Был такой интересный мыслитель советской эпохи, который считал, что традиционные три вопроса российской повестки: «Кто виноват?», «Что делать?» и «С чего начать?» надо дополнить еще одним: «Чего не надо бояться?»
Ан нет. Не получается-то не бояться. Жизнь научила. Опыта уже немало. И вообще «ученый сверстник Галилея знал, что вертится Земля. Но… у него была семья». Не так все просто…
Не хочу быть в толпе кричащих: «Распни его!». Но и дерзость дорого весьма обходилась. Ох как дорого. Вот намедни непонятно, как и, главное, зачем оказался в странном клубе странных экспертов. Все было необычно. Ряженые что ли? Или масонская ложа? И боярская палата (узнал их по бородам), и звездочеты (костюмы все-таки их выдавали) с партактивом (этих-то всегда отличу) времен расцвета застоя (или застоя расцвета). Запутался в них. Был даже один профессор (его тоже костюм выдал), но его (необычно так) все затыкáли. Для чего тогда пригласили? Видно для Списка какого то.
Открыл «высокое собрание» Бывалый (партработник). Сукно и графин на столе ввели меня в странное ощущение дежавю. Я ущипнул себя за руку. Не сон ли? Рука ответила: «Нет. Ой. Совсем нет». Я назвал его «синьором Помидором».
«Я собрал вас для того, чтоб сказать: мне и вам частично (он так и сказал!-А.М) выпала Честь – и весьма большая! – выработать стратегию развития Университетов. Я давно уже обеспокоен этим, и там, наверху, моя заинтересованность и управленческий профессионализм оценены по достоинству. И по поручению (он привычно ткнул пальцем в небо) я вас собрал, чтобы вы тут поделились своими мыслями. Хотя особой надобности в этом нет. Я всё тут накидал. Но у нас демократия, и вы имеете законное право обсудить и одобрить мои наработки».
Профессор (вечно они не в тему) спросил: «А Вы в каком-нибудь вузе работали? Вы же в советское время руководили совхозом, а затем, как и положено, в профсоюзах и партиях всех мастей побывали. Опыт какой-то специфический».
Все с шумом обернулись к профессору. Кое-кто стал подальше от него отсаживаться. Мало ли. Такого в этих стенах еще никто не произносил. Но «синьор Помидор» не зря ел свой хлеб. Он ждал этот вопрос. Готовился. Ответ был «убийственным»: «Статус наших университетов и место в международных рейтингах дают мне повод сожалеть, что не Я руководил университетами. А работал я там ,где был труд мой нужнее в тот момент».
По-моему, даже Михаил Сергеевич не удостаивался таких аплодисментов. Только чепчики в воздух не кидали барышни. Руки были другим заняты. Они строчили в ноутбуки эту фразу. Народ должен это знать! Опыт, особенно совхозно-профсоюзный, не пропьешь. Тем более, слова-то однокоренные. И, быть может, профессор – это неудачный профсоюзный деятель. Надо б поразмышлять.
И «синьор Помидор» добавил: «Вообще-то, как нас учили, каждая кухарка может управлять». И, когда профессор спросил: «Университетом?», в зале повисла МХАТовская пауза. А затем раздалось громогласное: «Да!!!» Это «Да» получило всеобщее одобрение.
И тут начался шабаш. Что-то напомнило мне фильмы Кустурицы, причем в реальности.У меня уже в голове возникли образы из Гоголя и Булгакова. Где то в сторонке уже Босх накидывал свои рисунки. Все всполошились, радостные лица зарумянились, забегали, перья почистили.
Как же, если уж кухарка, то я-то еще ОГО-ГО. Кухарка еще подождет. И долго. Не впервой ей.
Вот неймется профессору! Нет, чтобы промолчать. Дать людям просто порадоваться. Колесо фортуны обернулось им другой стороной. Ан нет. Ведь «тому в истории мы тьму примеров» знаем, что «язык мне дан, чтоб скрывать свои мысли», и нечего тут вольтерьянствовать. А вообще могут и «фельдфебеля в Вольтеры дать». Было ведь так. Введут «ать-два», будет ой как непросто. Причем всем. Ну почти всем.
Но вернемся к нашему профессору. Когда же уймется он наконец? Не зря его Вольтером прозвал я про себя. А то «больше вообще нас не пригласят в столь сакральные места». Уже и «неудобно» как то за него. «Я, – говорит профессор, – веду латынь и римское право. Какая кухарка?» Как говорил Жванецкий, «но у нас было».
Встает козлобородый Методист (где их находят?). Все замолчали. Тишина. Все перешептываются: сам Методист решил сказать. Сам. Сам. Я так и не понял, почему он Методист. И где он работал? Кто его так назвал? Оказалось – его собственный отдел так именует. Но это уже серьезно. «А какой отдел?» – спросил я профессора. Он ухмыльнулся и сказал: «В городском управлении соцзащиты. И, главное, он в свое время написал 25-страничное пособие о том, как изучать работы Л.И. Брежнева». Да-а-а-а. Редкая смелость козлобородого позволила ему причислить себя к нетленному списку вечных методистов. Я протянул профессору валидол. Первую таблетку. Поехали.
Смотреть, как профессор примеряет бескозырку с «Варяга», я не мог. Надо было Методиста остановить. Иначе! А что иначе? Будто так никогда не было? И не такое терпели. Но козлобородый был ой как непрост. Заехал он сразу апперкотом: «Вы-де получали народные деньги. И ваши все конспекты, по сути, оплачены нами, народом.(с нажимом так. И впрямь в его народность хотелось поверить-А.М). А вы за это уже получали зарплату. Так что обязаны передать нам в методуправление, которое мы сейчас создаем, все ваши так сказать наработки. А там мы и определим, кто будет по ним читать лекции. Наука, как и искусство, принадлежит народу. А, может, кто-то лучше вас это все почитает? Можем и молодого актера подобрать. А Катулла (секретарь ему вовремя бумажку подсунула) и этого, как там, да … Юстиниана (браво Википедия - А.М) знать не очень-то и нужно. Обновляться надо. А то там забаррикадировались, понимаешь ли, своими должностями и званиями от реальной жизни. Доколе?»
«Синьор Помидор» одобрительно закивал, что-то пометил в блокноте. Наверняка речь козлобородого не будет забыта. Шабаш закручивал в своем вихре новые лица. Далее слово взял (также неожиданно, но с готовой речью) Банкиреныш – этакая молодая копия «синьора Помидора», но отдаленно напоминавший мне Мальчиша-Плохиша. То ли коллеги не читали этой замечательной книги, то ли он слыл за безальтернативно прекрасного менеджера, но в зале повисла опять тишина.
Кто-то сказал в наших рядах, что Неоплохиш, говорят, как-то даже «Экономикс» читал. Правда, не до конца, но читал. Вау. Глыба. Матерый мыслитель. И это делало его в глазах публики фигурой, равной распорядителям Валютного фонда. Выступил он от имени (поручали ли они ему?!) всех предпринимателей региона: «В нашем регионе острая нехватка торговых и офисных помещений. Зато их в избытке в вузах. И площадь вузов НЕЭФФЕКТИВНО ИСПОЛЬЗУЕТСЯ. Ничего страшного, если магазины и аудитории будут рядом. Студенты, кстати, могут подрабатывать. Опять же жизнь познают. С практикой и распределением не будет проблем. И не будет пустующих помещений». Улыбка чеширского кота на миг, буквально миг, показалась на его холеном лице. Но синьор Помидор это «схватил», одобрил. Да, чудны дела мирские ,но порождаются ведь для чего то такие симбиозы.
Профессор сполз. Тут валидолом не обойтись. «Но ..ведь, – упрямая душа, все-таки сказал, – а может, сразу бани?» Банкиреныш был не промах. Еще б, столько заниматься банкротством?! Ясно и громко сказал (видно, так пособия по публичным выступлениям учили): «У кого что болит, не правда ли? Кстати Вы правы и общежитие можно иногда использовать под городские нужды. Совместное проживание с носителями языков ускорят процесс овладения. У нас много иностранцев трудится в городе».
Наверное, со времен осуждения антипартийной группы Молотова–Кагановича и не вовремя примкнувшего к ним Шепилова публика не была столь единодушной. Встала миловидная блондинка и потребовала удалить из зала профессора за дискредитацию духа высокого собрания. «Мы тут не в бирюльки играем. Для вас ведь старались», – сказала она с упреком. Все в единодушном порыве одобрили эту гуманную акцию.
Профессора удалили под разные комменты, но суть была одна: оторвались, зажрались, давно пора было.
Банкиреныш продолжил: «Вообще пора финансы университетов сделать транспарентными». Большинство в зале и не знало, о чем речь. Но розовые щеки Банкиреныша и сами термины произвели нужный эффект. «Да», – слышалось со всех сторон. Неоплохиш продолжил, задача текущего момента надо найти достойный честный (наверное он знавал таковые) банк. И эхо по залу: А где? Где? В глубине души оксюморон честный банк их смешил. Но величие момента сплотило всех в шеренгу. Не до смеху!
И тут как гром: «Есть такой банк. Это наш банк!».
Недаром говорят, что в истории все повторятся дважды: как трагедия и комедия. А главное, я понял, что советские фильмы, к моей радости, и теперь живее всех новых.
Далее миловидная блондинка, кстати, оказалось коллегой козлобородого, перешла к решительной атаке, она понимала, что надо добивать уже. Иначе профессура, подкрепившись классиками, стоически перенесёт и эту атаку. «Видите, – витийствовала она, – надо их так занять, чтоб им времени хватало лишь на уроки. Причем те, которые МЫ им разрешим вести. И под НАШИМ контролем, КАК вести. Хватит. Создадим всякие Объединения Контроля Качества. Вот и посмотрим, как они читали. Мы им доверяли самое ценное – обучение наших детей, а они… они (пошел запланированный полуплач) …Мне трудно, – сказала она, – подобрать нужные слова. Но так не должно быть. Не для того.. Мы им зарплату дали и немалую, а они уже и на командировки просят. Подумайте-на конференции.»
Одобрительные выкрики прервали плач Ярославны. Тут Методист понял, что наступило его время. Время само его призвало. Такой шанс бывает раз в жизни. Только раз. «У нас тут есть некоторые наброски. Позвольте вас с ними ознакомить. Надо ввести такой объем документации, чтоб они всегда в нас ( эффективных менеджерах) нуждались. Создадим массу всяких, понятных только нам критериев и проверок. Введем ступени обучения. Даже не надо думать, зачем. Просто назовем их: 1-я, 2-я, 3-я и т.д. А что усложнять? И для кого?» Блондиночка с места предложила: «Можно и язык новый какой-нибудь ввести. Птичий например. Пока они усвоят! Например, ЗУВы. Знания, умения и владения. Но им ничего не объясним. Пусть обращаются. Почаще. И побольше журналов и отчетов. Нечего своими степенями и языками гордиться. Надо будет- скажут и мы защитимся. Не хуже их. Пусть любой лауреат объяснит мне декомпозицию компетентностей. Я тоже не объясню. Но я…. с них спрошу. И строго спрошу. Ибо нас много и мы сила!»
Встал Неоплохиш: «А давайте упраздним все кафедры и факультеты, уж больно советским чем-то попахивает. Нафталин какой то. И назовем это все департаментом. Звучит то как! Модно и соответствует мировым веяниям». Кто-то предложил убрать воспитательную работу, но ввести в штат тьюторов. Боже мой, как это необычно! И красиво. Так и шаг до Оксфорда.
Я тут понял, что профессор мне передал последнюю гранату и бескозырку. Этот шабаш надо остановить. Иначе «синьор Помидор» станет ректором, козлобородый проректором (вместе с блондинкой), а Банкиреныш возьмет все финансы (затем и все подряд) в свои руки.
СТОЙТЕ! Остановитесь. Еще не поздно…
Но тут рука ударилась о тумбочку. И я проснулся. Долго оглядывал все вокруг. Боже мой, что только не приснится! И стал вспоминать: а были ли когда то у меня вещие сны?
