Мы хотим знать про захваты приемных госучреждений, прорывы милицейских кордонов, тюрьмы и суды. О том, чем жила гневная молодежь России тогда, когда не было модных телефонов и социальных сетей. Когда пропаганду наносили на стены домов, а не засоряли соцсети; делая это, когда вся страна спала. Кто этим занимался – зачастую жили в маргинальном состоянии. Они хотели творить историю, но их партии больше нет.
Национал-большевистская партия. Была такая партия, запрещенная Минюстом вроде в недалеком, а уже бесконечно отдалившемся 2006 году. Через НБП прошли тысячи революционеров и маргиналов, даже подлецов. Многие нацболы ушли в журналистику, но беллетристики за жизнь партии вышло в свет маловато. Кроме рассказов некоторых партийцев об отбывании сроков, есть истеричное десятилетней давности «Евангелие от экстремиста» Романа Коноплева, и год назад появилась графоманская повесть Свена Карстена «Страна Лимония». Ну, и конечно странное произведение Захара Прилепина «Санькя», пришедшееся не по душе нацбольскому олдскулу. Недавно книжная полка автобиографических произведений пополнилась романом «Религия бешеных» журналистки из Сарова Екатерины Рысь. Настоящая ее фамилия – Кулик.
Новость о книжке мне вообще-то выдала Лена Павлюк. Маленькая девушка, родом из оренбургской глуши, как-то подсела на НБП и свалила в Москву; винтилась и кочевала по впискам – съемным квартирам, в которые набивались партийцы. С тех пор она говорит только про свою партию и Лимонова, правда давно не винтится. В один вечер, после суда с последним словом политзэка Даниила Константинова, в кафе «Советское», болтая за кружкой пива, Лена спросила: «Ты еще Рысь не читал? Приходила к нам на собрание, тележку книжек привезла. Совсем поехавшая, ее от партии отодвинули давно, за заговор; вот, нарисовалась». Потом я узнал, что первым читателем книги был Лимонов; он оставил ее без комментариев.
Покопавшись в сети, я нашел рекламу новинки. В теории чтение обещало быть волнующим: автор анонсировала почти, что анафему Лимонову. «Лимонка в Лимонова» – тавтология, но звучит заманчиво – политические разборки! Кусочки романа, выложенные на странице автора, интриговали. В придачу, экс-гауляйтер московских нацболов Роман Попков разразился в Фейсбуке восторженным отзывом. Реальность вышла иной.
Мы встретились с Рысью после приговора по Болотному делу; людей волокли в автозаки, воздух был наэлектризован ненавистью. Екатерина час ждала за омоновским оцеплением, на приличном удалении; автор книги об экстремальной партии не пошла туда, где кипело противостояние: «Мне это неинтересно, не мое». Она и я – мы долго искали друг друга. Рысь, длинная и худая, обменяла деньги на увесистый томик, с гордостью указала на число страниц – 664, двух страниц не хватило до сакрального знака сатанизма; и мы пошли беседовать в кавказский магазинчик. На обложке тома приведено высказывание православного толка, без указания авторства. «Слова Баркашова, я закончила книгу ради этой цитаты, он мой вождь», – кокетливо поделилась Рысь. Меня не впечатлило: неудавшийся Пуришкевич в моей шкале ценностей плавает где-то рядом с Новодворской.
Начинается произведение достаточно любопытно, но по мере перелистывания страниц вгоняет в удивление. Трэш есть, нацбольское бунтарство – проходит где-то мимо. Впрочем, давайте обо всем по-порядку. Фактура «Религии бешеных» такова: саровская журналистка приезжает в Москву, девушке 28 лет и она из РНЕ. У нее острое желание убить нацбола, он не мифический – Сергей Соловей. Рождается любовь, и Рысь сближается со своим нацболом. Мучительным отношениям и посвящен роман: «Отношение к женщинам там отвратительное, меня называли животным и получали отверткой». Страница за страницей. Минимум действия, больше пересказа того, что творилось в сознании женщины. Фон – НБП, бункер, вписки и известные партийцы: «Как-то оглянулась на мир, нашла нацболов и внедрилась к ним, проканала за свою». Если по датам: 16 июня 2003 – 17 июня 2005 года, затем Рысь ушла от лимоновцев, чтобы рассказать о них спустя годы. Екатерина: «Текст начинается с того, что меня прирезали, а завершился разгромом бункера; писать не хотелось, начала для себя, у нас – журналистов, бывает. Моя личная охота, книга должна вызывать ненависть, теперь она моя визитка».
Есть у Екатерины Рыси и любимые персонажи, кроме Соловья. Например, гауляйтер Попков, выгоняющий спящих в затхлом бункере партийцев в 5 утра клеить листовки. Когда Рысь вспоминала о нем в день нашей беседы, у нее зажглись глаза: «Роман прирожденный цепной волк вождя, я не знала, что он больше не с партией; шок для меня». Про нацболок она упоминает вскользь, максимально отстраненно. На книге значится: «героям моего романа – Лимонову, Голубовичу, Соловью, Тишину, Громову и Староверову». Персоны в наше время живут по разному. Тишин подался в священники. Голубович учинил партийный раскол, а его «Национал-большевистский фронт» приказал долго жить. Соловей вообще пропал из поля зрения. Староверов недавно получил условный срок, а так-то требует присоединить к России украинский Львов. «Я их не поняла с первого слова. Вчерашние дети вышли против монстра государства, вели борьбу, ведущую в никуда», – оглядывается назад автор.
Екатерина написала книгу за «национал-большевистскую тоску» и как превращалась из «романтической девушки в чудовищного циника» фактически после того, как ушла от партии, но издавать остереглась: могли и пострадать люди. «Религия бешеных», по слухам, доставила огромное наслаждение участникам НБП и «Другой России». Одни выискивали, что про них написано, другие заключили: «Да она нас слила». Львиная доля оценок в итоге – негатив. Как сетует Рысь: «Не знаю: почему меня Максим Громов ненавидит? Отвечать колкостями не буду, но может потому, что моя книга есть, а он свою так и не дописал».
Но если отбросить милые политтусовочные шутки, есть вопрос. Загадка «Религии бешеных»: журналистка, а народ мы, понимающий, как надо писать – не мучающиеся годами над текстом писатели, – куда она дела динамику? Динамику, как Рысь постоянно проговаривала, «национал, блин, большевизма». Яркие и насыщенные описания встречаются, одно из таких – глава об аресте Голубовича за прорыв на марше Антикапитализма; скандально известный прокурор Циркун, Бутырка. Фрагмент, как понятно, основывается на интервьюировании Голубовича, настолько он выпадает из рыхлого контента. Живого текста практически нет, такого, какой есть у авторов сборника «Лимонка в тюрьму». Предпочтение отдано еще одной, помимо любовной, красной линии романа – традиционному для русской литературы православию. «Мой спор верующего члена РНЕ с безбожниками нацболами; спорят две религии бешеных, православных и лимоновцев», – считает писатель. Рысь встречает в НБП тотальную антитезу христианству, да и Лимонов советует верить в Тунгусский метеорит. В конце концов, Рысь приходит к тому, что: «На голодовке в поддержку политзэков я на волне безумного прозрения поняла – их борьба и есть лютая вера. Они себя уничтожали, вложив в это жизнь».
Я дочитывал книгу, уже принуждая себя: мне непривычно читать, пролистывая страницы. Рысь отводит партию куда-то за горизонт; НБП возникает из тумана, урывками, и вновь устраняется. Все вращается вокруг «ее мужчины». Здесь я в затруднении. Рысь захотела сделать психологический роман о вечной трагедии полов и использовала НБП как фон? Не знаю; бывшие однопартийцы, хотя Рысь подчеркивает в книге, что партбилетом не обзавелась, обвиняют ее в подражании Наталье Медведевой. «Вы, что? Медведева – наркоманка, меня она не интересует», – ответила саровская женщина, одетая максимально экстравагантно. Конечно, сравнивать литературный плод Рыси и творчество Медведевой, как минимум, некорректно. Чересчур высокий уровень у одной из самых известных жен Лимонова. Но, чужая душа потемки, кто хочет – фантазирует.
Закрыл последнюю страницу любовного романа я с облегчением. Она ничем не отличалась от текста в середине. НБП, все-таки, чересчур сложная штука. Рысь, как и Прилепин, прикоснулась мимолетно. Прилепин издал «Санькя», рассчитанного на коммерческий эффект, сделал героев, вызывающих жалость, но хоть без особых длиннот. Рысь, увлекшись размышлениями на своей волне, не сказала стоп и не сократила «Религию бешеных», как минимум, вдвое. В заключение оброню: есть слух, что четко правдивая книга про НБП пишется ветераном движения. Но увидит свет только тогда, когда произойдет коррекция власти. Иначе – срок.
