Второго дня смотрел "28 панфиловцев". Зал не хрустнул, зал не жевал, зал смотрел молча, а когда закончился фильм, зрители не расходились. По одному и группками, с просветлёнными лицами мои соотечественники вчитывались в финальные титры. Лента ушла в народ, стала его достоянием.
Просмотрел блогосферу, оценил основные отзывы, с удивлением обнаружив, что мои наблюдения в патриотических блиндажах уже изложены. В фильме нет идиотов командиров, без причины и по каждому поводу орущих на бойцов Красной Армии, нет садистов-особистов, нет заградотрядов, только того и ждущих, чтобы засадить пулю в спину своему бойцу, а иначе как отстоять рубеж на Истре. В фильме отсутствует пошлятина "ах, любви" и военно-полевого секса, нет понтов и распальцовки уголовщины. Одним словом, нет всего того, что выработала буржуазная пропаганда для оболванивания порабощённого народа на оккупированной территории.
В либеральных СМИ отношение предсказуемое:
— "28 панфиловцев — это не фильм. Это реконструкция, которая перенесена на большой экран";
— "Я не нашел в фильме внятно выписанных героев — их там просто нет. Я не увидел никакой драматургии. Пережить лишние, ничего не несущие диалоги в начале фильма — просто мука";
— "Это вообще худший фильм, который мне довелось посмотреть в своей жизни";
— "У Спилберга хотя бы понятно, почему война не должна повториться никогда, а наши, как ни снимут, всё про то, что главное — за Родину помереть";
— "Насчет мужской психологии — в фильме нет никакой психологии. Психология подразумевает какие-то мыслительные процессы. А герои нашего фильма — самые настоящие ходульные персонажи. Действительно, они не колеблются, они не мечутся. Им вообще чужды любые рефлексии — за редким исключением";
И самый главный разворот — "Это миф, вы всё врете".
Такое вот отношение по обе стороны линии фронта. А что же фильм?
Мы стали очевидцами рождения очень важного и давно ожидаемого культурного явления — нового русского реализма. Новое направление в искусстве заявило о себе кинолентой в самой сложной, самой важной и уязвимой теме — Великой войны. И хотя первый задел уже был заложен белорусским фильмом "Брестская крепость", с такой силой, с такой решимостью новая волна заявила себя впервые. В фильме нет пафоса "Освобождения" и нет политической конъюнктуры "Солдат свободы", но этот фильм превращает в пыль такие фальшивки, как "Сталинград", "Девятая рота" и тем более "Цитадель". Буржуазному кино с его мотыльками, меняющими ход войны, больше нечего сказать.
Новый русский реализм с ходу, без разведки боем обнажил нравственные противоречия политических сил. В спорах о новой культурной волне приходит понимание, что мы разделены, и на территории России, не принимая обоюдную мораль, существуют два общества. В одном на народные деньги снимают "28 панфиловцев", в нём живёт любовь и дружба, а понятия Родины и Отечества наполнены смыслом. В нём казахи те же русские, а когда мы будем защищать Казахстан — все мы будем казахами. В этой, народной России без слов понятно, что дивизия, сформированная в далёком Семиречье, — одна семья, а уходит она для битвы с общим врагом.
Но есть и иная Россия, в ней действует принцип "разделяй и властвуй", в ней подвиг отцов ничего не значит, в ней на казённые деньги снимают фильмы "Сволочи", "Четыре дня в мае" и "Штрафбат", в ней государственные чиновники вешают мемориальные таблички фашистским сателлитам и сносят памятники маршалам Победы. В иной России — всё на продажу, в ней нет понятия долга, но есть выгода. И эти две силы — вновь сошлись у разъезда Дубосеково.
"28 панфиловцев" обесценили все ужимки западной культурной интервенции. Культурные объедки от западной киноиндустрии, которые длительное время являлись мерилом для иной России в представлениях о войне, с появлением новой русской волны оказываются ничтожными. Глядя, как офицер готовит простых мальчишек встречать вражескую технику, как планируют бой офицеры, как деревенские старики смотрят на закат, понимаешь, что это и есть та самая правда войны, а "Спасти рядового Райана" — принципиальная фальшивка, наполненная гнилой моралью и игрушечным представлением о войне нации, которая не воевала. Понимаешь, что в "голливудском реализме" фильма "Ярость" бой между немецким "тигром" и американскими лёгкими танками с лихвой компенсируется традиционным шоу, этаким фальш-боем экипажа подбитого "шермана" и отборного подразделения фашистов. Голливуд не готов выйти за рамки предписанных ему фантазий и пропаганды.
В какой-то момент мне показалось, что авторы фильма не выстояли перед культурной экспансией Запада. В фильме есть ключевая сцена ночного ухода бойцов на боевой рубеж, когда не видно лиц и внимание сосредоточено на голосах. Зритель вслушивается в разговор бойцов, уходящих в вечность. Неожиданно речь заходит о самураях, отстоявших крестьянскую деревню, и "семи пастухах", отстоявших маленький городок на Диком Западе. Понятно, что такого знания фольклорных источников у простых ребят из глубинки быть не могло, а фильм "Семь самураев" и его американская переделка вышли после войны. Лишь в конце фильма, когда на развороченном рубеже, среди груд горящего металла, встают шесть обожжённых боем фигур, шесть победителей, становится понятен замысел автора. Эти шестеро противостояли не ничтожной банде, а военной машине преступного государства. И зрителю совсем не важно, господа из иной России, сколько их было в последнем бою — двадцать или тридцать. Зритель понимает, что для прикрытия оголённого фланга Волоколамского шоссе встала одна рота со стрелковым оружием, без танков и артиллерии. Встала против механизированной дивизии, не отступила и выстояла, и победила. Это рота одержала победу в одном дне Великой войны.
Враг в фильме обезличен, авторы сознательно не пошли на показ фашизма с человеческим лицом. Это как раз фирменная "фишка" нового буржуазного искусства — привлекательное зло. В фильме множество важных символов — это и три последних патрона в обойме пулемёта, пылающая груда техники и отступивший враг. Это и последние бойцы, примкнувшие штыки и готовые подняться в атаку, в свой последний и решительный бой. Но кульминация фильма, его стратегические высоты — даже не сам бой с его мужской работой, и не груда искорёженного металла, что фашист рассматривает в бинокль. Кульминация — слово! В военной фильмографии я не встречал ничего более выразительного, чем обращение командира части перед уходом роты на боевой рубеж и слова политрука Клочкова перед лицом смерти.
Посмотрите этот фильм, он задаёт нам непростые вопросы, на которые уже пора отвечать. Почему наше Отечество сегодня разделено на две России? Почему Европа вновь, как по команде, поляризовалась и вновь готова идти на нас "крестовым походом"? Почему перед той Великой войной "пятая колонна" была обезврежена, да настолько, что даже американский посол вынужден был признать несбыточность их ожиданий, а сегодня откровенным ненавистникам России принадлежит всё, и они готовы сдать эту страну? Почему народ безмолвствует? Где отцы-командиры и политруки Клочковы? Почему не формируется новая дивизия генерала Панфилова? Смотря в настоящее, мы понимаем, насколько фильм "28 панфиловцев" опасен для буржуазии.
…Если завтра война, Если завтра в поход, — Будь сегодня к походу готов!
