Очень скоро около плахи стала расти куча из кровавых кусков того, кто ещё несколько часов назад был отрёкшимся императором Николаем Романовым ‒ здоровым, физически крепким, тренированным человеком, который совсем недавно был способен шутить и сердиться, радоваться и страдать, возмущаться и смеяться. С удовольствием заниматься гирями, вертеть «солнце» на гимнастическом турнике, подолгу плавать в реке и загорать, охотиться на зайцев и ворон, тайком с греховным любопытством рассматривать порнографические парижские открытки.
В сущности, Николай был добрым человеком. И уже только поэтому не мог стать хорошим правителем. Правитель не имеет права быть добрым. У него вместо этого права – обязанность: быть умным и дальновидным. Понимать жизнь и людей и научиться глядеть за горизонт. Но Николай часто не видел дальше собственного носа, он просто был не способен мыслить стратегически. Да и не представлял себе ясно, в какой стране живёт и каким народом управляет, что именно нужно этой стране и народу пусть для скромной, но достойной жизни. Такое отношение к реальной действительности сегодня назвали бы неадекватным. Не знал самодержец и не хотел знать, как и зачем реформировать страну: что в ней менять, дабы не загнила и не издохла, а что оставить, дабы не развалилась. Какой дать ей новый импульс к развитию и, таким образом, заодно обеспечить спокойное и славное будущее династии. Ведь нельзя без перемен – без них смерть! Но император Николай Второй больше всего на свете боялся именно перемен в устройстве и жизни державы – любых, даже крайне необходимых. Такой у него был характер. Обернувшийся для Российской империи страшной судьбой. Точно говорят в народе: «Посеешь характер – пожнёшь судьбу».
Последний император России легко и порой несправедливо награждал одних и так же легко и тоже, бывало, несправедливо унижал, обижал, наказывал или отправлял на каторгу и на виселицу других; подписывал массу государственных бумаг – и полезных, и совершенно не нужных и бестолковых; обожал жену и детей, боялся Бога, ненавидел Гучкова, Родзянко и Милюкова, эсеров, кадетов, октябристов, народников, трудовиков, Государственную Думу и многих своих чиновников, порой самых лучших, вроде Столыпина.
Он терпеть не мог свою многочисленную обнаглевшую родню, особенно, дядьёв, великих князей, которых его отец, император Александр Третий, держал в железном кулаке. Но сын, Николай Последний, как ни пытался, ничего с ними поделать не мог, и они гадили ему на каждом шагу. Точно: нельзя императору быть добрым. Нужно быть, прежде всего, справедливым и решительным. А там как получится.
При всём том царь оставался необычайно милым, обаятельным, интеллигентным человеком. Великолепно владел иностранными языками. Английский и французский были для него по существу родными, даже более родными, чем русский язык.
Говорят, Николай Второй был самым воспитанным из всех европейских монархов. Он умел не только нравиться другим, но и владеть собой при любых обстоятельствах. Даже цусимская катастрофа, когда Россия бездарно, всего за полдня потеряла почти весь свой флот, не очень его огорчила, по крайней мере, внешне.
Он хорошо и со вкусом одевался, умел красиво носить и военный мундир, и партикулярные, всегда модные, сюртуки, смокинги и костюмы, а также шляпы, галстуки и ботинки. Любил интересные книги и с удовольствием читал их вслух, обожал оперу и балет. А в перерывах легко объявлял войну одним государствам или вступал в разные союзы с другими ‒ и почти всегда в ущерб империи, которую считал своей собственностью со всем её недвижимым имуществом и движимым, то есть с населением. Под конец, в 1914 году влез во всемирную бойню ради корыстных интересов Франции и Англии и ради мифических, совершенно неосуществимых интересов России. И погубил империю. Ну, как это понять? Как объяснить? У английского историка Арнольда Тойнби объяснение есть: «В конечном итоге, любое государство гибнет в результате самоубийственных действий правителей».
Не исполнилась и его главная мечта последнего времени: Николай так и не стал Патриархом Русской православной церкви. А очень хотел и мог бы, да опять не хватило решительности и монаршей политической воли. И, словно в отместку, в 1905 году своим Манифестом 17 октября русский император даровал свободы и льготы всем конфессиям, а Русскую православную церковь поставил в ещё более жёсткие условия. Может быть, и поэтому тоже церковь в лице Святейшего Синода отреклась от своего царя и главного начальника мгновенно и с удовольствием: уже на второй день Февральского переворота всем приходам было категорически запрещено поминать императора, но приказано возглашать «Многая лета» родному Временному правительству…
Казалось бы, Николаю повезло в другом: он женился по любви! Однако, как будущий Государь, цесаревич Николай не имел права на собственное семейное счастье. Жестоко, но по-другому нельзя. Жизнь императора, в том числе его личная, принадлежит не ему, а государству, народу. Для монарха брак – не событие личной жизни, а мероприятие чисто политическое, подчинённое высшим интересам государства.
Тогда-то судьба и поставила Николая перед выбором: или империя, или семья. Он выбрал семью.
Выбор оказался роковым и для империи, и для него самого. За это Провидение его жестоко наказало. Гессен-Дармштадтская принцесса Виктория Алиса Елена Луиза Беатриса (великие князья Романовы издевательски называли её «гессенской мухой»[1]), которую Николай полюбил в юности, принесла в качестве приданого в его дом непоправимое горе – ген гемофилии. И тем пресекла мужскую линию его рода. По сути, того не желая, медленно убила царствующую династию, а с ней империю. И вдобавок собственную семью – детей, себя и горячо любимого мужа – задолго до выстрелов в ипатьевском особняке.
До последних своих дней император Николай и императрица Александра свято верили, что вся Россия любит их.
Но Россия их не любила, хоть и не вся. И даже ненавидела – часто без веских причин, а на основании грязных слухов, мерзких басен, которые сочиняли и распространяли его ближайшие родственники, министры, крупные полицейские чины, да и просто мерзавцы, вроде великого князя Николая Михайловича, великой княгини Марии Павловны (она же Михень), графини Витте, генеральши Богданович, депутатов Госдумы патологических лжецов Милюкова и Гучкова или законченного негодяя Сергея Труфанова – расстриженного иеромонаха Илиодора.
В конце концов, Николай II Романов устал от этого громадного государства, от его проблем, бед и напастей. От подлых интриг родственников, от ежедневного предательства, казалось бы, верных соратников и слуг. От войны и постоянной угрозы внутренних смут, от наглости и ненасытности своих иностранных союзников. Устал от собственного народа. Теперь он хотел одного: бросить всё к черту, не заполнять ежедневно бездонную бочку государственных забот. А отдать корону младшему брату и уехать с любимой семьёй подальше от холодного, враждебного Петрограда в милый и тёплый Крым… Жить, ни о чем не думая, в прекрасном Ливадийском дворце, купаться в ласковом море и вести жизнь обычного буржуа, наслаждаясь её доступными и достаточными радостями. Постепенно и безмятежно стареть и умереть с тихой улыбкой в кругу семьи.
И вот, его жизнь, чудесная неповторимостью и оттого особо драгоценная, но, как оказалось, совершенно беззащитная, была за несколько минут прервана тремя-четырьмя кусочками металла, которые со страшной силой вонзились в его такое же уникальное и беззащитное тело и произвели в нём необратимые разрушения.
Всё: жизнь погасла, как гаснет огонёк в опустевшей керосиновой лампе, вспыхнув напоследок. Дух испарился, невозвратимо покинул тело. Да и тела только что не стало, одна куча кровавых кусков, нарубленных мясницкими тесаками и внешне не отличимых от тех, какие можно увидеть в любой мясной лавке.
«И это всё?» ‒ с недоумением подумал бесстрашный и опасный боевик Мячин, сам перестрелявший немало народа и никогда не переживавший по этому поводу. И удивился собственному удивлению: он ещё способен переживать?..
Источник: "Наследство последнего императора. 2-я книга"
[1] Двукрылое насекомое семейства галлиц. Опасный вредитель злаков.
