Есть спектакли, о которых сложно писать – такие они многоликие, многослойные. Есть что сказать, но впечатлений так много, что силы духа систематизировать эти впечатления не хватает. И так проходят дни и даже годы. В какой-то момент начинает мучить совесть и даже образовываться что-то похожее на кармический груз. Возникает ощущение долга что-то сказать.
Третий год я регулярно хожу в Камерный театр имени Бориса Александровича Покровского на оперу Владимира Дашкевича на сюжет комедии Н.В. Гоголя «Ревизор». Привожу на неё родственников и друзей, а они, в свою очередь тоже приходят снова и также приводят новых зрителей. Даже день рождения свой я встречал на этом спектакле.
Два Хлестакова
Иногда сложность передачи ощущений о спектакле усугубляется ещё и проблемой описания впечатлений от артистов, причины восхищения которыми трудно поддаются анализу. В «Ревизоре» Камерного театра сошлись оба фактора – сложный спектакль и сложный актёр, исполняющий роль петербургского чиновника Ивана Александровича Хлестакова, Борислав Молчанов.
Борислав Молчанов всегда обращает на себя внимание, но он настолько необычен, что не сразу понимаешь с чего начать. Был (и хочется надеяться, что ещё будет) в репертуаре Камерного театра потрясающий спектакль – «Похождения повесы». В главной роли повесы выступали, в зависимости от состава Игорь Вялых и Борислав Молчанов. Я когда-то писал об этом спектакле и долго мучился от того, как сравнить прочтение роли повесы Рейкуэла двумя артистами. Образ Игоря Вялых был мне ясен и мне было жалко его героя. Образ Борислава Молчанова был неприятен и его было не жалко. Но при этом роль была сыграна блестяще, ярко, неповторимо. Как было писать об этом? Написать: «Артист обладает уникальным отрицательным обаянием, до того отрицательным, что его героя не жалко?» Но не обидит ли это Человека? И где тут грань между Артистом, Образом и Человеком, Личностью? Такой же вопрос возникает у меня, когда на поклоны после «Ростовского действа» выходит тенор Павел Паремузов, играющий царя Ирода. Можно ли кричать браво, можно ли аплодировать, кого приветствуют эти аплодисменты? Конечно Артиста, но ведь он играет кровавого детоубийцу Ирода. Здесь тоже происходит смешение человека и роли. Наверное, это и есть настоящее искусство перевоплощения, минуты слияния роли и человека, когда зритель теряется от раздвоения, замешательства, непонимания, когда перед ним образ, а когда человек. Помню, поделился своими сомнениями с другом, который отчасти разрешил их следующим аргументом: «да всё нормально, артисты уже нажали кнопки и превратились в людей, в самих себя, вот и хлопай им как людям».
Борислав Молчанов обладает мощнейшей энергетикой и харизмой, в случае Хлестакова, это однозначно отрицательная харизма. При этом артист наделён невероятной пластикой, он стремительный, гибкий, какой-то «пластилиновый» и в то же время излучает эмоциональную энергию, захватывающую зал. Глаза, мимика, жесты, интонации, движения всего тела завораживают. Эта психофизика, эта пластика достойны кинематографа. И аналогов не припоминается. Динамика действия актёра на сцене какая-то совершенно сверхъестественная, бешеная, дикая. И при этом Борислав Молчанов ещё и поёт! И не задыхается! Есть в этой бешеной игре что-то от циркового представления, от циркового трюка. Прежде всего его воздушные па на крайне неустойчивой на вид и достаточно высокой конструкции. Всё это фантастическое действо сопровождается пением, которое так же необыкновенно, поскольку Борислав Молчанов является обладателем совершенно уникального тембра. Тенор артиста можно назвать «неканоническим», нестандартным и при поверхностном знакомстве он может не понравится. Однако этот пронзительный тенор в высшей степени ХАРАКТЕРНЫЙ голос. И кажется, что более подходящего тембра и стиля звучания для Хлестакова не найти. В кино мы знаем такие характерные голоса – Фаина Раневская, Василий Ливанов, Анатолий Папанов, Олег Табаков – все артисты с неподражаемыми голосами. Мы слышим их имена и вспоминаем голос, слышим голос и вспоминаем имена. Не даром эти всенародные любимцы озвучивали мультфильмы. Такие голоса – достояние, художественное богатство и наследие. Конечно артисты театра и кино – не оперные артисты. Однако если ХАРАКТЕРНЫЙ голос гениально соответствует образу, делает его богаче, глубже, интереснее, усиливает драматическое воздействие и завораживает зал, то такой голос в конкретных обстоятельствах музыкального произведения становится выше любого бельканто, ибо он сценически, художественно, драматургически оправдан.
Опера – сложнейшее синтетическое искусство, которое не только «слушают», но и смотрят. Борис Александрович Покровский считал, что оправданием отхода от исполнительского оперного «эталона» может быть правдивость такого отхода, его соответствие сценическим обстоятельствам, правде жизни. Если певец «дал петуха» в оправданном сценической логикой «правильном» месте, то такой «срыв» может обогатить спектакль, сделать его правдивее и эмоционально сильнее. Здесь вспоминается ария Лауретты «O mio babbino caro» из оперы Джакомо Пуччини «Джанни Скикки» в исполнении Марии Каллас. Сколько боли и страдания в её интонации. Украшает ли столь глубоко прочувствованное исполнение партию Лауретты? Красивее звучит её ария, окрашенная в эти трагические тона? Нет. Красивее не звучит. С точки зрения мелодики и внешней красоты эту арию нужно петь эмоционально мощно, не отвлекаясь на содержательные нюансы. Однако опера – не глянцевая картинка, не причёсанный оторванный от смыслового содержания музыкальный идеал, не номер в концерте. Именно поэтому в театре, на сцене важно не только звучание, но и искусство переживания и воплощения образа. В связи с особенностью исполнения Марии Каллас вспоминаются слова сопрано Нади Михаэль, отметившей на приуроченном к столетию Московского академического Музыкального театра им. К.С. Станиславского и В.И. Немировича-Данченко круглом столе «Почему опера?» уникальность интерпретаций Каллас некоторых арий, концовку которых она проговаривала, а не пропевала. Причём, по словам Михаэль, никому из других исполнителей повторить подобное не удаётся. Театральные критики обычно особо подчёркивают актёрские способности Нади Михаэль, поэтому к её мнению стоит прислушаться. Так вот, с позиций актёрских способностей и общего впечатления от создаваемого образа Борислав Молчанов несомненно является человеком имеющим полное, заслуженное и оправданное сюжетом произведения и логикой сценического действия право петь так, как он поёт. Его исполнение может служить эталоном по своей сути, хотя может вызвать вопросы по форме. В случае с Хлестаковым Борислава Молчанова скорее другим нужно копировать его манеру, чем ему менять свою. При этом успех такого копирования представляется маловероятным. Только Каллас удавалось убедительно проговаривать концовки арий, только Молчанов может столь захватывающе электризовывать своим в высшей степени ХАРАКТЕРНЫМ в самую точку уместным тенором в образе Хлестакова.
Но есть и более уместные, «мужские», примеры образного, в первую очередь артистического, а не «абстрактно вокального» прочтения образа героя. Таким примером является исполнение партии Микеле Тито Гобби в записи «Плаща» Пуччини Римского оперного театра 1955 года. Микеле Гобби снедаем ревностью и яростью, это не «баритон», это не голос как голос – это сдерживаемый словесный рык, сгусток горечи, выражаемый словами. Это местами, формально «некрасивое», «искажённое» пение, но оно отражает правду жизни, эмоции, это боль в словах, боль в вибрации и это действует на слушателя даже в записи.
Голос! Энергетика! Психофизика! Всё существо артиста даёт невероятный сплав актёрского Мастерства Борислава Молчанова. И этот талант не измерить никакими средневзвешенными «нормами» и мерками того «как положено» и «как надо». В этом и кроется секрет Артиста, которого любят зрители и которого невозможно забыть, если вы видели его Хлестакова.
Синтез звука, слова, жеста рождает правду роли. И Борислав Молчанов в этом отношении настоящая находка, незаменимый человек. Такой пластики, психофизики и вокальных данных для роли Хлестакова не найти. Это настоящий сценический феномен, подтверждением чему служат поклонники как оперы «Ревизор» в постановке Камерного театра, так и ценители таланта искромётного Борислава Молчанова в роли Хлестакова. Есть люди, которые идут в Театр именно на Борислава Молчанова. 16 февраля после спектакля пришлось столкнуться с настоящей бурей негодования в фойе Театра – поклонница таланта артиста была готова растерзать администратора за то, что на сайте Большого театра не было сообщения о замене Борислава Молчанова.
Совсем другой Хлестаков воплощается на сцене Игорем Вялых.
Игорю Вялых удалось нащупать в образе Хлестакова массу «своего». Его Хлестаков не просто «ухватил момент», «поймал удачу за хвост» по наитию, от жажды жизни и бесшабашной авантюрности, а представляется достаточно расчётливым и по-своему проницательным героем. Он не просто пользуется моментом и азартно «урывает» то, что «плохо лежит», он и анализирует, пусть и не понимает всего, думает. Хлестаков Борислава Молчанова – «волевой», в том плане, что руководствуется порывом, плывёт по течению, поддаваясь всем соблазнам. Хлестаков Игоря Вялых – анализирующий и эмоционально манипулирующий. Первый упивается жизнью и проживает ситуацию, второй – вдумчиво вписывает себя в контекст происходящего. При этом в очередной раз вспоминается Константин Сергеевич Станиславский. Такие спектакли должны идти чаще, так как только в многократном повторении и вживании в образ могут быть отработаны детали, уникальные интерпретации образа конкретным артистом. У Игоря Вялых диапазон этих деталей очень широк, но для их «врастания» в образ нужно время. Между тем, «Ревизор», к сожалению, не так часто идёт на Камерной сцене.
«Ревизор» – образец русской классики и пугающе актуальное произведение, в силу чего неудивительно, что сам образ Хлестакова давно стал нарицательным, а пьеса-комедия Н.В. Гоголя многократно ставилась на самых разных подмостках, не говоря о экранизациях театральных постановок и фильмах. Учитывая такое обилие материала, в голову закономерно начинают приходить какие-то аналогии, условные и неоднозначные, как всегда в искусстве сравнения и ассоциации.
Н.В. Гоголь оставил нам своё представление о главном герое: «Хлестаков, молодой человек лет двадцати трёх, тоненький, худенький; несколько приглуповат и, как говорят, без царя в голове, – один из тех людей, которых в канцеляриях называют пустейшими. Говорит и действует без всякого соображения. Он не в состоянии остановить постоянного внимания на какой-нибудь мысли. Речь его отрывиста, и слова вылетают из уст его совершенно неожиданно. Тем более исполняющий эту роль покажет чистосердечия и простоты, тем более он выиграет. Одет по моде».
Это описание заставляет вспомнить замечательный фильм Леонида Гайдая «Инкогнито из Петербурга» (1977 год) с Сергеем Мигицко в роли Хлестакова и фильм 1996 года с Евгением Мироновым.
Прочтение образа Хлестакова Игорем Вялых носит более «классический» характер. Вспоминается Игорь Горбунов в фильме 1952 года, двухсерийный фильм-спектакль Малого театра с Виталием Соломиным 1985 года.
А вот Борислав Молчанов по нервозности, порывистости, ершистости своей заставляет вспомнить Хлестакова в исполнении Андрея Миронова в фильме-спектакле в постановке Валентина Плучека 1982 года.
Городничий
Опера Камерного театра «Ревизор», как и само произведение Н.В. Гоголя, актуальна до боли, просто страшно местами, насколько всё это характерно и до сих пор современно! Чиновники, психология бюрократического аппарата, злоупотребление положением, административная рента, коррупция и произвол… Всё это современно, актуально и злободневно.
Посмотрим как живёт народ…
С яблони яблочко, с грядки по луковке С миру по нитке, по тряпочке, пуговке. С каждой овечки хоть шёрстки клочок Мир не в убытке, а мне сюртучок | Как это правильно, как это жизненно…
Чтобы спокойно жить да поживать Надо нам начальство зря не обижать. Ты ему сегодня, он тебе потом Хлопнем по рукам, да и кончили на том! |
И в первую очередь во весь рост в данной связи встаёт могучая фигура городничего Анто́на Анто́новича Сквозни́к-Дмухано́вского. Этот образ настолько живой и знакомый, что становится немного жутко.
Алексей Мочалов воплощает городничего-чиновника. Разумного, чиновного, властительного. Актёр обладает очень хорошей дикцией, понятно каждое слово и от этого образ городничего действует подавляюще, монументально. Он кажется холодным, отчуждённым. Настоящий чиновник. Совершенно другой городничий у Германа Юкавского – эмоциональный, страстный, захлёбывающийся в чувствах. Из-за этого он в каком-то смысле кажется ближе, понятнее и может быть воспринимается менее отчуждённым, поскольку эффект дистанции власти при такой эмоциональности пропадает. В результате формируется странное впечатление. Городничий Алексея Мочалова воспринимается как не просто «классический», а как образцовый, архетипический, в то время как образ Германа Юкавского захватывает эмоционально и кажется странным как же вообще у него это получается? Однако не все слова данного прочтения ясны, но страсти, мощь переживания, энергетика завораживают. Здесь чувство захлёстывает ясность стилистических форм и чистоту дикции. У Германа Юкавского драматический артист доминирует над певцом и это имеет смысл, так как впечатляет и воздействует на зрителя, а значит сценически оправдано.
Для блага общества не спишь,
Куска не доедаешь, но твёрдо
Помнишь навсегда: пред добродетелью
Всё прах и суета.
Ария «Власть» особенно запоминается!
Власть! Кажется желать ничего не надо, всё есть.
Власть! Слава и почёт, нега, уваженье и честь.
Власть! Каждый норовит тебя заживо съесть.
Власть! Все тебе несут и не надо грабить и красть.
Власть! Трудно подниматься, да просто упасть.
Большое впечатление оставляет «Марш чиновников».
Наша Россия, наша Россия
Наш любимый дом родной
С нами Россия, с нами Россия,
Превратиться в рай земной.
Запоминается образ жены городничего Анны Андреевны. Две очень разных актрисы создают потрясающие и непохожие друг на друга образы. Однако описать это различие темпераментов совсем не просто. Сильный характер и властность героини Ольги Березанской кажется доминируют над чувством. В прочтении же Ольги Дейнеки-Бостон, напротив, через край выплёскиваются страсти. Дуэт Борислава Молчанова с каждой из актрис раскрывается по-разному, образует какую-то свою искру.
Мужчина – ангел с виду,
Мужчина – дэмон в глубине…
Эти слова Анны Андреевны потом ещё долго звучат в сознании.
Очень красивые арии достались исполнительницам роли дочери городничего Марии Антоновны. Образ получился трагический, лирический, возвышенный. А по красоте звучания вокальные фрагменты Марии Антоновны, «Вальс Маши» в исполнении Ирины Алексеенко и Ольги Бурмистровой можно вполне исполнять в рамках концертной программы.
«Баллада о крысе» и калейдоскоп эпизодических ролей
«Ревизор» Камерного театра – кладезь возможностей для раскрытия разносторонних талантов артистов. Прежде всего это касается разнообразных эпизодических ролей, которые достаются одному актёру и которые зрителю подчас непросто разделить – где тут Артист, а где уже Чёрт, или Пехотный капитан? Роли «пехотного капитана + императора + чёрта + купца на рынке + …» (Роман Шевчук и Азамат Цалити) и «крысы + унтер-офицерской вдовы Февроньи Петровны Пошлёпкиной + девушки трактирщицы…» (Александра Мартынова и Ирина Хрулёва) по сути являются спектаклем в спектакле, школой мастерства одного актёра. Калейдоскоп этих маленьких ролей, исполняемых одним солистом – интереснейший пример того, как по-разному преображается актёр.
Александра Мартынова воплощает образ весьма женственной крысы, образ опытной женственности, органично перевоплощается в унтер-офицерскую вдову.
Совсем иначе получаются роли у Ирины Хрулёвой. У неё образ крысы рельефный, очень выразительный по своему характеру и пластике. Агрессивность природного начала зверя доминирует здесь над женской сущностью. Сама себя высекшая вдова Пошлёпкина Ирины Хрулёвой выразительна, но и молода! И это как-то удивляет. Дыхание молодости в таком в общем трагическом образе. А потом начинаешь думать о том, почему нет? Почему удивляет? Возраст может быть самый разный! Вдова может быть молода и хороша! Правда там по тексту, что-то пронзительное говорится о старости… С другой стороны, когда знакомишься с творчеством артиста внимательно, в восприятии начинаются некоторые пересечения: смотришь один образ, в параллельно вспоминаешь что-то другое, из ранее виденного. В данном случае может быть это «дама с сердцем», «сердечная дама» Мадам Херц из замечательного одноактного «Директора театра» Моцарта. Там у актрисы красивое историческое платье, а в заключении мы видим артистов в их современном обличии! Актрису в стильном, элегантном вечернем платье! В общем, смотришь на вдову Пошлёпкину, а вспоминаешь подсознательно что-то ещё! И вдова Пошлёпкина воспринимается как запрятанная в трагическом образе унтер-офицерской вдовы красавица Ирина Хрулёва из «Директора театра»! Замечательный эпизодический, но запоминающийся образ – девушка в трактире! Статная, резкая в движениях, цепкая, стремительная, сосредоточенная, девушка-струнка! Такая всё увидит, всё подметит, ничего не упустит! Смотришь и думаешь: ДОВЕРЯЮ! И вспоминается при этом маленькая роль помощника режиссёра Ирины Хрулёвой в «Турке в Италии». Как по-деловому и при этом спокойно «обезоруживает» она отчаявшегося Нарчизо, как несмышлёного ребёнка. Смотришь и думаешь – хорошая жена и мать, надёжный человек, Воспитатель, Наставник, Учитель! Характер! Потенциал! Очень здорово! И пусть только кто-то скажет после этого, что бывают «маленькие» роли! При этом в целом образ Пошлёпкиной гротескный, но по-настоящему трагический, пронзительный. Иногда, когда не удаётся раздобыть билеты на «Ревизора» Камерного театра в первые ряды, успокаиваю себя мыслью о том, что зато увижу, как унтер-офицерская вдова пройдёт со своим горьким плачем-жалобой на судьбу через зрительный зал. Тем, кто сидит в первых рядах этого невидно.
Заразительная, озорная, маленькая, но очень запоминающаяся и всегда вселяющая оптимизм и хорошее настроение роль мальчика-крысолова у Марианны Асвойновой, появляющейся на сцене во время исполнения пехотным капитаном или чёртом (как тут не запутаться от обилия ролей у одного актёра?) Баллады о крысе:
Но вот юнец один зелёный На старой дудке золочёной Завёл мотивчик немудрёный, Поплыв в морскую даль.
А крыса музыку любила, За дудкой крыса поспешила И море крысу поглотило И мне её не жаль. | Скажем смело: ты двух зайцев Не лови, или делай своё дело, Или музыку люби.
|
Тема крысы как образного, собирательного символа людской алчности, агрессивности, низменных страстей, сопутствующих жажде наживы, раскрывается по-разному (в арии городничего «Власть» чиновники преображаются в крыс, характерно скрючиваясь), и, как кажется, большей частью представляет собой отдельные динамичные музыкальные вставки. С точки зрения формальной сюжетной линии они не несут какого-то особого содержательного смысла, однако художественно, музыкально очень ярки, способствуют созданию особого настроения спектакля, придают ему динамику и особую метафорическую глубину. Опера Владимира Дашкевича воспринимается благодаря этой динамичности как мюзикл.
Тандем Бобчинского-Добчинского, исполняемый Алексеем Сулимовым и Виталием Родиным, попечитель богоугодных заведений Артемий Филиппович Земляника (Сергей Байков и Алексей Прокопьев), слуга Хлестакова Осип (Анатолий Захаров), судья Амос Фёдорович Ляпкин-Тяпкин, либерал, берущий взятки борзыми щенками (Захар Ковалёв) – образы тонко проработанные и запоминающиеся. Головокружительный тенор Захара Ковалёва очень долго потом стоит в ушах!
Я в душе либерал.
Немало всего прочитал.
Книг этак пять, или шесть.
Между нами, я взятки беру,
Но только борзыми щенками.
За пару борзых я сделаю всё,
Что хотите.
Оперу «Ревизор», как и произведение Н.В. Гоголя хочется разобрать на цитаты, что свидетельствует о высоком качестве либретто Юлия Кима и Владимира Дашкевича. «Ревизор» Камерного театра гротескный, но глубоко психологический спектакль, раскрывающий широкую палитру переживаний человека, эволюцию его настроений, надежд и страхов в зависимости от сиюминутных обстоятельств («А-ва-ва-ва-ва-ва-ва-ва-ва… Робе-ем, не сме-ем…»)
Музыка Владимира Дашкевича, написавшего много замечательных произведений для советского кинематографа (стоит только вспомнить «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона», наполненные очень разными по характеру чарующими мелодиями!) отличается разнообразием. «Ревизор» Дашкевича обаятелен и лёгок, лиричен и грустен, замечательно передаёт музыкой настроение героев и слушается на одном дыхании. Больше того, эта музыка передаёт характер России, страны – огромной, инертной, но в тоже время подверженной всплескам революционной, эпохальной активности. Из таких русских тем можно отметить момент, когда Маша и Анна Андреевна скучают и мечтают, а также размышления Осипа, его окрик «Эх, залётные!» и лихой музыкальный фрагмент «Колесо».
На такие спектакли нужно водить детей, о них нужно рассказывать, ими нужно гордиться.
Фото с сайта Камерной сцены им. Б.А. Покровского http://www.opera-pokrovsky.ru/o-teatre-2/repertuar/revizor
