27 сентября 2020 года на границе между Азербайджаном и непризнанной республикой Арцах (Нагорно-Карабахской республикой), фактически ассоциированной с Арменией, начались полномасштабные боевые действия с применением тяжёлых систем вооружения (танки, артиллерия, РСЗО) и авиации. При этом каждая из стран-участниц конфликта обвиняет своего противника в неспровоцированном акте агрессии, представляя свои действия в качестве необходимых ответных мер.
Официальный Баку, пытающийся силовыми средствами восстановить контроль над находящимися с 1994 года фактически в составе республики Арцах территориями бывшей Азербайджанской ССР, опирается на полную, в том числе — военную, поддержку Турции, президент которой Реджеп Эрдоган не устаёт заявлять о своей приверженности концепции "два государства — один народ" в отношениях с Азербайджаном, о невозможности мирного урегулирования проблемы Нагорного Карабаха, особенно — в формате "Минской группы" ОБСЕ без участия Анкары.
Стоит отметить, что в июле 2020 года азербайджанские войска наносили ракетно-артиллерийские удары по приграничной территории Армении, а с 29 июля по 10 августа в Нахичеванской автономной республике проходили широкомасштабные азербайджано-турецкие военные учения. В текущей ситуации Азербайджан пока выглядит безусловно наступающей стороной, а республика Арцах — стороной обороняющейся. На момент сдачи этого номера газеты "Завтра" в печать боевые действия, включая атаки на гражданские объекты и населённые пункты по обе стороны границы, продолжались.
При оценке нынешней эскалации нагорно-карабахского конфликта следует, прежде всего, отметить, что собственно военные и местные аспекты здесь отходят на второй план по сравнению с аспектами политическими и глобальными, из-за которых в постсоветском Закавказье снова "заговорили пушки". Совершенно ясно, что Ильхам Алиев, стоящий у власти в Баку почти 17 лет (с 31 октября 2003 года), не решился бы на такой рискованный шаг без опоры на Турцию. А официальная Анкара во главе с Реджепом Эрдоганом в течение последнего времени демонстрирует весьма неординарную внешнеполитическую активность.
Достаточно напомнить о вмешательстве в ливийский конфликт на стороне "триполитанского" правительства национального согласия Фаиза Сараджа; о спорах вокруг кипрского шельфа, которые уже привели к грозящей войной в восточном Средиземноморье конфронтации не только с Кипром и Грецией, но также с Египтом и Францией; о создании выходящих за официальные рамки Астанинских соглашений "зоны безопасности" на севере Сирии и Идлибского анклава, превращённого в место "передержки" протурецких боевиков. И так далее, и тому подобное, включая весьма сложные отношения с США, которым Эрдоган явно не забыл и не простил попытку военного переворота в июле 2016 года, а также недавний указ о возвращении стамбульскому собору Святой Софии официального статуса действующей мечети вместо музея, которым этот памятник византийской архитектуры являлся с 1935 года.
Зачем вдобавок к трём весьма проблемным для него фронтам, "ливийскому", "кипрскому" и традиционному "курдскому", турецкий лидер решил открыть ещё и четвёртый, "карабахский", причём сделать это именно сейчас, — очень большой вопрос. В целом его изначальный внешнеполитический девиз "ноль проблем с соседями", как отмечают многие комментаторы, сейчас превратился в свою полную противоположность, и изо всех государств, граничащих с Турцией на суше и на море, серьёзные проблемы у неё отсутствуют разве что с Азербайджаном. К этому стоит добавить и то обстоятельство, что оппозиционные силы, считающие Эрдогана разрушителем "наследия Ататюрка", по-прежнему пользуются широкой поддержкой в турецком обществе, особенно в крупных городах и в силовых структурах, включая армию.
Более того, раскритиковав опубликованное 1 октября совместное заявление президентов России, США и Франции по Нагорному Карабаху, где содержалось требование восстановить статус-кво, президент Турции по факту бросил вызов сразу трём великим державам-постоянным членам Совета Безопасности ООН с правом вето. Что это: акт политического отчаяния или некая игра, предпринятая с опорой на определённые факторы? Ведь, каким бы ни был Реджеп Тайип Эрдоган фаталистом, во всём полагающимся на волю Аллаха, на уровне глобальной политики он точно так же нуждается во внешней поддержке, как Азербайджан в карабахском конфликте нуждается в поддержке Турции. Какой же из мировых и региональных "центров силы" сегодня может быть заинтересован (и до каких пределов) в том, чтобы официальная Анкара раздувала военный пожар в Закавказье?
Соединённые Штаты? Учитывая близкие президентские выборы и нынешнее состояние недавнего "глобального лидера", с расколом американского истеблишмента до грани между холодной и горячей гражданской войной, определённую заинтересованность в столь активных действиях Эрдогана могут проявлять как "трамписты", так и их оппоненты из "глубинного государства". Как известно, в США существует весьма значительная (не менее 500 тысяч человек) и влиятельная армянская диаспора, с влиянием которой, кстати, связывают выдвижение известного рэпера Канье Уэста в качестве независимого кандидата на президентские выборы 2020 года. Мужу Ким Кардашьян, согласно оценкам экспертов, отводится роль спойлера, способного забрать больше миллиона голосов у Джозефа Байдена, то есть один из ярких публичных критиков политики Трампа, по сути, играет на стороне 45-го президента США. Не будем сбрасывать со счетов и тот общеизвестный факт, что в Ереване расположено второе по своей численности американское посольство, при прямом содействии которого к власти в Армении весной 2018 года пришёл действующий президент этой страны Никол Пашинян, а ключевые позиции в его "команде" заняли "птенцы соросовского гнезда".
Китай? В Пекине сегодня рассматривают Турцию как одного из важнейших стратегических партнёров в реализации своего геополитического проекта "Один пояс, один путь" и чуть ли не главного "моста в Европу", а следовательно — привлекательную зону для своих инвестиций. Поэтому Китай заинтересован в быстрейшем разрешении любых конфликтов в этой зоне и укреплении здесь своего влияния, что невозможно без ослабления соответствующего влияния других геополитических акторов.
Великобритания? В мировых массмедиа уже обратили внимание на то, что нынешнее обострение карабахского конфликта произошло вскоре после вступления в должность главы МИ-6 — бывшего посла Соединённого Королевства в Турции Ричарда Мура. Конечно, "после того — не значит вследствие того", но реальное британское влияние в современном мире сегодня склонны приуменьшать и чуть ли не сводить к нулю, особенно после скандального и до сих пор не завершённого "брекзита", обострившего и внутренние проблемы официального Лондона с Северной Ирландией и Шотландией. Тем не менее, обострение карабахского конфликта с перспективой столкнуть в Закавказье Турцию с Россией — полностью в британских интересах и в британской политической традиции. Не будем забывать также о том, что Кипр, являющийся ныне "яблоком раздора" в Восточном Средиземноморье, а по факту разделённый на "греческую" и "турецкую" части, политически и финансово продолжает оставаться в британской зоне влияния; здесь же, в греческой части, на юге "острова Афродиты", размещены сразу две базы королевских ВВС: Акротири и Декелия.
Франция? Отношения между Эммануэлем Макроном и Реджепом Эрдоганом в настоящее время близки к антагонистическим. Париж активно оппонирует Анкаре и в Ливии, и в спорах вокруг принадлежности кипрского шельфа, а также в определении морских границ в Восточном Средиземноморье — даже направил туда свой единственный авианосец "Шарль де Голль". Армянская диаспора во Франции намного более значима, чем даже в США, и действующий президент Армении Никол Пашинян не только возлагает особые надежды на помощь своего французского коллеги в урегулировании карабахского конфликта,
Россия? В настоящее время наша страна пытается активно развивать сотрудничество с Турцией: как экономическое, так и военно-политическое. Она также имеет традиционно прочные связи с Азербайджаном и Арменией, до 1991 года входившими в состав СССР на правах союзных республик, и неизменно оказывала решающее влияние на урегулирование любых разногласий и конфликтов между ними, включая и проблему Нагорного Карабаха. При этом в Баку считали и продолжают считать позицию Москвы "проармянской", поскольку российская сторона блокировала все попытки силового решения азербайджано-армянского конфликта, стремясь удержать его в максимально "замороженном состоянии". Кроме того, Армения, в отличие от Азербайджана, входит в состав ОДКБ, и на её территории размещён ряд российских военных объектов, самым крупным из которых является база около города Гюмри.
Иран? Исламская республика традиционно поддерживала Армению как противовес "тюркскому фактору" в регионе, а нынешние отношения между Тегераном и Анкарой можно охарактеризовать как "холодный мир" с целью совместно с Россией противостоять усилению американского доминирования.
Израиль? Несмотря на известные противоречия с Турцией, в карабахском конфликте поддерживает Азербайджан, поскольку в глобальном аспекте еврейская диаспора относится к диаспоре армянской как к одному из главных своих конкурентов и противников, и эта ситуация длится уже не одну сотню лет.
Саудовская Аравия? В Эр-Рияде категорически отвергают претензии современной Анкары на продвижение "неоосманского" геополитического проекта и на какую-то особую или, тем более, лидирующую роль в исламском мире вообще и в его суннитской части особенно. Этот арабо-тюркский антагонизм тоже имеет долгую историю, поэтому саудовцы заинтересованы в любом ослаблении "турецкого фактора".
Учитывая все эти обстоятельства, Эрдоган как раз и мог рискнуть на небольшую ловлю рыбки в мутной воде современной геополитики. Причём длительность этой ловли будет определяться, прежде всего, результатом президентских выборов в США. Каким бы данный результат ни оказался, он всё равно создаст в мировой политике более определённую ситуацию, ни в одном из вариантов которой "продолжить карабахский сезон" турецкому лидеру уже не удастся.
Поэтому ответ на вопрос, нужно ли вмешательство России в урегулирование нынешнего обострения карабахского конфликта, по сути, уже дан. Этот ответ присутствует в совместном заявлении Владимира Путина, Дональда Трампа и Эммануэля Макрона от 1 октября: немедленное прекращение боевых действий как армянской, так и азербайджанской стороной с их возвратом за стол переговоров под эгидой Минской группы ОБСЕ. Если же огонь в Карабахе, вопреки предупреждению трёх мировых лидеров, осудивших эту эскалацию насилия, будет разгораться и дальше, за совместными словами могут последовать и совместные (этот момент стоит подчеркнуть особо) действия Москвы, Вашингтона и Парижа.
