19 мая был день рождения Пионерской организации. Зюганов по традиции принимал желающих в пионеры, но всё это мертворождённая затея, как и большая часть того, что делает КПРФ. На всех её инициативах лежит печать бывшести, у неё старческая энергетика. (Хотя с большинством оценок современного положения, даваемыми Зюгановым, я совершенно согласна; впрочем, это не относится к пионерам).
Я тоже когда-то была пионеркой, как и все школьники в Советском Союзе, с 3-го по 7-й класс.
Все дети моего поколения были сначала октябрятами, а потом пионерами. В октябрята принимали на 7 ноября первого класса, а в пионеры – в третьем классе - как правило, на день рождения пионерской организации 19 мая. В пионеры принимали очень торжественно: в самом красивом месте города или посёлка, под звуки горна, оркестра.
А у нас сделали так. Третьеклассников принимали двумя потоками: сначала особо отличившихся - накануне 7 ноября, а потом всех остальных – в мае. Всем хотелось попасть в состав отличившихся. Мы «подтягивали» оценки, старались не опаздывать в класс, даже мальчишки присмирели.
Наконец выбрали самых отличившихся – человек 15 из трёх параллельных классов. Классы, надо сказать, были тогда большие, человек по 40. Повезли нас принимать в пионеры не куда-нибудь, а в московский музей Ленина. Это красное здание в виде древнерусского терема при входе на Красную площадь, напротив Исторического музея. Тогда там помещался музей Ленина, а сейчас, кажется, музей войны 1812 г.
Мы разделись внизу, привели себя в порядок перед зеркалом. На мне, как и на всех, была белая блузка, тёмно-синяя юбка, кажется, белые туфли. Белый верх, тёмный низ – это была пионерская форма. Она была не очень строга: главное – белая блузка или рубаха и что-то тёмное внизу. Нас построили в красивом зале, горнист заиграл мелодию «Слушайте все». Торжественно вынесли знамя. Вожатая стала читать «Торжественное обещание»: «Я, - читала вожатая, а каждый из нас по очереди произносил своё имя и фамилию, - вступая в ряды пионерской организации имени Владимира Ильича Ленина, торжественно обещаю горячо любить свою Родину, жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия, всегда выполнять законы пионеров Советского Союза». (Привожу текст по памяти; кажется, я не сильно ошиблась). Мы все сильно волновались, и моя соседка даже перепутала свою фамилию: сказала вместо «Рыбинская» - «Рыбская», а может, мне показалось.
Потом старшая вожатая повязала нам галстуки. С тех пор мы каждый день носили галстуки в школу примерно четыре года. Я до сих пор помню, как полагается завязывать пионерский галстук. Про галстук говорили, что его три конца символизируют единство трёх поколений: пионеров, комсомольцев и коммунистов. А еще: наш галстук – частичка боевого красного знамени. Даже стихотворение такое было: «Как повяжешь галстук – береги его, он ведь с нашим знаменем цвета одного». Но галстук был очень непрочный, из дешёвой синтетической ткани, от частой глажки он быстро расползался, и приходилось покупать новый; стоил он 75 копеек.
Потом нас поздравил и напутствовал старичок – ветеран революции. Он, совсем молодым мальчишкой, участвовал в Октябрьской революции 1917 года.
Потом мы прошли по Красной площади и побывали в мавзолее Ленина. Мне было страшно: ведь там, как ни говори, - покойник, хоть и вождь мирового пролетариата. Но оказалось – ничего страшного: Ленин лежал, словно спящая красавица в хрустальном гробу, а человеческая река протекала мимо. Потом мы вышли и прошли вдоль кремлёвской стены, где похоронены выдающиеся деятели советского государства, космонавты.
А потом мы поехали домой. Я почему-то ужасно устала, и, едва дойдя до своей комнаты, завалилась спать и проспала до утра.
Приём в пионеры ощущался как ступенька к взрослости. Нравилось, что можно было стать маленьким начальством – звеньевой или даже председателем совета отряда. Отряды – это были классы, а звенья – попросту ряды парт (у нас их было три). Поскольку место в классе у каждого было фиксированное, то и звенья были тоже фиксированные. Должности были выборные, мы голосовали, что тоже как-то возвышало.
Какие были пионерские мероприятия? Были праздники с самодеятельностью. Были стенгазеты, в которых я была одной из первых. Начиная с пятого класса пионеры (обычно девчонки) становились вожатыми октябрят-первоклассников. Это было здорово! Нередко девчонки, увлечённые этим делом, потом становились учительницами. Мне тоже привелось побывать вожатой. Поразительно, насколько патриархальна была жизнь: первоклассников запросто отпускали на какие-нибудь прогулки или экскурсии в сопровождении… пятиклассниц! И всё это считалось нормой. И никто не погиб, не был похищен и т.п.
Были разного рода соревнования, притом весьма массовые. Например, кросс, в котором участвовали все ученики школы.
Огромным развлечением пионеров моего поколения была военно-спортивная игра «Зарница». Играли школа со школой, потом победители – меж собой, и наконец определялся победитель. Наша школа играла с какой-то школой г. Вязники Владимирской области. К нам приезжали дети, жили в семьях, это тоже считалось нормой жизни. Мальчишкам это дело нравилось очень, особенно потому, что над нами шествовала воинская часть и давали покататься на настоящих БМП.
Была ли пионерская организация политизированной и идеологизированной? Была. И это было очень хорошо и полезно. Детей воспитывали как маленьких граждан, а не просто невнятных тусовщиков, мечтающих стать эльфами пятого уровня или чем-то в этом роде. Рассказывали о международном положении и внешней политике Советского Союза, о борьбе за мир и поджигателях войны, как это тогда называлось. Тогда шла война во Вьетнаме. Мы сочувствовали борьбе Вьетнама против американского империализма и тамошней военщины. Одобряли американских солдат, которые рвали свои повестки, которые мобилизовывали их на эту войну. Вообще, нас твёрдо учили различать трудолюбивый американский (немецкий, французский и т.д.) народ и тамошнее правительство, которое часто поступает не так, как надо. Почему-то все народы в подобном контексте аттестовались как трудолюбивые. Это я запомнила.
Тогда был распространён такой жанр устной пропаганды, как политинформация. Наиболее языкатые ребятишки делали политинформации, где рассказывали о событиях в мире, вычитанных из газет. Вообще, читать газеты начинали рано – сначала «Пионерскую правду», а потом постепенно – и взрослые. Помню, очень радовались космическим успехам, гордились нашей Родиной.
Гордиться Родиной нас – учили. Это не что-то врождённое или приобретённое невесть как. Это – результат научения. Разумеется, есть какая-то физиологическая привязанность к месту своего рождения, но это, так сказать, малая родина. А вот любить большую, политическую Родину – этому надо учить. Да, собственно, и маму любить – тоже учат. Годовалому малышу говорят: «Покажи, как ты любишь маму», - и он обнимает маму. Потом ему читают стишки о маме, он их разучивает – и так постепенно на природную, физиологическую основу накладывается более осознанная любовь. Так и с Родиной. Нам очень много рассказывали о том, какая у нас большая страна, как она отстояла мир на всей земле, как освободила Европу от гитлеризма, как она богата всякими полезными ископаемыми, какие есть поля, леса, горы, как много в ней живёт народов и как они все дружат между собой. И это была правда – насчёт народов. Я лично испытывала самые дружеские чувства к детям всех народов. В тот период мы ездили с мамой в Абхазию, в Новый Афон и там снимали комнату в доме, притулившемся к скале. За домом начинался подъём в гору. Я дружила с местными детьми, абхазами, грузинами. Они меня водили в гору собирать крупную ежевику. У меня в саду растёт ежевика, и всякий раз, срывая её, я вспоминаю Новый Афон, где вечерами проносились летучие мыши и была настоящая дружба народов. И, надо сказать, этой дружбой мы были обязаны в том числе и пионерской организации, где этому – учили.
Было в ходу такое стихотворение Сергея Михалкова про пионеров. Он вообще удивительно просто и точно умел формулировать в стихах идеологические постулаты.
Вот это стихотворение:
Мой друг
В Казани он - татарин,
В Алма-Ате - казах,
В Полтаве - украинец
И осетин в горах.
Он в тундре - на оленях,
В степи - на скакуне,
Он ездит на машинах,
Он ходит по стране
Живет он в каждом доме,
В кибитке и в избе,
Ко мне приходит в гости.
Является к тебе.
Он с компасом в кармане
И с глобусом в руках,
С линейкою под мышкой,
Со змеем в облаках.
Он летом - на качелях,
Зимою - на коньках,
Он ходит на ходулях
И может на руках.
Он ловко удит рыбу
И в море и в реке,
В Балтийском и в Каспийском,
В Амуре и в Оке.
Он - летчик-испытатель
Стремительных стрекоз.
Он - физик и ботаник,
Механик и матрос.
Он честен и бесстрашен
На суше и воде -
Товарища и друга
Не бросит он в беде
В трамвай войдет калека,
Старик войдет в вагон,-
И старцу и калеке
Уступит место он.
Он гнезд не разоряет
Не курит и не врет,
Не виснет на подножках,
Чужого не берет.
Его дворцы в столицах,
Его Артек в Крыму,
Все будущее мира
Принадлежит ему!
Он красный галстук носит
Ребятам всем в пример.
Он - девочка, он - мальчик,
Он - юный пионер!
Помню, однажды я прочитала в «Пионерской правде» заметку одного мальчика, который с родителями-военными объездил всю страну, проучился в десятке школ. Особенно меня поразило, что в тундре он собирал подберёзовики выше берёз. «И везде мне было хорошо, - писал мальчик, - потому что всё это – моя Родина». Мне стало немножко завидно, что это не я написала, а какой-то мальчишка. Это впечатление было настолько сильным, что я помню его спустя десятилетия. «Пионерская правда» издавалась миллионными тиражами, и чаще всего на неё подписывались; в киоске она стоила 1 копейку. Кстати, «Пионерская правда» существует по сию пору, распространяется только по подписке; моя дочка время от времени шлёт туда заметки по старой памяти, хотя вышла из пионерского возраста. Да и вообще это некий курьёз: «Пионерская правда» в отсутствии пионеров. Впрочем, газета, как мне кажется, хорошая, интересная.
Была ли пионерская организация системой «промывки мозгов»? Мне кажется, о промывке мозгов говорят те, кто желал бы расчистить площадку для того, чтобы промывать их в своих целях. О деидеологизации заботятся те, кто желает обрести плацдарм для своей пропаганды. Вот они-то и проклинали эту самую промывку мозгов. Пионерская организация была инструментом социализации детей, средством трансляции целей и ценностей государства и общества, адаптированным к детскому восприятию. К этому относились очень серьёзно. Помню, наш учитель истории писал аж диссертацию о пионерской работе.
В Перестройку стали много писать, как вся эта пропагандистская мура была скучна и докучна. Может, кому и была, а мне и некоторым моим приятельницам – было вполне даже интересно. Нам было интересно разобраться, как устроен мир, что такое фашизм, может ли начаться война и кого с кем. Кого-то, разумеется, больше интересовали наряды, кого-то спорт – и это более, чем нормально. В сущности, зоны главных интересов формируются лет в 12, дальше идёт лишь некоторое уточнение. Вот как раз это время и захватывала пионерия. И реально помогала детям найти свою жизненную тропинку.
В рамках пионерской организации формировались и лидерские качества, качества организатора. Вернее, формировались-то они уже, по-видимому, в комсомоле, а в пионерской организации только слегка проявлялись. Все эти советы отряда, советы дружины (школы) – это была школа организационной работы, управления. И это было очень полезно. Сегодня такого нет. Вернее, где-то что-то есть, но это надо искать – может, найдёшь, может, нет – а тогда этот механизм был, так сказать, встроенным.
Ещё было интересное, ныне совершенно утраченное. Культивировалась дружба и взаимопомощь. Притом самая что ни наесть практическая. Хорошие ученики помогали слабо успевающим, «подтягивали» их. Польза была большая, и обоюдная: объясняя что-то, начинаешь это понимать лучше. Мало того, сам вдруг обнаруживаешь собственные пробелы в понимании. Двоечников прикрепляли к отличникам, и те порой переживали за успехи своих подопечных больше, чем за собственные.
Сегодня, если кто кому и помогает – то просто так, в личном порядке. Моя дочка, например, помогает своей приятельнице осваивать обществоведение. Это довольно бездарный, догматический предмет, и я вполне сочувствую неглупой девочке, у которой от него психологическое отторжение. Но эта помощь – чисто частное дело отдельных учеников, а так – принято считать, что теперь учёба – личное дело каждого, а в будущей взрослой жизни они будут не сотрудники и друзья, а – конкуренты. Вот и думай: стоит ли помогать будущему конкуренту?
Нужна ли сегодня детская организация? Возможна ли? Нужна-то нужна, но в нынешней обстановке идеологической неопределённости, невнятности всех принципов и правил – она слабо представима. Ведь сегодня даже в Конституции записан запрет на всякую и всяческую идеологию. И какой же идеологией может в таком случае руководствоваться эта новая пионерия? Но запрос на такую организацию – есть. Дети и подростки охотно читают, расспрашивают о советской жизни, о пионерах и комсомольцах. Многие хотели бы заниматься тем, о чём я только что рассказала, да – негде. Нет для этого соответствующих структур. То есть они где-то есть, но присоединиться к ним – не так-то просто. В Советском Союзе было правильно сделано - всё было по месту учёбы.
Когда мы, наконец, закончим наше многолетнее блуждание в потёмках и начнём отстраивать свою жизнь не по чужим прописям, а своим умом и в собственных интересах, думаю, надо будет вспомнить о пионерах. И об их организации – единой патриотической организации по месту учёбы.
