«Любимов», построенный пародийно, играющий красками сарказма и сатиры, словно размещается своеобразно между утопией и антиутопией: и будущее – всегда условное – в котором установлен режим… который иначе, как «антигуманный» не охарактеризуешь, нависает зловеще, предупреждая о себе… пока «Квартиранты» дают образ коммунальной жизни: густой, как хорошо сваренный борщ, в котором столько ингредиентов!
У А. Синявского было несколько освоенных областей: и если литературоведение его раннего периода – работы о Горьком, Пастернаке, Бабеле, Ахматовой - сделаны были по советским лекалам, то проза его сразу… не очень вписывалась в официоз…
Много лёгкости в ней было: даже когда писалось о тяжести, скажем, коммунального житья.
…с Пушкиным прогулки прошумели бурно.
Ведь Пушкин многослоен чрезвычайно: академический, домашний, анекдотический, гимназически-елейный, бунтующий, «бич жандармов», и Синявский, словно мешая все эти слои, стремился вывести на прогулки своего, неповторимого Пушкина…
Шутка и серьёзность всегда сплетались в сочинениях Синявского тонкими волокнами: как в «Графоманах», как во множестве его текстов…
Жизнь его оказалась бурной: кажется, без такового желания Синявского: впрочем, тогдашние условия и обстоятельства бытования он не мог не знать, передавая вещи свои на запад.
Последняя опубликованная в СССР работа – предисловие к тому стихотворений и поэм Пастернака в серии «Библиотека поэта»: потом – арест, запрет на упоминание, грузчик в Дубровлаге, эмиграция…
«В тени Гоголя» исполнена виртуозна: ветвиста и красива, этакий интеллектуальный орнамент на темы Гоголя – бесконечные в России…
Мысль и литература: пульсации бытия Синявского, по складу больше похожего на кабинетного учёного, но жизнь выписывает свои кренделя.
Он интересный стилист – со своими характерно-узнаваемыми модуляциями.
Он интересный мыслитель.
И он – стоик: умеющий воспринимать спокойно всё то, чем нагружает жизнь.
