Нынешняя весна внесла существенные изменения в сферу политико-экономических отношений Китая и Австралии. В марте посол Австралии в Китае Грэхэм Флетчер открыто высказался о Пекине, как о «ненадёжном» и «злопамятном» торговом партнёре. А уже в конце апреля правительство Австралии c подачи министра иностранных дел Мэрис Пэйн вышло из инициативы по «Одному поясу и одному пути» — китайской попытки формирования международного сотрудничества по образцу Великого шёлкового пути. Вместе с тем последние новости о перспективах аннулирования соглашения об аренде китайцами австралийского порта Дарвин на северном побережье государства-материка служат следствием, с одной стороны, мощного поворота во внешнеполитическом курсе Канберры, а с другой — продолжающейся торговой войны Китая и США. Впрочем, ответ Поднебесной на австралийские (читай — американские) попытки поставить всё с ног на голову не заставил себя долго ждать — в начале этого месяца Государственный комитет Китая по развитию и реформам объявил о приостановке экономико-стратегического диалога с Австралией. Конкретные сроки данной меры не уточняются, но пока ясно одно: в ближайшем историческом будущем Пекину и Канберре не по пути.
Не так давно, ещё в 2015 году, Китай и Австралия рассматривали друг друга в качестве надёжных торговых партнёров. Китаю как амбициозной сверхдержаве в целях расширения и налаживания глобальной логистики был необходим Дарвин — небольшой, но крайне удачно расположенный глубоководный порт в северной части Австралии. Правительство Виктории, в свою очередь, жаждало инвестиций в инфраструктуру Дарвина и, как следствие, в экономику всего австралийского севера. В итоге, после достижения согласия о цене вопроса (393 млн долл.), китайской Landbridge group и властями Северной территории Австралии был подписан договор об аренде Дарвина на 99 лет. К слову, совершению сделки не помешало даже наличие военной базы США в злосчастном порту. С приходом же администрации Дональда Трампа и началом торговой войны между Китаем и США в 2018 году Австралия стала первой страной победившего луддизма, запретившей 5G-вышки мобильного гиганта Huawei. Наконец, в апреле 2020 года, на первом пике пандемии, премьер-министр Австралии Скотт Моррисон начал кампанию по политизации коронавируса и призывал мировое сообщество к расследованию происхождения SARS-CoV-2. Ответом Китая стало введение тарифов и торговых ограничений на значительное число товаров, импортируемых из Австралии (от ячменя до угля). В результате, по данным Австралийского национального университета, общая сумма китайских инвестиций в Австралию сократилась вдвое — с внушительных 1,5 млрд долл. в 2019-м до 780 млн в 2020-м. Да, китайцы всё ещё продолжат вливать средства в австралийскую недвижимость, горнодобывающую промышленность и крупные производства, но уже далеко не в тех объёмах, что раньше. Тем не менее Пекин до сих пор является крупнейшим партнёром Канберры и забирает до 40% всего экспорта. Кроме того, Китаю требуется австралийская железная руда, а значит, дипломатическая натянутость отношений не станет отменять определённые статьи импорта.
В связи с этим возникает вопрос: зачем Австралия вредит сама себе? Проамериканская политика, в том числе возможный разрыв сделки по аренде порта Дарвин, приведёт к обеднению среднего австралийца и к потере большого количества рабочих мест — особенно в северном регионе, меньше развитом относительно богатого востока страны. Как показала история, американские военные базы иногда служат и избирательно защищают, но никогда не кормят и не обогревают. В своём страхе потерять независимость, попав в капкан лёгких китайских денег, австралийская политическая элита меняет шило на мыло и возвращается к своим корням, то есть к колониальному служению западной империи, пусть и носящей на этот раз другое название. Как оказалось, сегодняшней Австралии нужен не партнёр, способствующий росту, а господин, потчующий сладкими сказками о независимости и свободе.
Многие товары, которые поставляет Австралия и потребляет китайский средний класс, могут экспортироваться из другой страны Океании — Новой Зеландии. Новозеландцы охотно готовы обеспечивать Китай вином, говядиной, молочными продуктами. И цифры не врут: за 2020 год экспорт Новой Зеландии в Китай возрос на 16% и составил почти 20 млрд долл. в денежном эквиваленте. Политически Новая Зеландия независима от соседней, почти родственной Австралии и вписана в соглашения по «Одному поясу и одному пути». И если аренда австралийского порта Дарвин накроется медным тазом, Китай сможет пересмотреть идею Шёлкового пути в XXI веке и закрепиться в Океании чуть юго-восточнее изначально запланированного — в Новой Зеландии.
На протяжении последнего десятилетия Китай организует и жёстко контролирует морские каналы сбыта собственных товаров и добываемых за рубежом ресурсов. Так, Пекин ведёт переговоры об изъятии в свою пользу двух морских портов: Бара в Черногории и Момбаса в Кении — на основании имеющихся крупных кредитных задолженностей этих стран перед Поднебесной. Подобным же методом Китай заполучил в 2017 году порт Хамбантота в Шри-Ланке и этим мощным рывком расширил сферу геополитического влияния в регионе. Логично, что Евросоюзу и США перспектива закрепления восточного гиганта на востоке Европы и Африки видится агрессией. Вместе с тем закономерным становится и резкий поворот в отношениях Австралии и Китая: видя, как Пекин сосредоточенно прокладывает курс на запад, его геополитические противники всевозможными способами пытаются нарушить торговлю в областях, где, казалось бы, уже давным-давно всё поделено.
На фото: австралийский порт Дарвин
