Справедливо принято считать, что Бориса Ельцина в кризисе октября 1993 года поддержали не только верные ему силовики, лидеры западных «демократий» и российская либеральная творческая интеллигенция, но и банкиры. Конечно, не все, но самые влиятельные в те времена однозначно. Однако у современного стороннего наблюдателя очень логично появляется вопрос, откуда в 1993 году взялись олигархи, когда еще в 1991 году все советские люди были примерно равны. В 1991 году сумма в 100 тыс. долларов была даже в Москве просто астрономической.
В основе богатства финансистов лежали две вещи: коррупция и гиперинфляция. Ещё во времена Михаила Горбачёва образовалась огромная диспропорция между товарной и денежной массами. При этом за неимением других источников дефицит российского бюджета покрывался за счет печатного станка, то есть кредитов Банка России. Кредиты МВФ, масштабная эмиссия Минфином ГКО (государственных краткосрочных облигаций) и доходы от приватизации появились значительно позднее.
Гиперинфляция в сотни процентов годовых обеспечивала аналогичную доходность финансовых инструментов – доллара США, немецкой марки, государственных краткосрочных облигаций и межбанковских кредитов. При этом по счетам федерального и регионального бюджетов, а также государственных (а других тогда не было) предприятий выплачивались мизерные проценты, а иногда они не выплачивались совсем. Банковская маржа, соответственно, составляла сотни процентов.
Пример: берёшь деньги под 10% у гиганта советской индустрии, покупаешь доллар, а на него американские гособлигации, доллар дает 200%, плюс доход по американским бондам. Проблемы плохих кредитов на балансе банка просто не существовало, так как они обесценивались инфляцией. Главной задачей любого успешного банкира являлось получить доступ к дешевым деньгам. То есть договориться с главами регионов, чиновниками Минфина или красными директорами о переводе счетов в его банк. Например, именно счета московского бюджета обеспечили взлет знаменитому «Мост-банку» Владимира Гусинского. К началу 1994-го в «Мост-банк» были переведены наиболее значимые счета городского бюджета, включая два счета Департамента финансов правительства Москвы: текущий по исполнению бюджета города и филиальный бюджетный. Источники в «Мост-банке» тогда упоминали, что остатки по этим счетам составляли от 100 до 500 млрд рублей.
По оценкам международных финансовых компаний, размер перераспределения национального богатства России с помощью инфляционного налога в 1992-1994 годах в пользу узкого круга банкиров достигал нескольких процентов ВВП. Фактически данный инфляционный налог банкирам платила вся страна. Неудивительно, что финансисты поддержали ельцинский государственный переворот. Уже тогда, в 1993 году, а не в 1996-м, как принято считать, состоялся брак по расчету между крупным бизнесом и властью. При этом бизнес считал, что власть ему обязана. А расстрел Белого дома, казалось, сделал этот союз вечным, так как после трагических событий 1993 года у оппозиции Ельцину не осталось ни денег, ни штыков, ни серьезных информационных ресурсов. Во время президентских выборов 1996 года все государственные телевизионные каналы и формально частное НТВ группы «Мост» работали на победу Бориса Ельцина, и они в итоге ее добились.
Денег банкирам оказалось мало, они хотели собственности, созданной несколькими поколениями россиян, причем, естественно, бесплатно – в подарок за поддержку Бориса Ельцина на выборах 1996 года. Так появилась схема залоговых аукционов. Был образован консорциум банков для предоставления правительству России кредитов, государство обязывалось погасить заем до сентября 1996 года, в противном случае кредитор получал право продать находящийся у него в залоге пакет акций. Займы погашены не были, а заложенные акции перешли в руки самих кредиторов. Оценка государственных пакетов акций была сильно занижена. То есть промышленные активы банкиры получили практические бесплатно. В середине 90-х в деловых СМИ был популярен термин «семибанкирщина». Он возник благодаря интервью, которое Борис Березовский дал Financial Times. В нем он хвастался тем, что более 50% российских экономических ресурсов находятся в руках лишь семи человек, которые не только контролируют экономику России, но и решают политические вопросы. Зависимость первого президента России от олигархов первой волны до сих пор обсуждается в прессе. Однако на самом деле точно определить степень данной зависимости достаточно сложно. Когда было нужно, Ельцин не слушал не только российских олигархов, но даже президента США и лидеров других стран G7.
Развязка наступила достаточно неожиданно. Невидимая рука рынка не всегда ласкова, но всегда справедлива. Получив власть над одной из крупнейших экономик мира, банкиры думали лишь о личном кармане, а не о развитии страны и наполнении ее бюджета. Такие капитаны бизнеса России однозначно были не нужны. Азиатский финансовый кризис 1997 года обрушил цены на нефть и привел к оттоку капитала с российского рынка суверенного долга. Как результат – дефолт 1998 года.
Хрупкая финансовая конструкция ельцинской России рухнула как карточный домик, похоронив многие олигархические банки. Они были главными держателями государственных краткосрочных облигаций (ГКО) и имели серьёзные валютные обязательства перед западными кредиторами. То есть существенная часть их активов оказалась замороженной, а обязательства выросли в несколько раз. Конечно, банкиры сохранили полученные на залоговых аукционах активы. Однако в результате дефолта в Кремле поменялась власть, которая заставила их либо играть по новым правилам, либо покинуть Россию. Вслед за Ельциным ушли Березовский, Гусинский, Ходорковский* и фигуры меньшего масштаба. Просто вместе с Борисом Ельциным навсегда закончилось их время. А в новых временах места для олигархов просто не предусмотрено.
*Физическое лицо, признанные «иностранным агентом»
Публикация: Взгляд
