Равный среди равных

Крестьянская судьба тесно связана с незыблемой верой в существование природной, исконной справедливости, в то, что всё должно решаться по совести. Можно обмануть любого человека, но нельзя обмануть землю. В один из дней, пропустив полевые работы, на следующий ни уговорами, ни угрозами, ни хитростью, ни деньгами невозможно наверстать упущенное. Сила крестьянского духа кроется в глубинной вере в справедливость.

Человек перенимает общепринятые правила поведения. И делая это, он уверен в том, что они действуют для всех и всегда — как государственные законы. Когда правила и законы лидерами начинают открыто нарушаться, крестьяне со всем этим соглашаются, не сопротивляются, просто спокойно ждут собственной участи. Такова их характерная черта. Рабочий класс куда более вспыльчив. Крестьяне, даже если им что-то очень не нравится, не включаются в открытую борьбу за справедливость. Им некогда — один пропущенный день на полях может стоить годового урожая, годового дохода.

Существует два подхода к сельскому хозяйству. Первый определяет его исключительно как бизнес. То есть, как организационную структуру, приносящую доход собственнику. Здесь всё довольно просто. Есть работники, есть менеджер или управляющий, есть производство. Для максимизации прибыли труд работников стараются делать как можно менее оплачиваемым и при этом как можно более интенсивным. В системе, ориентированной исключительно на прибыль, доход никогда не будет формироваться и распределяться справедливо. Творец каждому из нас дал жизнь и по воле его все мы созданы равными. А в бизнесе люди по определению не могут быть равны. Кто-то в любом случае получит больше. Владельцы собственности, пользуясь рычагами власти, могут привлечь в собственный карман суперприбыли.

Второй подход подразумевает, что сельское хозяйство — это образ жизни. То есть люди настолько заинтересованы своим делом, что буквально живут им и при этом хотят получать доход, чтобы за счёт него содержать семью, растить детей, хотят, чтобы у них было жильё, медицина, доступ к образованию. Колхоз "Маяк", безусловно, задействован в сфере сельскохозяйственного бизнеса, но при этом для каждого из его участников работа на земле стала образом жизни.

Организационно-правовая структура нашего хозяйства подразумевает отсутствие единственного и всевластного собственника. Все, кто у нас работают, являются сособственниками колхоза. То есть работники, воспользовавшиеся правом вступить в колхоз, пользуются частью прибыли, получаемой всем предприятием. В отличие от акционерных обществ, где можно купить акции и больше никогда не работать, у нас член колхоза обязан участвовать в трудовой деятельности. Вложив часть имущества, часть собственных денег, человек затем продолжает вкладывать собственный труд, являясь сособственником. Затем, по результатам года, он получает определённые дивиденды, зависящие от размера первоначального вклада и от эффективности его труда. Такая форма существования предприятия, на мой взгляд, позволяет добиться хотя бы какой-то социальной справедливости в системе производства, повысить ответственность за результат труда.

Сразу же стоит уточнить, что каждый член колхоза, даже я, вне зависимости от количества внесённых средств, имеет ровно один голос, который учитывается при принятии управленческих решений. В акционерных обществах главной управляющей силой является капитал, а у нас предприятием правит человек. По-моему, это справедливо.

Любые сделки, связанные с колхозным имуществом, происходят только при принятии единогласного решения, подтверждённого каждым из членов колхоза в письменном виде. Даже если один человек, имеющий право голоса, выступит против, то сделка не состоится. И я не могу на это повлиять.

Это, конечно, требует большого доверия к каждому отдельно взятому человеку, но ведь все хотели бы чувствовать свою значимость. Большая власть налагает большую ответственность. Если человек причинил ущерб колхозу, то ему приходится рассчитываться либо частью собственного имущества, либо всем паем целиком. Это необходимая мера, так как у нас все зависят друг от друга практически напрямую.

Допустим, работник выехал вспахивать поле. Глубина борозды должна составлять двадцать пять сантиметров, а он, предположим, пашет на двенадцать. Дальше, следуя по цепочке событий, из некачественно обработанной почвы мы недополучим нужный урожай. Значит, у колхоза за целый год не будет дохода. Если подобные факты вскрываются, то члены колхоза могут предъявить к пахарю определённые материальные требования. Ведь он лишил их дохода, да ещё и отработал на тракторе, получив зарплату. Члены колхоза могут принять решение удержать часть имущества того, кто нахалтурил в поле.

Также может быть принято решение исключить кого-то из колхоза. Например, того, кто пьянствует, не выполняет нормы выработки, нарушает трудовую дисциплину. Когда говорит руководитель — то есть я, это один вид оценки, но когда высказываются те, кто работает буквально рядом, это уже совсем другой вид воздействия. Часто, получив замечание от коллег, работник быстро исправляется.

Новички, которые идут к нам на заработки, принимаются на должности по контракту, в соответствии с действующим законодательством РФ. Люди начинают работать, а к ним присматриваются. Затем, когда работники узнают о наших правилах, либо я могу поговорить с ними, либо другие члены колхоза, либо они сами могут проявить инициативу и подать заявление на вступление в колхоз. Наша система управления и привлечения новых участников довольно прозрачна.

Но чтобы стать членом колхоза, новичку необходимо также внести имущественный пай. В настоящий момент его минимальный размер составляет семьдесят пять тысяч рублей. Это довольно большая сумма. Месячная зарплата колхозника колеблется в районе тридцати тысяч рублей.

На сегодняшний день у нас насчитывается порядка пятидесяти полноправных участников колхоза и около ста ассоциированных членов. Это те люди, которые отработали в колхозе, и ушли на заслуженный отдых. Они уже не участвуют в производстве продукции, но их имущественный пай всё ещё находится в колхозе. И точно так же в конце года мы выплачиваем им дивиденды, которые в некоторые годы составляли три или даже четыре месячные зарплаты колхозников. Мне кажется, такая мера повышает уверенность людей в собственном будущем, в том, что они не останутся за бортом жизни.

Ассоциированные участники продолжают жить колхозом, они знают, куда именно поехал трактор и какие полевые работы запланированы в каждый определённый период сезона. Эти люди отработали в колхозе по сорок или даже по пятьдесят лет. Они знают каждое поле как собственные ладони. Естественно, их продолжает интересовать, сколько сейчас коровы дают молока, какой в хозяйстве появился новый трактор. Колхоз — это образ жизни и жизнь не заканчивается с выходом на пенсию.

Справедливость обязана действовать и в социальной сфере. Наш колхоз старается разрешить многие жизненные проблемы собственных участников. У "Маяка" есть собственный жилой фонд в деревне Горки. Ели к нам приходит новый специалист, один или с семьёй, то мы предоставляем ему жильё на период работы в колхозе. Причём, если он затем отработает более пятнадцати лет, то получит право выкупить своё жильё по оценочной стоимости, то есть в два, а то и в три раза дешевле рыночной цены.

Система, которая существует сейчас в "Маяке", зародилась ещё в 1930 году. На первых этапах создание общей колхозной собственности происходило скорее принудительно, нежели добровольно. В один из моментов своей истории колхоз даже распался. А потом люди поняли, что не выжить им в одиночку. Двадцать дворов объединились и стали обрабатывать пятьдесят гектаров земли. У кого-то была соха, у кого-то корова, у кого-то лошадь или птица, из этого сформировалось общее хозяйство. В 1935 году был принят устав, который, по сути, является основой всех наших нынешних правил. Он говорит о формировании вопросов социальной справедливости в сфере производства и распределения продукта, создаваемого коллективным трудом.

Лично я никогда не думал, что стану председателем колхоза. На такое решение больше всего повлияло то, что меня пригласили сами люди — работники колхоза. Обычно такие вопросы решают чиновники. Но тут было совсем другое дело. Я не мог отказать работящим людям, хотя к тому моменту — в 1994 году уже стал весьма преуспевающим предпринимателем. С первых же дней и до настоящего момента моим основным правилом работы было и остаётся то, что я считаю себя равным среди равных. Всеобщие правила колхоза действуют для всех. И для меня, и для сторожа на проходной.

Я был избран председателем 10 марта 1994 года. В стране шёл период фермеризации сельского хозяйства — формирование класса фермеров. Во всех СМИ трубили, что накормит страну лишь фермер, что руководители колхозов — это красные помещики, которые зажали в своих лапах аграрный сектор и не допускают туда посторонних. Возле земель "Маяка" было немало фермерских хозяйств. Когда я начал управлять на основе вышеизложенных идей, многие фермеры перешли в колхоз. И за более, чем двадцать лет, от них поступило лишь восемнадцать заявлений об уходе. Только пять человек, забрав имущественный и земельный паи, создали затем фермерские хозяйства. Однако сегодня они не работают как фермеры: паи, земельный и имущественный, нужны им были для продажи и получения какой-то суммы денег.

В девяностых значительные трудности вызвало укрепление трудовой дисциплины. Начал я с себя и потом переключился на остальных. Мой знаменитый лозунг, который прозвучал однажды на собрании, был таков: "Я работаю, и вы будете работать!" Люди поверили. Мы стали вовремя всем платить заработную плату, выплачивать дивиденды. В те годы была очень высокая инфляция, которая иногда совершала просто-таки невообразимые скачки. И, чтобы компенсировать её, колхоз стал вводить поправочные коэффициенты, повышающие оплату труда, по сути, каждый месяц. Но если кто-то нарушал технологическую или трудовую дисциплину, он лишался этого коэффициента. Особенно строго спрашивалось с выпивох.

В один момент в колхозе вдруг сформировалась оппозиция из тех людей, которым не хотелось работать, а хотелось только иметь. Они начали говорить мне, что я неправильно руковожу, неправильно работаю. Мне активно намекали, что моё жёсткое отношение к людям может сыграть отрицательную роль в последующем перевыборе меня на должность председателя колхоза. В конфликт вовлеклись даже властные структуры. Но самое интересное: те, кого я, бывало, наказывал рублём, кому я делал выговоры, кого даже переводил на менее оплачиваемые должности, увидели, что в моих действиях как руководителя было равное отношения ко всем без исключения работникам колхоза. И на собрании высказались именно они, заявив, что председатель поступает правильно и справедливо. Вот она — истинная оценка. На первый взгляд, меры были суровыми. Но они применялись ко всем одинаково: рядовым колхозникам, специалистам, родственникам и так далее. А это и есть справедливое отношение в сфере производства. Люди действительно нутром чувствуют справедливость. Даже если бы я сделал одно или два исключения, реакция была бы совершенно иной.

Это может прозвучать парадоксально, но всевозможные кризисы, сопровождаемые девальвацией рубля, как в девяностых, так и сегодня, помогали и помогают сельскому хозяйству выживать. Даже неурожаи, бывает, идут нам на руку. Растут цены — и те, кто усердно работал, могут поправить собственное финансовое положение. К тому же, в периоды кризисов государство традиционно начинает обращать больше внимания на сельское хозяйство. Но как только начинается очередной экономический подъём, все дружно забывают о том, что мы есть со всеми нашими вековечными нуждами и проблемами.

Хотелось бы, чтобы сегодня все решения, которые государство принимает касательно сельского хозяйства, были для нас ясны и справедливы. Во-первых, пора уже открыто признать, что на рынке идёт формирование крупных монополий. Те колхозы и совхозы, которые выжили в перестройку и до сих пор работают, начинают испытывать всё большие и большие сложности. Порою проблемы возникают даже при оформлении тех субсидий и дотаций, которые, в теории, должны были облегчить нам жизнь. Более того, многие из них на практике фактически невозможно получить. Монополиям или так называемым холдингам живётся куда проще. У них есть специальные структуры, занимающиеся исключительно бюрократической волокитой. Соответственно, они гораздо быстрее получают все положенные им субсидии, им это становится более доступно.

В итоге, выходит, что справедливее всего на сегодняшнем рынке было бы вообще не давать сельскому хозяйству ни дотаций, ни субсидий. К тому же нам бы действительно очень сильно упростило жизнь установление истинного единственного сельскохозяйственного налога, в который бы вошли все налоги, которые мы платим в сторону государства. Каждое хозяйство стало бы платить только один налог, зависящий от объёма реализованной продукции. И всё. Получили, к примеру, три миллиона — отдали в казну три процента, как это было в советское время, и забыли о бюрократической волоките. Из этих трёх процентов пусть формируются социальные налоги, пенсионные налоги, НДС, НДФЛ, земельный, транспортный и прочее. Так сельское хозяйство сможет, наконец, развиваться своими силами, на собственной базе. У него появится больше оборотных средств, уйдут лишние препоны и преграды. Мы освободимся, таким образом, от множества ненужных издержек и походов по кабинетам чиновников.

Каждое принятое государством решение в области развития сельского хозяйства способствует росту цен по отрасли. Однажды в "Маяке" был составлен проект реконструкции животноводческих зданий. Планировались масштабные бетонные работы. Цена кубометра бетона на период планирования составляла 250 рублей. Мы предположили, что к осени она может подняться до 400. Заложили стоимость в 500 рублей. В итоге, осенью, в связи с тем, что в отрасль пошли деньги, и началось оживление, бетон стал стоить 1700 рублей за кубометр с доставкой. Появился неординарный спрос, соответственно скакнули и цены. Со стороны государства следовало бы принимать какие-то меры по регулированию подобных процессов.

Сейчас меня больше всего огорчает то, насколько заболтали всё и вся. Ведутся бесконечные разговоры о проблемах сельского хозяйства, в оборот запускаются бесчисленное количество новых терминов. В результате порой даже невозможно понять, о чём вообще идёт речь. А реального обновления и пополнения оборотных средств в сельском хозяйстве не происходит. Каждый сегодня фактически развивается на собственной базе.

Когда шёл прямой эфир с Владимиром Путиным, ему задал вопрос Джон Кописки — предприниматель, глава фермы в Петушкинском районе Владимирской области. Он спросил: можно ли доверять той информации, которую вам предоставляет Минсельхоз? Со своей стороны мне хочется добавить: а можно ли доверять заявленным объёмам молока и мяса, якобы производимым сегодня в России? Мы же прекрасно понимаем, что это не всегда соответствует действительности. А если государственная информация ложная, то нарушаются базовые соотношения в формуле ведения сельскохозяйственного бизнеса. Люди перестают верить тому, что говорится в СМИ. Понимая, сколько именно они производят, и слыша цифры, которые озвучивают дикторы, они теряют веру в государство. Это порождает социальную несправедливость. У человека, который слышит постоянную ложь, опускаются руки, и он перестаёт работать. Отсюда возникает одна из наших главных проблем на сегодняшний день: недостаток работников. Людей, заинтересованных в нашем деле. И это действительно серьёзно. В одно можно уповать: "Господи, помилуй!" И верить в праведность судьбы.

Подготовил Алексей КАСМЫНИН

На фото: на полях колхоза «Маяк», идёт заготовка кормов