28 июня 2025 года исполнилось 85 лет со дня возвращения Молдавии в состав СССР (России) и освобождения молдавского народа от румынского ига. Бессарабию (примерная территория современной Молдовы) к России присоединил М.И. Кутузов по Бухарестскому мирному договору 1812 года в результате победоносной русско-турецкой войны 1806–1812 годов. Тем самым он обеспечил Российской империи выгодные военно-стратегические позиции, связанные с обретением естественных границ по Дунаю и Пруту, а также освободил значительную часть православного молдавского народа от многовекового османского ига. Территория Приднестровья вошла в состав России по Ясскому мирному договору на 20 лет раньше – в 1792 году, по итогам также победоносной русско-турецкой войны.
Воспользовавшись гражданской войной в России, в 1918 году Бессарабию захватила Румыния. Однако Россия, утратив территорию, не утратила прав на неё. В отличие от Османской империи, Советская Россия не признала переход суверенитета над Пруто-Днестровским междуречьем к другому государству. Несмотря на все усилия, Румынии и поддерживавшим её странам Запада не удалось добиться от советского правительства ни прямого, ни косвенного признания аннексии Бессарабии. Наркомат иностранных дел даже отказывался принимать от румынского МИД ноты, в которых применительно к Молдавии и Днестру употреблялись термины «румынская территория», «граница» или «румынский берег». В специальной инструкции посольству в Бухаресте предписывалось: «Документы с подобной терминологией должны быть возвращены в МИД (Румынии. – Авт.) без рассмотрения и немедленно». На всех советских картах вплоть до 1940 года Бессарабия обозначалась как оккупированная Румынией территория.
Не признала Советская Россия и Парижский протокол от 28 октября 1920 года, по которому страны Антанты передали суверенитет над Бессарабией Румынии, милостиво пообещав при этом разрешить будущему правительству России (когда они его признают) высказаться «относительно деталей данного договора». В ответной ноте правительств РСФСР и УССР была чётко обозначена позиция новых властей России: «Правительства Союзных республик России и Украины объявляют, что они не могут признать имеющим какую-либо силу соглашение, касающееся Бессарабии, состоявшееся без их участия, и что они никоим образом не считают себя связанными договором, заключённым по этому предмету другими правительствами».
Более того, СССР сорвал вступление в силу Парижского протокола. При подписании в 1925 году Конвенции об основных принципах взаимоотношений между СССР и Японией, устанавливающей дипломатические и консульские отношения между странами, Советский Союз пошёл на значительные экономические уступки Японии, потребовав в ответ отказа от ратификации Парижского протокола. Получив обширные концессии на Дальнем Востоке, Япония сразу же вспомнила о нормах международного права, и Парижский протокол превратился в ничего не значащую бумагу, интересную лишь историкам дипломатии: для его вступления в силу требовалась ратификация всех стран – участниц договора.
Доказательством тому, что японский отказ от ратификации был результатом дипломатической борьбы СССР за Бессарабию, служит запись беседы В.М. Молотова с послом Японии в СССР уже после её освобождения от румынской оккупации: «В начале беседы Того, говоря относительно Бессарабии, положительно оценивает факт разрешения вопроса о Бессарабии и подчёркивает, что в своё время при подписании Пекинской конвенции в 1925 году Япония обещала, согласно желанию СССР, не ратифицировать договора о присоединении Бессарабии к Румынии. Можно сказать, продолжает Того, что уже тогда Япония предвидела наступление такого дня. Тов. Молотов ответил, что Япония поступила умнее, чем многие другие государства, не ратифицировав договора. Теперь же вопрос о Бессарабии разрешён, и наши отношения с Румынией поставлены на правильный путь и в нормальные условия» (выделено мной - И.Ш.).
Следует отметить, что, подписывая Конвенцию с Японией, Советская Россия особо оговорила и ещё один крайне важный момент: «...уполномоченный Союза Советских Социалистических Республик имеет честь заявить, что признание его Правительством действительности Портсмутского договора от 5 сентября 1905 г. никоим образом не означает, что Правительство Союза разделяет с бывшим царским правительством политическую ответственность за заключение названного договора». Тем самым уже тогда готовилась правовая база не только для возвращения Молдавии, но и для отмены унизительных условий Портсмутского договора, включая возвращение Южного Сахалина (это к вопросу о том, как советское правительство «разбрасывалось территориями»).
Однако, не признавая аннексию Молдавии Румынией, Советский Союз не предпринимал попыток вернуть её силой, хотя и имел на то полное право. Выступая на сессии Верховного Совета СССР 29 марта 1940 года, Молотов особо обратил на это внимание: «У нас нет пакта о ненападении с Румынией. Это объясняется наличием нерешённого спорного вопроса о Бессарабии, захват которой Советский Союз никогда не признавал, хотя никогда и не ставил вопрос о возвращении Бессарабии военным путём».
Причина тому была не в пацифизме СССР, а в полной невозможности такого решения проблемы. Поражение Германии в Первой мировой войне в схватке за мировое господство с Англией привело к восстановлению европейского равновесия при гегемонии Великобритании. В этих условиях любая попытка Советской России вернуть свою территорию неизбежно привела бы к войне не с Румынией, а с консолидированным Западом по всему периметру границ СССР. Положение оказалось бы несоизмеримо худшим, чем даже в Крымскую войну, не говоря уже о временах общеевропейского давления из-за Молдавии на Екатерину Великую.
Максимум, что в таких обстоятельствах можно было сделать, – это добиться отказа отдельных стран от признания румынского захвата, как в случае с Японией. Не больше. Поэтому Советскому Союзу ничего не оставалось, кроме как предлагать проведение в Бессарабии плебисцита под международным контролем государств, не заинтересованных в его исходе. Такое предложение, в частности, было сделано на советско-румынской конференции в Вене 1924 года: «Если бы бессарабское население путём плебисцита, свободно, при условиях, исключающих всякую возможность какого бы то ни было давления со стороны Румынского правительства, и вопреки нашей твёрдой уверенности заявило о своём желании выйти из состава СССР и образовать самостоятельное государство или даже присоединиться к Румынии, то Советское правительство дало бы своё согласие на такое изменение нынешнего политического положения Бессарабии и не стало бы силой, вопреки воле населения, как это практикует Румыния в целом ряде захваченных ею у её соседей областей, удерживать Бессарабию в составе Союза. В нынешних же условиях Советское правительство продолжает считать Бессарабию частью советской территории, так как оно не может, конечно, признать, чтобы насильственный захват Бессарабии в 1918 г. войсками румынского короля создал какие бы то ни было права на Бессарабию для румынской короны».
Именно в рамках этой линии борьбы за возвращение Молдавии следует рассматривать и решение о создании в составе Украинской ССР на левобережье Днестра (никогда не входившем в Молдавское княжество) Молдавской Автономной Советской Социалистической Республики (примерно современная Приднестровская Молдавская Республика). Причём столицей автономии официально объявлялся оккупированный румынами Кишинёв. Таким способом пытались и через право молдавской нации на самоопределение дополнительно обосновать необходимость плебисцита в Бессарабии.
Конечно, СССР предлагал проведение плебисцита в Молдавии, как и на захваченной Польшей территории Западной Белоруссии и Западной Украины, вовсе не из отвлечённых идеалов права наций на самоопределение вплоть до отделения. Советское правительство хорошо знало настроения населения под румынским и польским игом и поэтому почти ничем не рисковало. Румынское же правительство, прекрасно понимая, к каким последствиям приведёт референдум в Бессарабии, категорически отвергало подобные инициативы.
В полной мере румынскую позицию поддерживали и западные демократии, несмотря на то что при установлении Версальской системы страны-победительницы, перекраивая карту Европы, неоднократно шли на организацию плебисцитов. Но плебисцит, который мог усилить Россию, страны Запада не сочли для себя возможным санкционировать.
Демократические идеалы были дружно забыты. Подобно тому, как забыты были нормы международного права, когда победители в Версале по Парижскому протоколу передавали территорию одного суверенного государства, причём ими не побеждённого (России), другому (Румынии). Все стороны руководствовались своими государственными интересами. Интересы России в тот период Запад не считал нужным учитывать, потому и поддерживал притязания Румынии, невзирая ни на какие нормы международного права и идеалы демократии.
Ситуация в корне изменилась, когда Германия вновь вступила в борьбу с Англией за лидерство в западной цивилизации и за господство над миром. Запад, как и во времена Наполеоновских войн, раскололся. Перед Советской Россией на короткое время открылось окно возможностей для разрешения бессарабского вопроса, и она им в полной мере воспользовалась.
26 июня 1940 года Молотов предъявил румынскому правительству ноту (фактически ультиматум), в которой потребовал в 24 часа вернуть незаконно захваченную Бессарабию, – показательно, что в этом ультиматуме понятия «Советский Союз» и «Россия» употребляются как синонимы: «В 1918 году Румыния, пользуясь военной слабостью России, насильственно отторгла от Советского Союза (России) часть его территории — Бессарабию. …Советский Союз никогда не мирился с фактом насильственного отторжения Бессарабии. ...Теперь, когда военная слабость СССР отошла в область прошлого, Советский Союз считает необходимым и своевременным в интересах восстановления справедливости приступить совместно с Румынией к немедленному решению вопроса о возвращении Бессарабии Советскому Союзу».
Самостоятельно противостоять вышедшей из кризиса и окрепшей России Румыния не могла. Не оправдались и румынские надежды, как обычно, решить свои проблемы чужими руками. Румыния оказалась в полной изоляции. Германия ещё не могла себе позволить конфликт с Россией: её войска находились в только что побеждённой Франции, и потому Германия вынуждена была отказать Румынии в поддержке и рекомендовать ей принять советские условия. О вынужденном характере учёта Третьим рейхом интересов России свидетельствует запись в дневнике Йозефа Геббельса: «Требования русских неожиданны, это противоречит имеющимся договорённостям, настоящее мародёрство, русские решительно используют ситуацию».
Позиция Германии предопределила и позицию союзной ей Италии, в 1920 году подписавшей Парижский протокол о передаче Бессарабии Румынии. В новых условиях у итальянского правительства «открылись глаза» и оно вспомнило вдруг о нормах международного права. Министр иностранных дел Италии Галеаццо Чиано сообщил советскому полпреду: «Италия целиком признаёт права СССР на Бессарабию». Эта позиция была официально доведена до сведения Румынии с предложением выполнить все требования СССР.
Если Германия ещё не могла противодействовать восстановлению территориальной целостности СССР, то Англия уже не могла себе позволить конфликтовать с СССР из-за каких-то там румынских великодержавных аппетитов. Для Англии после разгрома Франции самым важным было всеми способами втянуть СССР в войну против Германии. Поэтому, когда румынское руководство пыталось спровоцировать Великобританию на введение флота в Чёрное море и призывало Уинстона Черчилля действовать «как лорд Солсбери и мистер Дизраэли» (в Крымскую войну и русско-турецкую 1877–1878 гг., соответственно), английский посол Стаффорд Криппс по поручению Черчилля в Кремле сообщал И.В. Сталину «о желательности установления порядка на Балканах под эгидой СССР». Иными словами, в обмен на поддержку против Третьего рейха Великобритания готова была не только признать право Советского Союза на Бессарабию, но и пообещать ему контроль над всеми Балканскими странами, включая и Румынию. Контроль над Балканами предлагала та самая Великобритания, которая была главным инициатором отторжения от России Южной Бессарабии по Парижскому трактату (1856 г.) и всей Бессарабии по Бессарабскому (Парижскому) протоколу (1920 г.). Прекрасно понимая цели Черчилля, Сталин от столь щедрого дара отказался. «Тов. Сталин, – гласит запись беседы с послом, – считает долгом сказать, что СССР не имеет такого намерения. Господствовать на Балканах СССР не стремится и такое стремление считает опрометчивым и опасным. …Касаясь Балкан, тов. Сталин говорит, что требования СССР к Румынии ограничиваются теми заявлениями, которые были опубликованы» (имеется в виду нота с требованием вернуть Бессарабию. – Авт.).
Франции – ещё одного потенциального защитника Румынии от СССР, страны, которая демонстративно в 1924 году во время советско-румынской конференции ратифицировала Парижский протокол с признанием суверенитета Румынии над Бессарабией, к моменту предъявления советского ультиматума как великой державы уже не существовало.
Не существовало уже на карте и другой румынской союзницы – Польши, также официально признавшей захват Бессарабии, которой Румыния, следует напомнить, отказалась помочь в момент германской агрессии 1939 года, сославшись на то, что у них военный союз только против России.
Румынию не поддержали и союзники по Малой Антанте – Турция, Венгрия и Югославия. В изменившихся условиях они все вдруг тоже осознали отсутствие у неё законных прав на Бессарабию. Болгария же и Венгрия сами считали, что румыны оккупируют их национальные земли и притесняют венгерское и болгарское меньшинства.
Прекрасно понимая ситуативный характер всеобщей приверженности нормам международного права, Румыния попыталась затянуть переговоры, чтобы дождаться лучших времён, когда неизбежно Германия войдёт в конфронтацию с Советским Союзом. Однако Румынии при Сталине не удалось то, что удалось в своё время Османской империи, которая при Александре I несколько лет тянула переговоры об освобождении Молдавии, пока под угрозой наполеоновского вторжения Россия не была вынуждена пойти на максимальные уступки по итогам победоносной войны и освободить от турецкого ига не всю Молдавию, а только её большую часть по Пруту.
Сталин в ловушку переговоров не пошёл и пригрозил военной акцией.
Выхода не было. Румыния приняла советский ультиматум и по советско-румынскому соглашению от 28 июня 1940 года возвратила незаконно оккупированные территории. Молдавия вновь вошла в состав России, только уже Советской, а молдавский народ, как и в 1812 году, избавился от иноземного гнёта и вновь обрёл свою государственность в виде Молдавской ССР в составе Советского Союза.
В 1940 году Сталин в полной мере использовал открывшееся окно возможностей для возвращения незаконно отторгнутой территории, но вместе с тем, по справедливому утверждению молдавского историка Сергея Назарии, это стало и закономерным результатом упорной «22-летней борьбы советской дипломатии за возврат Пруто-Днестровской Молдовы в состав Советского государства». Первого без второго никогда бы не было.
