Есть события, которые остаются в Истории, как моменты величайшего триумфа народа, его гордости и единения. К ним не пристанет никакая грязь, их не очернить никакой ложью, не вытравить из памяти народа, а с годами их величие только очевиднее. Наверное, самыми яркими из таких событий можно считать победу Советского Союза в Великой Отечественной войне и полёт Юрия Гагарина. Но есть в истории и другое – моменты национального позора, про которые хочется, чтобы их просто никогда не было. Но они есть, и вычеркнуть их из памяти невозможно. И, на мой взгляд, не было в истории России большее страшного события, чем расстрел в 1993 году законно избранного Парламента и Конституции.
К октябрю 1993 года в России уже больше двух лет продолжалось то, что, на мой взгляд, по технологиям и внешним проявлениям (да и по лозунгам, если уж на то пошло) мы сейчас называем «майданом» или «оранжевой революцией». Из-за нерешительности ГКЧП, власть в стране была перехвачена самыми деструктивными силами и к 1993 году последствия их действий были настолько катастрофическими, что над «майданщиками» нависла серьезная перспектива потери власти. Напомню, к этому времени страна была разрезана на 15 частей, экономика развалена реформами Гайдара, цены выросли в сотни раз, накопления граждан уничтожены, началась грабительская «приватизация». То было просто страшное время. Справедливости ради, нынешнее время я не назвал бы идеальным, но танки в центре Москвы как аргумент в споре ветвей власти сейчас просто невозможно представить. «Не ждите катастрофу, она уже произошла» - говорил тогда великий мыслитель и философ Александр Зиновьев.
Обстановка накалилась настолько, страна такими быстрыми темпами катилась в пропасть, что в общем-то даже далеко не радикальный Верховный Совет был вынужден начать принимать какие-то меры. То, что тогда происходило, было бы обычным парламентским кризисом, которых в мировой истории происходило, думаю, сотни. И в абсолютном большинстве такие кризисы разрешаются бескровно просто через выборы. Но здесь речь шла о России – стране с еще на то время огромным влиянием, огромными возможностями и не так далеко ушедшей от СССР. При желании и правильной власти потенциал страны можно было бы восстановить довольно быстро, что категорически не устраивало США и их ставленников-демократов». Думаю, именно поэтому были приняты крайние, жестокие и устрашающие меры.
С юридической точки зрения все было понятно - изданный Борисом Ельциным 21 сентября 1993 года Указ №1400 «О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации», которым он распустил законно избранный парламент и упразднил Конституцию, прямо нарушил ее статью 121-6. Заключением Конституционного Суда РФ под председательством нынешнего главы КС Валерия Зорькина Указ №1400 был признан неконституционным и назван основанием, достаточным для его отрешения от должности Президента Российской Федерации. Но, думаю, Ельцин и стоявшие за ним силы умышленно сформулировали Указ №1400 именно так, чтобы обратной дороги не было. Думаю также, особенно наблюдая последующие события, вплоть до настоящего времени, что они получили от той группы стран, которые любят назвать себя «мировым сообществом» серьезный карт-бланш на любые действия и серьезные гарантии.
То, что произошло потом, было для нас шоком, хотя, казалось бы, ничего нового не происходит – разве не так же утверждался капитализм, например, в Чили при Пиночете? Разве не было там государственного переворота, танков на улице и расстрелов на стадионе «Насьональ де Чили» в Сантьяго? Мы ведь все в школах учили эту историю. Просто никто не думал, что такое, только гораздо страшнее, произойдет с нами, с нашей, до недавнего времени, самой образованной, культурной и читающей страной.
Ельцин отказался подчиниться решению Конституционного Суда, и верные ему силы в прямом эфире CNN расстреляли здание Парламента из танков. Так или иначе, к утру 4 октября 1993 года ситуация в стране находилась полностью под контролем тех, кто накануне называл себя «демократы» (и те, кого мы позже стали называть «либералы»), и в расстреле безоружного Дома Советов не было никакой военной необходимости. Поэтому 4 октября 1993 года, на мой взгляд, войдёт в историю еще и как день показательной жестокости. Некоторые назвали эту жестокость бессмысленной. Я так не думаю и исхожу из своего понимания, своих ощущений. Я воспринимал это как четко продуманный акт устрашения. Нам действительно было показано их понимание «демократии». Было наглядно продемонстрировано – вы можете голосовать или протестовать как угодно, но на крайний случай у власти есть железный довод – танки на мосту, стреляющие прямой наводкой по парламенту. А ведь до этого 4 октября, только 1957 года, уже было ярко вписано во всемирную Историю – как день запуска Советским Союзом первого искусственного спутника Земли.
Тогда, в октябре 1993 года, и варварская бомбардировка Югославии, и сожжение людей в одесском Доме профсоюзов, и геноцид Донбасса, и даже чеченская война были ещё впереди, и мы, наше поколение, первый раз своими глазами увидели, как выглядит гражданская война, вернее, даже не война, война подразумевает обоюдные действия, а именно уничтожение политических противников. Все разговоры о «правах человека», упреки в «репрессиях» испарились при первом же танковом выстреле. Я помню кадры, как к зданию не пускали пожарных, зато пропускали каких-то людей на БТР – в штатском, но с оружием. Как стреляли по врачам «скорой», пытающимся оказать помощь раненым. Наши враги тогда преподали нам хороший урок, показав, на что они готовы пойти, чтобы сохранить за собой контроль над Россией. Игры в «демократию» кончились, и больше церемониться не будут, а будут стрелять и, если вам попытаются помочь, будут стрелять и по белым халатам. «Демократия – только для «демократов», как тогда сказала Валерия Новодворская.
Мы помним, как так называемая «интеллигенция», бывшие уважаемые люди, бывшие властители дум, и нынешние (те, кто дожил) защитники «политзаключенных» террористов и бандеровцев моментально перешли от плача о «слезинке ребенка» к воплям «Давите их, господин президент!» Я иногда пересматриваю видеокассету с телевизионными обращениями в ночь с 3 на 4 октября многих из этих персонажей, некоторые из которых здравствуют до сих пор, называют нас «ватниками» и ни малейших угрызений совести не испытывают.
Да, кто-то, как Булат Окуджава, наслаждался этим зрелищем («Подмосковные известия» от 11 декабря 1993 года): «Для меня это был финал детектива. Я наслаждался этим. Я терпеть не мог этих людей, и даже в таком положении никакой жалости у меня к ним не было. И может быть, когда первый выстрел прозвучал, я увидел, что это — заключительный акт».
Не отставали и другие представители «творческой интеллигенции». В газете «Известия» 5 октября 1993 года они опубликовали так называемое «письмо 42-х», которое называлось «Писатели требуют от правительства решительных действий». Вот некоторые пассажи из него, если кто забыл: «Нет ни желания, ни необходимости подробно комментировать то, что случилось в Москве 3 октября. Произошло то, что не могло не произойти из-за наших с вами беспечности и глупости, - фашисты взялись за оружие, пытаясь захватить власть…
Нам очень хотелось быть добрыми, великодушными, терпимыми. Добрыми... К кому? К убийцам? Терпимыми... К чему? К фашизму?... Что тут говорить? Хватит говорить... Пора научиться действовать. Эти тупые негодяи уважают только силу. Так не пора ли ее продемонстрировать нашей юной, но уже, как мы вновь с радостным удивлением убедились, достаточно окрепшей демократии?
Мы должны на этот раз жестко потребовать от правительства и президента то, что они должны были (вместе с нами) сделать давно, но не сделали: Все виды коммунистических и националистических партий, фронтов и объединений должны быть распущены и запрещены указом президента... Органы печати, изо дня в день возбуждавшие ненависть, призывавшие к насилию и являющиеся, на наш взгляд, одними из главных организаторов и виновников происшедшей трагедии (и потенциальными виновниками множества будущих), такие, как "День", "Правда", "Советская Россия") "Литературная Россия" (а также телепрограмма "600 секунд"), и ряд других должны быть впредь до судебного разбирательства закрыты».
Это про нас. Это мы, по их мнению «фашисты» и «тупые негодяи». Среди подписантов были Алесь Адамович, Виктор Астафьев, Белла Ахмадулина, Григорий Бакланов, Василь Быков, Римма Казакова, Дмитрий Лихачёв, Юрий Нагибин, Булат Окуджава, Анатолий Приставкин, Роберт Рождественский, Юрий Черниченко, Мариэтта Чудакова.
А каков стиль? Ничего не напоминает? Мне так очень напоминает, и нечто подобное я читал регулярно – правда, несколько позже, особенно в последние 8 лет и тоже в наш адрес, только называли нас там «ватниками» и «колорадами», а исходили такие тексты от представителей нынешнего, на мой взгляд, совсем уж безумного, украинского режима или от поддерживающих его иноагентов.
Западные страны, озабоченные тогда и позже «нарушением прав человека», «политзаключенными», «нарушением права на свободу собраний» в России и прочими важными вещами, не только не мешали стрелять в народ, но и самым активным образом поддерживали. Разговоры о снайперах на крыше американского посольства давно стали в наших СМИ «общим местом», вплоть до предположений, что пуля, убившая «альфовца» Геннадия Сергеева, была выпущена именно с того направления.
Прошло 30 лет. Для абсолютного большинства людей 30 лет – это большая часть сознательной жизни. Много что случилось с тех пор. Рядом, на совсем недавно братской Украине произошло то, что на мой взгляд, является прямым продолжением тех событий – люди, цели, технологии, подстрекатели похожи, как говорят специалисты, «до степени смешения». Результат не просто налицо, а он прямо-таки вопиет. Разве от хорошей жизни мы начали Специальную военную операцию? Разве не пытались мы до последнего договориться, найти компромисс? А нам только смеялись в лицо. Причем, представители тех самых стран, которые наиболее активно поддержали кровавые события октября 1993 года. К сожалению, расследования тех событий за тридцать так и не произошло. Утверждается, что количество погибших превышает официальные данные в разы. Мы, как и потом на Украине, помним неизвестных снайперов, стрелявших по обоим сторонам. Но расследования не только нет, но и октябрь 1993 года почти все эти 30 лет всячески пытались предать забвению. Не думаю, что молодые люди, которые в то время не понимали сути событий или родились после, в массе своей знают об этом что-то существенное. Как будто этих событий не было. Но то, что произошло в октябре 1993 года было и от этого никуда не уйти, не спрятаться за сроком давности, даже если формально эти сроки истекли.
Скажу больше. На мой взгляд, справедливая оценка тех событий сейчас своевременна как никогда, потому что, по моим ощущениям, история сделала удивительный круг, и взгляды тех, кто защищал Верховный Совет, фактически, во многом стали государственной политикой, особенно внешней, а взгляды и установки противоположной стороны больше всего подошли бы тем, кого мы сейчас называем «иноагентами». Те октябрьские события стоили нам невероятно дорого, они чуть не погребли нас под собой и только сейчас мы выбираемся на ту дорогу, которой должны идти. Только сейчас, прежде всего, в последние полтора года, после начала Специальной военной операции, мы возвращаемся в Историю, в том числе, и мировую, начинаем занимать то место в мире, которое и должны – сильной, мощной, патриотичной России, настоящей альтернативы мировому злу, которое тогда восторжествовало, а в последующие годы вообще решило, что на него нет управы, и что только оно есть и закон, и правило, и суд. Сейчас в нашей стране, да и в мире, происходит колоссальная переоценка ценностей, идей и событий. Уверен, что пришло время справедливо и беспристрастно оценить произошедшее в Москве в октябре 1993 года.
