Помните сокровенные мечты наших родителей? (Обращаюсь, главным образом, к людям старшего поколения). Мечты о том, чтобы нам, их детям, дай-то Бог!, не пришлось бы хлебнуть такой жизни, которая выпала на собственную их долю! А это и голод, и лихолетье военных лет, и тяжкий труд послевоенного восстановления страны.
Помните комсомольские призывы юности, прекрасно выраженные в словах поэта: «Светить всегда, светить везде, до дней последних донца, светить - и никаких гвоздей!..»? И, словно им в противовес, порой осторожные и вкрадчивые, а то и требовательно-наглые, призывы перестроечных времён, что, дескать, обеспечьте людей вдосталь «хлебом насущным» (пресловутые триста сортов колбасы на прилавках), а уж потом о духовных порывах и прочей отстранённости думайте. Но кто способен соизмерить зависимость насыщения, сытого состояния человека и его потребности в высоком? Кто может взвесить (и на каких весах?), когда наступает равновесие (читай: гармония) материального достатка и духовно-нравственной красоты в человеке? В народе бытует поверье, что сытый человек – добрый, по определению. Философы и люди творческие, наоборот, убеждены, что чтобы художник создал нечто путное «он должен быть голодным!». Какое из утверждений является верным? Кто прав? Где здесь кроется истина? Как всегда – в золотой середине? В мотто «хвала умеренной бедности»? Или в индивидуальных качествах каждого, то есть: и богатый человек может быть прекраснодушным, а бедняк злым и коварным? И почему ещё две с половиной тысячи лет тому древнегреческий философ Антисфен изрёк: «Я предпочёл бы безумие пресыщенности!»?
Скажу сразу, что в народное поверье, о том, что сытый человек по определению добр, не верю. Потому что сытость эту самую ему требуется перманентно пополнять, восстанавливать и, главное, в силу неуёмности потребительских запросов, повышать! Это танталовы муки. Это бег белки в колесе. Это изматывающий кросс по пересечённой местности. Поэтому кратковременные проявления доброты и прекраснодушия, в те периоды, когда промежуточные цели достигнуты и наступает временное удовлетворение от этого, скоро сменяются естественным образом появляющейся на горизонте новой целью, новыми запросами, новыми повышениями планки уровня достатка. Человек снова включается в гонку, в этот бег с препятствиями и ему в таком мобилизованном состоянии уже, пардон, не до прекраснодушных сантиментов! Он становится отстранённым от всего, что мешает достижению цели, становится сосредоточенным и жёстким. Да, вероятно, существует некий предел в этой гонке, некий потолок, когда человек - участник стаи наиболее удачливых и оборотистых особей - понимает, что нахапанного с лихвой хватит (на тысячи лет безбедной жизни!), что обеспечен некий гарантированный задел ему и его отпрыскам, и когда в его воспалённом процессом марафона и затемнённом собственной самооценкой мозжечке рождаются следующие перлы: «У кого нет миллиарда, пусть идёт в…», сами понимаете, …соответствующее место. Ну, это и понятно, поскольку с древних времён известно, что «сыны века сего догадливее сынов света в своём роде» (Лк. 16:8). Да, собственно, чего иного требовать и ожидать от таких вот «богатеньких буратинок», кроме подобных вербально-анатомических выворотов? Вот на днях во всех новостных лентах и на всех каналах ТВ, вдруг, всплыл (всплыло?) как раз автор вышеприведённого шедеврального изречения о тех, кто не смог умыкнуть миллиарда. Всплыло «во всей своей красе», и, глядя на это …существо, со всею ясностью понимаешь истинность положения: «Если хочешь знать, как Бог относится к деньгам, - посмотри, кому Он их даёт»!
Всё это, само собой, относится лишь к поведенческому стилю участников гонки благодобывательства, то есть той ярмарки тщеславия, которая в превалирующей мере свойственна и пронизывает все слои обществ с капиталистической системой государственного устройства. При социалистическом строе, как вы понимаете, такие состязания между индивидами не приветствуются, и если они в каких-то микро масштабах существовали «кое-где у нас порой», то всего лишь, как рецидивы болезни общих человеческих несовершенств, как огрехи апробации всего нового.
Но, всё-таки вернёмся к изначальному вопросу наших изысканий: существует ли (и если да, то когда и при каких условиях) для человека то состояние сытой и пресыщенной лености, когда заниматься вопросами поиска истины, смысла жизни, самосовершенствования и совершенствования окружающего мира он перестаёт, не осознавая, в силу этой самой лености и довольства существующим положением, что такая его позиция по сути своей является скотством и недостойна звания человека! Выдающийся русский философ когда-то писал: «По-видимому, умение "устраиваться в жизни", добывать жизненные блага, утверждать и расширять свою позицию в жизненной борьбе обратно пропорционально вниманию ..вопросу о "смысле жизни". А так как это умение, в силу животной природы человека и определяемого им "здравого рассудка", представляется самым важным и первым по настоятельности делом, то в его интересах и совершается это задавливание в глубокие низины бессознательности тревожного недоумения о смысле жизни» (С.Л. Франк «Смысл жизни»). То есть, иными словами, внимание к «коренным» вопросам человеческого бытия, обратно пропорционально умению устраиваться в жизни, благодобывательству, довольству и сытости! «И чем спокойнее, чем более размерена и упорядочена внешняя жизнь, чем более она занята текущими земными интересами и имеет удачу в их осуществлении, тем глубже та душевная могила, в которой похоронен вопрос о смысле жизни. Поэтому мы, например, видим, что средний европеец, типичный западноевропейский "буржуа" (не в экономическом, а в духовном смысле слова) как будто совсем не интересуется более этим вопросом и потому перестал и нуждаться в религии, которая одна только дает на него ответ. Мы, русские, отчасти по своей натуре, отчасти, вероятно, по неустроенности и неналаженности нашей внешней, гражданской, бытовой и общественной жизни, и в прежние, "благополучные" времена отличались от западных европейцев тем, что больше мучились вопросом о смысле жизни или, точнее, более открыто мучились им, более признавались в своих мучениях. Однако теперь, оглядываясь назад, на наше столь недавнее прошлое, мы должны сознаться, что и мы тогда в значительной мере "заплыли жиром" и не видели - не хотели или не могли видеть – истинного лица жизни, и потому мало заботились об его разгадке» (С.Л. Франк, там же).
Волею судьбы приходилось и мне бывать в некоторых странах потребительского изобилия, общаться с тамошним людом, наблюдать прилизанную аккуратность и раздражающую русский глаз геометрическую разленеенность их городов и весей, да и вообще, всего жизненного уклада дальнего, слишком дальнего для нас, зарубежья в лице Голландии, Германии, Франции, Англии. Всё там кажется необычным и удивительным: от покачивающегося на тихих волнах одного из каналов Лейдена домика-понтона, в котором довелось пожить и в котором были предусмотрены такие удобства, каких порою не сыщешь и в прочно стоящих на грунте домах горемычной родины, до уж слишком стерильно чистых улиц и предметов, на этих улицах находящихся. Особенно эта стерильная чистота заметна по растениям, по их листьям и цветам. Листья и цветы эти весело покачиваются на ветру в своей первозданной свежести повсюду, где только можно – от всеразличнейших клумб, палисадников, балконов до подоконников и даже крыш. Восково-глянцевые, поблёскивающие на деревьях и кустах, они поначалу кажутся какими-то неестественными. Это с непривычки даже режет глаз, как после выхода из темноты кинотеатра на дневной солнечный свет, и побуждает к вопросу: а натуральные ли это растения, не искусственные ли?
Неведомо, какой мощный пылесос вытягивает из городов вышеперечисленных стран всю пыль, но, скажем, практически ежедневная процедура чистки обуви, столь привычная для каждого человека в наших реалиях, там полностью отпадает. Как достаешь из дорожных чемоданов чистую обувь в первый день приезда, так и укладываешь её в таком же состоянии обратно в день последний, ни разу при этом к ней не притронувшись щетиной обувной щётки. Отсутствие пыли в воздухе изрядно помогает мойщикам окон и автомобилей. Нельзя не отметить умопомрачительного благоговения, например, у голландцев к чистоте своих окон и своих машин. Рискну предположить, что ни в одном жилище, будь то внушительный особняк, просто дом или небольшая квартирка, на всей территории королевства Нидерланды, вы не отыщите ни единого грязного или даже просто невымытого окна или машины на стоянке возле тех домов!
Вот такими вот сильнейшими и, на первый взгляд, безобидными бытовыми отвлекающими от главного факторами забиты мозги всяких там голландцев, немцев, англичан. Они засорены мусором стремлений к комфорту и удобствам, а это тянет на себя львиную долю интеллектуально-духовных и физических усилий, уводя в сторону суеты и мелкотравчатости. Люди эти, как та библейская Марфа, о «многом суетятся и заботятся, забывая, что одно только и надо человеку» (Лк. 10:42).
Словом, воочию увидев то, что зовётся Европой, взглядом русского человека оценив и взвесив увиденное, я пришёл к выводу, что по сравнению с нашими, их проблемы кажутся мелковатыми и какими-то детскими, несерьёзными. Наши – более масштабны, касаются они, как правило, и преимущественно, выживания, в то время, как у них – комфортного и сытого благополучия жизни и всего, что с этим связано (порядком облегчённый, так сказать, вариант). Но завидовать этому вряд ли стоит, так как большинство тамошних обитателей – люди пресыщенные хлебом насущным, чего не скажешь о пресыщении их интеллектуальным развитием, о наполненности их духовного багажа. В силу того, многие из них производят какое-то двойственное впечатление: смеси некоторой инфантильности, бытовой непрактичности (далеко не каждый способен просто забить в стену гвоздь, чтобы повесить картину, фотографию) и достаточно высокого профессионализма в деле, которым занимаются. Найдутся и у нас, о чём говорилось выше, сторонники – и их немало – формулы, что сначала нужно насытить людей, обеспечить им достойный уровень жизни, а потом думать о духовном: сначала вдоволь колбасы, и лишь потом всё остальное. Увы, формула сия не срабатывает, в чём убеждаешься именно там, на примере большинства голландцев, англичан, немцев, которые почему-то упорно сторонятся всего, что требует напряжения ума, работы их духовных сил, если это не касается непосредственно того, что может принести им материальный прибыток. То есть, аргументов в пользу правильности выражения: «Сыто брюхо к раздумьям глухо» там получаешь немало.
Злополучная эта пресыщенность у них начинает вступать в свои права уже с детства. Скажем, голландская детвора получает множество самых разнообразных подарков и на Рождество, и на Новый год, и на день рождения. Но львиная их доля приходится на декабрьский праздник святого Николая. Каждый ребёнок в этот день получает столько пёстрого игрушечного добра, что, вероятно, далеко не всякий советский детский сад в 50-60-е годы имел в своём арсенале. И нетрудно догадаться, какое отношение у них, деток, формируется ко всему этому изобилию в ценностном смысле, а также, куда идёт уже в первые дни после праздника процентов этак 80 всего того. Я, например, до сих пор помню почти все свои игрушки (с дюжину), даже из раннего детства. Не уверен, что дети-голландцы будут помнить хоть некоторые из своих сотен…
И, знаете, после таких вот поездок почему-то возвращаешься домой с особенной теплотой в душе ко всему нашему, к привычной расхристанной и разухабистой жизни! Потому что, в отличие от тамошних людей, нам здесь далеко до пресыщенности и отстранённости от истинных человеческих начал, следовательно, наш человек в массе своей спешит думать и задаваться вселенской важности вопросами! А время «заплывших жиром», время пресыщенных всегда заканчивается, как утверждает та Книга, истинам которой не верить нельзя: «и кончится ликование изнеженных» (Амос, Гл. 6:7)!
Возвращаясь к тем сокровенным мечтам наших родителей, о которых говорилось в самом начале, и к тому, сбылись они или нет? ..Наверное, у каждого по-разному. Но, может быть, вне всякого сомнения, искренние их чаяния и надежды на «облегчённый, хороший», по сравнению с их собственными, вариант жизни их детей не так уж и хорош? Может быть «не то» это? Не главное для нас? И, может, не стоит к такому «хорошему», если оно, вдруг, нагрянуло, и привыкать - здоровее будем..?
