Почти одновременно министр внутренних дел Сирии Анас Хаттаб и министр обороны Ирака Табит Аббаси заявили, что «ИГИЛ* возрождается и становится одним из самых серьёзных вызовов безопасности, стоящих сегодня перед их странами». При этом Хаттаб уверил, что «эти вызовы требуют единого руководства», и сообщил о создании в Ираке специальной антитеррористической группы. Но Аббаси не считает эту меру достаточной и говорит о необходимости «активизации усилий со стороны возглавляемых США сил» международной коалиции по борьбе с ИГИЛ, так как борьба с джихадистами «отдельно в каждой стране не даёт результатов, и нужно обеспечивать общую безопасность Ирака и Сирии».
Эти заявления примечательны тем, что Ирак вёл переговоры с США о выводе с территории страны американских войск. Теперь такие переговоры приостановлены. Что касается Сирии, то Вашингтон уже заявил о «начале процесса эвакуации некоторых своих военных подразделений из этой страны», где дислоцированы около 900 американских военнослужащих. Но военный источник в курдском «Союзе демократических сил» (СДС) заявил, что «разговоры о выводе американских войск с военных баз на северо-востоке Сирии неточны, и происходит их обычная передислокация».
Прежде, когда продвинутые отставные американские генералы заявляли о ренессансе ИГИЛ на Ближнем Востоке, многими политиками и экспертами такая информация воспринималась как использование приёмов манипулятивных технологий, оправдывающих американское военное присутствие и в регионе в целом, и в Ираке и Сирии в частности. Дело в том, что генералы со ссылками на данные разведки определяли численность джихадистов от 2 до 20 тысяч профессиональных комбатантов. С таким ресурсом они не могли вести боевые действия фронтового уровня, полностью контролировать захваченные ими территории. Боевики занимали позиции в отдалённых районах, откуда совершали специальные рейды. Но сейчас уже ливанские и иракские спецслужбы заявляют о возрастающей численности джихадистов (до 45—60 тысяч) и их готовности вести серьёзные боевые действия на региональном уровне. По мнению израильских экспертов Аарона Зелина и Деворы Марголин, в последние пять лет ИГИЛ «не только боролась за выживание, но и работала над созданием условий, чтобы вновь восстановить контроль над прежде подвластными ей территориями». Они утверждают, что «маятник противостояния на Ближнем Востоке стал смещаться от ХАМАС, «Хезболлы» и хуситов в сторону джихадистов, которые считались разгромленными. Но теперь президент США Дональд Трамп, который довольно пренебрежительно высказывался о дальнейшем участии американских союзников в борьбе с ИГИЛ, особенно в Сирии, сталкивается с качественно новой ситуацией, когда, по версии госсекретаря США Марко Рубио, «джихадисты могут сковать США на Ближнем Востоке».
ИГИЛ вступает во второй цикл своего существования. Первый начался в 2014 году, когда США сформировали операцию «Непоколебимая решимость», и джихадисты были признаны «самой могущественной, хорошо оснащённой и богатой исламской экстремистской группировкой, которую когда-либо видел Ближний Восток». Она вышла из группы Мусаба аз-Заркауи («Аль-Каида»* в Ираке) во второй половине нулевых. Долгое время организация была известна борьбой с властями Багдада, оккупационными силами, шиитской вооружённой милицией и суннитским племенным ополчением. Но в 2015 году джихадисты уже располагали филиалами как минимум в восьми странах региона; тогда же в борьбу с ними также вступила и Россия, направив свои ВКС в Сирию. В итоге к декабрю 2017 года джихадисты утеряли 95% захваченной территории, но сохранили свои основные идеологические принципы построения халифата.
Второй цикл начинается после 7 октября 2023 года, когда в Газе началась война между Израилем и ХАМАС. Эти два цикла объединяет беспрецедентная по историческим меркам геополитическая трансформация всего региона. Но второй этап связан и с проблемами кризиса государственной идентичности почти всех стран региона, кроме Ирана. Поэтому не случайно в перспективе ИГИЛ не исключает альянса с шиитским Ираном - «как две ветви некогда единого исламского фронта в формате единого халифата». При всех противоречиях у сторон есть общая идеология ислама. И самое главное, при всей верности идеям глобального джихада ИГИЛ воюет за исламское государство в Ираке и Сирии. Именно такие принципы позволяют джихадистам вести борьбу в конфликтах в этих странах. США публично признают, что недооценивали этот фактор на фоне кризиса светской и исламистской оппозиции. Теперь идейный вакуум заполняют идеи халифата, и джихадистам удаётся путать карты другим внешним и внутренним «игрокам» в регионе. При этом эксперты признают, что такие идеи укладываются в воскресающие архетипы коллективного сознания масс Ближнего Востока, когда речь ведётся о создании надгосударственного пространства идей, что часто встречается в исламской истории (халифат Фатимидов, карматы, хашишины, радикальные хариджиты). Такая «историческая легитимность» усиливает влияние джихадистов. Они сохраняют шансы остаться долгосрочным и серьёзным элементом регионального ландшафта на фоне краха ранее предлагаемых светских национально-социалистических или либерально-капиталистических альтернатив.
Наступает эпоха религиозных концепций. Массовое мусульманское сознание, крайне уязвлённое происходящим, пытается искать выход. Ближневосточные эксперты полагают, что наружу вылезают проблемы «глубинного залегания», и возможные решения сопряжены с очередным туром борьбы, так как одновременно развиваются процесс неоосманизма (турецкий вариант халифата), а также процесс неоперсидской империи под флагом шиизма и арабоцентризма, возглавляемый Саудовской Аравией. Не случайно глава МИД Турции Хакан Фидан считает, что «ИГИЛ — это зеркальная реальность, в которую все вынуждены заглядывать».
Разломав геополитическое равновесие на Ближнем Востоке, стимулировав подъём и консолидацию местных деструктивных сил, а то и вооружив некоторых из них, США подтолкнули развитие событий в том направлении, которое они вряд ли предвидели, создавая феномен современного джихада, «религиозного мутанта эпохи глобализации». Кстати, 29 сентября 2015 года в обращении к участникам саммита ООН президент США Барак Обама говорил: «Экстремистскую группировку «Исламское государство» не победить силой оружия, а только предложением лучших идей», которых сейчас ни у кого нет. Но означает ли это, что Ближний Восток застыл в ожидании «второго халифата»?
Объективный анализ ситуации всё же наводит на мысль, что появление идеи геополитического ренессанса ИГИЛ содержит заметные элементы постановочного, спланированного характера. На это намекает отчёт близкого к Пентагону Института изучения войны, оценки которого расходятся с утверждениями многих западных экспертов. Одна из них сводится к тому, что «новое возрождение джихадизма на Ближнем Востоке оправдывает появление контргеополитических проектов типа «Великого Израиля», переселение палестинцев из Газы, создание так называемого израильского «коридора Давида» по прорыву к энергоресурсам Средиземного моря, фрагментацию Сирии и появление курдского государства, и что «такой план был свёрстан после того, как халифат пал в первый раз». Поэтому джихадистам удалось сохранить источники финансирования и военную организацию. При этом есть намёк и на то, что за всем этим может стоять неподконтрольная США так называемая «третья сила». Также предсказывается, что новая война джихадистов станет более разрушительной, чем прежде, и будет направлена на «восстановление позиции халифата в Ираке и Сирии» и что «Трамп должен быть готов к подавлению нового мятежа».
В то же время настораживает одна важная деталь. После того, как президент США Трамп признал временного президента Сирии Ахмеда аш-Шараа, в прошлом главу исламистской группировки «Хайят Тахрир аш-Шам»*, на Западе заговорили о том, что лидеры «Исламского государства» «вполне адекватные и рациональные люди, которые «выверено и продуманно создали и теперь расширяют территорию «халифата» с идеями средневекового ислама». Это новое явление в американской и западной политике на Ближнем Востоке. Такой контекст задаёт совершенно иную перспективу развития для всего региона. Но сейчас пока никто не думает о том, что халифат в случае победы неизбежно столкнётся с реалиями и географией государственного строительства. И далеко не факт, что он будет нацелен на войну с «Великим Израилем». В этом смысле Запад может оказаться в ловушке, если ему придётся «решать в регионе не свои задачи, проваливаясь в созданные им же геополитические разрывы между разными региональными игроками».
А дальше — ребус. Когда Запад публично обозначил в качестве одного из своих главных направлений политики на Ближнем Востоке борьбу с ИГИЛ, турецкое издание «T24» писало, что «Анкара сразу заявила о несовпадении своих целей с целями Вашингтона и других государств региона». «Враг Турции в Сирии и Ираке — курды, — отмечало «T24». — Возможно, политика джихадистов приходится не по вкусу Анкаре, но в вопросе курдов они с Анкарой в одном строю». Потом, как пишет американский журнал «Тайм», США «многократно пытались объединить усилия Турции и курдов для борьбы с джихадистами». Не получилось. Теперь ИГИЛ потенциально выходит на противостояние с Турцией, а у Израиля появляется новая мотивация для поддержки сирийских курдов и дискредитации турок не только в Сирии. Если прибавить к этому проблемы джихадистов с арабскими странами, то получается «гремучая геополитическая смесь», в результате которой США стали наращивать группировку в зоне Персидского залива, и напряжённость в регионе стала приобретать сложный многослойный характер.
Но в целом политика США на Ближнем Востоке остаётся неопределённой, и складывается ощущение, что Трамп готовит условия для того, чтобы разделить бремя обеспечения безопасности в регионе ещё с кем-то другим. Может быть, с Россией. Или он создаст коалицию стран региона во главе с Саудовской Аравией, в которую войдут ОАЭ, Бахрейн и другие арабские государства и страны Персидского залива. Либо в регионе возродится широкая западная антиджихадистская коалиция, что маловероятно в складывающихся международных конъюнктурных условиях диалога США – Европа. Использование одних только курдов против ИГИЛ неэффективно. Дамаск тоже к такой войне не готов. Пока же идеи «Аль-Каиды», а затем ИГИЛ продолжат быть источником «революционного вдохновения» для части исламского мира. Ближний Восток на пороге больших событий.
*террористические организации, запрещённые в РФ
