понятно, что это не одномоментный дефолт, не одномоментная дестабилизация. Скорее всего, данные процессы будут идти поэтапно. И первое, с чем столкнётся Китай, это дефолты крупных корпораций. Не только Evergrande Group. Это могут быть и "Хайнаньские авиалинии", чей совокупный долг примерно соответствует объёму долга Evergrande Group. Эти дефолты будут распространяться с корпоративного уровня на региональный. Тем более что многие регионы по своей долговой нагрузке за последние 14 лет, с 2008 года, стали очень проблемными заёмщиками. Это в основном Юго-Западный и Западный Китай, провинции Ганьсу, Гуанчжоу и другие. Они фактически ничего не производят, удалены от морского побережья, но в рамках реализации программы «среднезажиточного общества» набрали очень большие долги, с которыми вряд ли в состоянии расплатиться. Разумеется, если будет дефолт этих провинций, то он пройдёт, естественно, по-китайски: без каких-либо громких заявлений, центральное правительство возьмёт выплаты на себя. Но на местах будут сокращаться социальные программы, возрастёт нагрузка на тех же учителей, тех же медиков и т. д. и т. п. Дотационные категории граждан, а они очень велики в Китае, в этих регионах начнут получать меньшие выплаты. Соответственно, на этих территориях возрастёт социальное недовольство, которое вследствие «ковидных» ограничений и без того достаточно высоко. И к концу 2022 года, к ХХ Съезду КПК, всё это каким-то образом может выйти и на политический уровень.
Официальная инфляция в Китае около 5%. Но вот цена угля выросла на 25%. А уголь — то, чем топят на селе, где нет централизованного отопления и т. д. То есть реальная инфляция на товары первой необходимости достигает 20–25%, идёт сокращение располагаемых доходов населения, и всё это может, скажем так, полыхнуть... Перед событиями на площади Тяньаньмэнь, в 1988 году, рост цен в Китае составлял 29%. То есть инфляция — ключевой фактор недовольства и массовых протестных акций… То, что мы видели недавно в Казахстане, может повториться и в Китае. Там, конечно, своя политическая ситуация. На уже упомянутом мною ХХ съезде КПК должен решиться вопрос о политическом лидерстве в Китае. Он касается не только Си Цзиньпина лично, который планирует переизбраться на пост генерального секретаря, — будет переназначаться около трети нынешнего состава Политбюро и ЦК, многие важные посты получат новых хозяев. Тем более, это будет происходить в очень острой экономической и внешнеполитической ситуации. Те, кто знаком с моими работами, знают о том, что в Китае нет монолитной партии, идёт борьба между «силовиками», чьим лидером является «товарищ Си», и группой «комсомольцев», связанной с Демократической партией США, ныне находящейся у власти. И, конечно, если Си Цзиньпин останется во власти на третий срок, хотя бы в партии, то вытеснение комсомольских лидеров, которые связаны с Демпартией, перейдёт в новую стадию. Хотя они традиционно доминируют в китайской экономике, контролируют основные экспортные и финансовые потоки, и какой-то баланс сил между ними и армейской группировкой сложился всё-таки. Скорее всего, этот баланс не будет окончательно разрушен, и на пост премьера КНР выберут человека, который представляет проамериканскую группу «комсомольцев». Самый вероятный кандидат, на мой взгляд, — это Ван Ян, хотя очень много претендентов на этот пост. Но его избрание воссоздаст ту ситуацию, которая была при Мао Цзэдуне, когда председателем правительства и председателем Госсовета КНР являлся Чжоу Эньлай, выходец из Шанхайской группы, который, кстати, устанавливал отношения с Республиканской партией США и президентом Ричардом Никсоном. Связка Мао Цзэдуна и Чжоу Эньлая работала лет 20. Если не будет активного обострения американо-китайских отношений, в том числе вокруг Тайваня, то это очень вероятный и приемлемый для Китая вариант сохранения балансов…
Тут надо помнить, что как раз при Мао Цзэдуне Китай вышел из советского лагеря, и это заставило нашу страну дальше вести «холодную» войну фактически на два фронта: и на западном, и на китайском. В конечном счёте именно эта позиция Китая заставила СССР сделать выбор в пользу политики конвергенции, разрядки и «мирного сосуществования», что привело к уничтожению Советского Союза и мировой системы социализма. Если ситуация в Китае сейчас сложится таким образом, что позиции Си Цзиньпина и «силовиков» ослабеют, а проамериканских «комсомольцев» усилятся, то это будет означать необходимость «замирения» России с Западом чуть ли не любой ценой, потому что противостоять одновременно США и Китаю наша страна принципиально не в состоянии. Не нужно считать, что никаких изменений в отношениях между США и Китаем быть не может, всё гораздо сложнее и неопределённее.
Из выступления на научной конференции на тему "2022: тенденции, прогнозы, риски" в Фонде поддержки публичной дипломатии им. А.М. Горчакова.
