Ленинский район Донецка. Только что бабахнуло с севера, где «укропы» уцепились зубами за несчастную Авдеевку. От места, где находится сейчас автор этих строк, до «укропов» - примерно 12 километров. Грубо говоря, семь минут на машине. Разруха видна на каждом шагу. День подачи воды считается «национальным праздником Донецкой Народной Республики».
Автор этих строк приехал в ДНР из Москвы практически сразу после Дня Победы. Не в служебную командировку – так получилось. Побывал в Иловайске, Харцызске, прошел и проехал многие районы Донецка. Во время этих вояжей судьба свела с местным волонтёром Евгением. Евгений сам не дончанин, приехал из Кировской области по зову сердца ещё в 2014 году. По профессии Евгений – учитель истории и английского языка, но жизнь ещё до 2014 года заставила освоить и рабочие специальности.
- Я родом из поселка, где одни бараки кругом. – рассказывает Евгений. – Единственный ребенок и сын в семье. У нас в нулевых годах половина поселка сгорела от алкоголизма. Те, кто не сгорел, выматывают себя работой. Вообще, когда живешь в бухающем поселке в глуши России-матушки, а сам от «синьки» сдохнуть не хочешь, будешь пахать как лошадь, и научишься таким ремеслам, о которых раньше представления не имел. Вот я и научился. Не пашу – человек все же не битюг бессловесный. Но работал без сна и отдыха, работаю, работать и буду. Привычка.
Евгений – и автослесарь, и сварщик, и электрик. Водитель всех категорий, кроме большегрузов. Крутится на своем видавшем виды минивэне по Донецку и окраинам. Как работник Женя нарасхват. И это неудивительно. С рабочими рукам в ДНР сейчас – такой же дефицит, как с колбасой в СССР при Горбачёве. Ценные специалисты, отдавшие родному региону не один десяток лет, разъезжаются кто куда. Старается уехать за «ленточку» - то бишь в большую Россию – перспективная молодежь. Дело не только в войне, которая в Донбассе идёт дольше, чем шла когда-то Великая Отечественная война. Цены на продукты в местных магазинах – как в Москве и местами выше, а зарплаты далеко не московские. Потребительская корзина в ДНР начала дорожать до СВО, а после исторического 24 февраля 2022 года вообще взмыла, как тот «Восток» с Гагариным на борту.
- Из России приехали военные, командированные чиновники, прочие, как здесь говорят, федералы. – рассказывает Евгений. - У тех же военных оклады немаленькие, а по нынешним меркам астрономические. Возьмем оклад рядового на второй линии обороны – около 130 тысяч рублей в среднем. Для ДНР это огромнейшие деньги! Не будем греха таить – местные коммерсанты и перекупщики борзеют. Как в РФ во время ковида. Помнишь, как зимой-весной прошлого года в РФ взлетели цены на сахар, а сахар пропал с полок магазинов? Так и здесь примерно. Здесь продукты в основном привозные из РФ. Берем закупочную цену, прибавляем расходы на логистику, статус воюющего региона, местные накрутки, третье- десятое…. Есть, где разгуляться спекулянту. А люди будут покупать продукты, хозтовары итд и втридорога. Война войной, а кушать хочется всегда.
Про военных – отдельный разговор. Улицы Донецка окрашены в разные цвета и оттенки военной и полувоенной одежды. Через каждые пятьдесят шагов - вывески магазинов камуфляжей. Самый популярный здесь бренд – магазины «Дембель». «Комки» носят и те, кто к народным милициям народных республик и Российской армии отношения не имеет. Это не местный понт, как покажется со стороны. «Комок» на тебе – значит ты свой, переживаешь вместе с другими далеко не сахарное житье в постоянно обстреливаемом нацистами регионе. Сугубо гражданским водителям маршруток, которые под огнем нацистов возят жителей обстреливаемых районов в центр Донецка, по заслугам надо давать боевые ордена. А то и звезды Героев ДНР. Сколько таких тружеников баранки погибло смертью храбрых, выполняя казалось бы простую работу гражданского «водилы»…
В городе-герое на Кальмиусе очень много людей в «комках», которые ковыляют по тротуару с палочками или вообще на костылях. Раненые, с «передка». Некоторые из них – искалеченные ветераны первых, самых страшных лет войны.
- Наши герои. – говорит Евгений. - Они в апреле-мае 2014 года ждали, что из России придут, как в Крыму, «вежливые люди», но те не пришли. Пришлось самим воевать. Чем было. Стали героями Донбасса ценой своего здоровья. Но это – реалии войны, а не жуть войны. Жуть войны ты увидишь и услышишь в другом месте.
На следующий день автор этих строк вместе с Евгением повез небольшой груз гуманитарки в Республиканский наркологический центр. При Украине это была главная «нарколожка» Донецкой области. Находится в относительно безопасном Буденновском районе, на левом берегу Кальмиуса. По-русски говоря, на восточной части города, ближе к частному сектору и промзоне. Вроде бы обычная больница, а выглядит со стороны как тюрьма – только нет трех рядов «колючки», «запретки», вышек и КПП с автоматчиками. Все окна глухо зарешечены.
Автор этих строк много где побывал за свое журналистское бытье. Бывал внутри СИЗО, но в «нарколожки» ещё не заносило. Первым ощущением был страх.
- Вижу, что мандражируешь, - говорит Евгений. – Я тоже мандражировал, когда в первый раз туда гуманитарку возил в пятнадцатом, кажется, году. Расслабься.
Остановили машину у входа, больше напоминающего подъезд жилого дома. Женя набрал кого-то по телефону. Вышли под надзором строгой медсестры обычные с виду мужики. Кто в обычных для больничных пациентов «спортивках», кто в «комке», кто во что горазд… Мужики как мужики. Лица вроде нормальные. Они помогли выгрузить гуманитарку, пошли под конвоем медсестры в подъезд, поднялись по лестнице, больше похожей на обычную подъездную, потом скрылись за массивной железной дверью на запоре. Да, зрелище – не променад на набережной летней Ялты. Но что тут ужасного?
Женя объяснил, что эти мужики – те пациенты «нарколожки», которые более-менее вменяемые, им разрешено покидать пределы больничного корпуса. Им даже разрешается раз в день выйти в ближайший магазин купить сигарет или ещё чего, но потом в темпе «одна нога здесь – другая там» возвращаться назад.
- Внутрь сюда мы не зайдем, - мрачно сипит Евгений. – На сегодня нет договоренности с начальством. Я туда заходил как-то раз. Как раз привезли особо буйного мужика. Его едва затащили, раздели донага, потом к кровати наглухо привязали. Он целыми сутками мычал, выл, хрюкал, гадил под себя, извиняюсь, дрочил… Бедные медсестрички уставали на нем памперсы менять. «Белочка» практически в терминальной стадии. Ничего. Очухался курилка. Но потом и очуханным всю больницу «доставал». Знаешь, я к чему? Это и есть один из ужасов этой проклятой войны. Поймать в центре Донецка пулю и осколок ещё заслужить надо, а «белку» здесь словить – пару пустяков. Передай-ка сигарету, невмоготу.
Женя закурил «Алькатрасс» (это такая марка сигарет есть в ДНР). Продолжил, выдыхая дым в окошко:
Я, слава Богу, «белку» не ловил, в этой «нарколожке» не лежал. Но знаю, что здесь творится. Учреждение закрытое. Телевизор – строго по расписанию. Если ты и трезв, как стекло, но будешь агрессию проявлять – зафиксируют, то есть к кровати привяжут и влепят вырубающий укол. Чтобы выйти на улицу воздухом подышать на пять минут – это заслужить надо. Новеньких обычно не выпускают. Агрессивных, буйных и, мягко говоря, не совсем адекватных здесь с 2014 года хоть отбавляй, а как СВО пошла, то просто косяками идут. Впрочем, что я тебе голову морочаю? Неподалеку квартирует мой знакомый паренёк, который недавно отсюда вышел. Подъедем к его дому, потрещим на лавочке.
Заехали во двор. После звонка Евгения вышел во двор мужик среднего роста вполне себе среднего вида. Такого в толпе увидишь – не распознаешь. Представился Александром.
- Зовут меня по паспорту конечно не так. Но я предпочитаю, чтобы Александр. Понимаешь, Артур, такая штука есть при кодировании от алкоголизма, что ты можешь представляться, как хочешь. Анонимность. «Синька», особо слабоалкогольная, это хуже героина. Верная смерть. Тебе интересно, что за заведение такое это первое отделение Республиканского наркологического центра? Расскажу.
Александр поведал много, нещадно смоля сигареты одну за одной на лавочке дома. В первом отделении РНЦ лежат алкоголики с острыми психозами и делириями. Саню туда привезли с автовокзала, где он по пьянке потерял билет до Ростова, когда в ожидании автобуса ходил за добавкой в магазин, а как осознал потерю, то набубенился ещё больше. У Саши диагностировали Бог весть что: от делирия после трехнедельного «штопора» до ещё такого, отчего нарколог одуреет. Когда Саша лежал, у них около половины отделения были военные. С «передка». Пусть не считают дискредитацией СВО – но защитники нашей Родины крыльев за спиной не имеют, нимбов у них над головами нет. Спиртное – вторая кровь любой войны после горючего. Трудно не сесть на стакан после того, как голова твоего окопного друга на твоих же глазах разлетелась, как брякнувшийся об асфальт арбуз, во время артобстрела «укропов». А какого, когда твой командир в горящем танке превратился в подобие сгоревшей на сковородке котлеты? И кто не поедет крышей после того, как госпиталь, где он лежал раненым, обстреляли «укры», наплевав на законы и обычаи войны, запрещающие обстреливать лечебные учреждения?
- Само собой ещё и синдром комбатанта, - поражает своей эрудицией совсем не похожий на университетского интеллектуала Саша. – Военный синдром. Он же «афганский», он же «вьетнамский», он же ещё какой… Теперь донбасский пошел. От него очень мучаются демобилизованные. Донбасс восстанавливается во время боевых действий на Донбассе же. Везде здесь гуляет смерть. От военного синдрома лекарств не существует – только особая психотерапия. Может, в Краснодаре, Питере или Москве есть военные психотерапевты, которые поставят на место ветерану пострадавший «чердак», но в Донбассе я таких лично не знаю. Здесь анонимно зашиться от пьянки, как в России, нельзя – только через государственную больничку. Война. Оказались в Донбассе, ребята – ни в коем случае не садитесь на стакан.
Саша рассказал и другое, отчего повредилась и без того травмированная психика тех, кто воюет на СВО. Скажем, бойца контузило. Он по своим делам оказался в тылу, ходит по военным инстанциям. Прошедший боевые действия тыловой офицер всё поймет, даже пожалеет пострадавшего. Но находятся в тылу такие крысы в погонах, которые заставят фронтовика доказывать, что он контуженый, а не «пятисотый» - дезертир то бишь. Не менее отвратительная вещь – распилы и откаты на боевых выплатах. Выдача патронов на боевое задание в количестве, с которым только на куропаток охотиться – не выдумка, не «дискредитация СВО», а имеющий место медицинский факт. Увы.
- Самое главное, отчего страдали в нашем отделении ребята – непонимание определенных вещей. Почему мы, имея превосходство над противником во всем, не взяли Авдеевку, Марьинку, не освободили Славянск, Краматорск, Дружковку, Константиновку? Почему «укропы» лазают по брянским лесам, как у себя дома, почему так страдает Белгород? В отделении откровенно ржали, когда по телику какая-то сытая рожа закидывала шапками «укропов». Этих болтунов в зомбоящике послушать – так мы давно должны быть во Львове. Взять бы этих болтологов, портянок не нюхавших – да на фронт! Они бы там в первый день в штаны наложили. Вот так фронтовые ребята у нас в отделении говорили в курилке – она же наш туалет. К слову. Туалет в последний раз ремонтировали, наверное, при Брежневе. Денег нет. У нас там однажды потек «толчок» - ребята своими силами ремонтировали. Чем было. Колюще- режущие предметы пациенту «нарколожки» давать ведь нельзя, тоже пойми. А наш душ? Один на двадцать-тридцать мужиков, если не больше! Полудохлый душ без нормального слива. Тоже его пробовали ремонтировать сами, своими силами и средствами, потом плюнули на это дело. Без мазы. Пущай министр здравоохранения ДНР его на свои деньги ремонтирует.
Саша рассказал и много хорошего об этом наркологическом отделении.
- Фронтовик отдаст последнее другому фронтовику, даже если они раньше не встречались. Он будет ухаживать за ним лучше родной матери. Да и не только фронтовики. Лежал у нас боевой командир пожилой, позывной Старпом. У него алкогольный психоз после «передка», осколков в теле, как у меня зубов во рту… Так ему ещё из-за «ленточки» по мобильному родственники мозги канифолят из-за какой-то ерунды! То ли жена, то ли сестра жены, я так и не понял. Курицы гражданские, короче. Мужику и так хреново, так ему еще и добавили. Он жить не хотел после этих базаров! Серьезно. Короче. Видит это наша врачиха Дарья Владимировна. Молодая совсем, Старпому в дочки годится. Гладит его по голове, что-то там говорит, отводит за руку в палату, остается с ним разговаривать. Она на разговоры со Старпомом полчаса убила это точно. Не знаю, что она такого волшебного ему сказала, но Старпом успокоился, уснул. Потом целую неделю бегал по отделению резвым зайчиком, анекдоты травил! Даша, то есть Дарья Владимировна, многих так у нас от петли оттаскивала. Простыми словами. Меня она спасла однажды. А на вид девчонка совсем. И голос как у девчонки. Про зава отделением плохого слова тоже говорить не хочу. Молодой, почти пацан. Но свое дело знает. Ему только излагать все надо кратко и четко, как в армии – на любой вопрос ответит, как профессор. Надо тебе что-то, что регламенту больницы не противоречит, навстречу пойдет. Вот не разрешал играть на гитаре, зараза…Попал к нам как-то настоящий гитарист, со своей гитарой. Прикинь! Где они его откопали, интересно знать… У мужика руки чесались поиграть, повеселить ребят-фронтовиков. Но завотделением не разрешил. Не положено. Однако завотделением наш мужик умный. Когда я выписывался уже «зашитым», то радовался солнцу, зелени, свежему воздуху. Вместе со мной завотделением наш выходил воздухом подышать. Он мне руку жмет и говорит: «Стены лечат». Реально лечат. Только посидев взаперти за решеткой взаперти в «нарколожке» понимаешь, насколько ценна нормальная здоровая жизнь.
- Глядите, мужики, котенок! – говорит Саша. Мимо нас в самом деле прошмыгнул дымчатый котенок и принялся кататься на бурно поросшем газоне близ подъезда. – Котёнок в зеленой траве, на солнышке… «Укры» не бахали сегодня ещё… В пять вечера воду дадут, можно будет помыться-постираться от души. Мы все здоровые и живые. Радоваться надо, мужики! Занимайся жизнью или занимайся смертью, говорил персонаж фильма «Побег из Шоушенка». Стивен Кинг падла «укропом» оказался, но раньше писал правильные вещи.
Примерно то же самое сказала ветеран войны, молодая ещё ополченка, у которой автор этих строк потом пил чай. Оконные стекла трясутся от «укропского» прилёта с Авдеевки – а у нее в квартире прямо как на даче у чеховского интеллигента. На кухонном столе в хрустальной вазе - букет пионов. Тихо, спокойно, душа отдыхает.
- С 2014 года в Донбассе идёт война не только против нацистов, но и против сил князя бесовского. В нашей духовной войне нет фронтовых и тыловых. Воюют все. Если ты смалодушничал, начал квасить, а того хуже ещё и наркоманить, духовные «укропы» будут только аплодировать. Значит ты сдался. Бери духовные и физические силы откуда сможешь. Самый неиссякаемый источник сил – молитва. Сколько в том же Донецке православных храмов! В Петровском районе, где мой дом, все обстреляно и разрушено, не успевают хоронить убитых «укропами» людей, а батюшки Петровку не покинули, остались помогать людям. Духовно лечись сам, потом лечи других. Только так мы победим укронацистов. У нас не осталось другого пути, кроме войны до Победы. Иначе «укропы» будут вешать и сжигать заживо наших донецких, как они сейчас мучают православных в Украине.
Этого хрупкого ветерана войны зовут Людмила. Она коренная дончанка. Муж Людмилы – ветеран войны с 2014 года Рассел Бентли, позывной Техас. Американец с русской душой. Че Гевара нашего времени.
Донецк
Фото предоставлено Расселом Бентли
