Мой отец, Самочеляев Фёдор Емельянович, участник ВОВ, служивший в Китае с 50 по 53 год, рассказывал, что лично обучал китайских добровольцев и неоднократно бывал в Корее. К сожалению, подробности не говорил, ссылаясь на подписку. Коротко сказал, что его подразделение обеспечивало в Корее работу дальнобойной артиллерии, связь и взаимодействие с нашими и китайскими частями, штабами и нашей авиацией. Эти же задачи выполняли и на Ляодунском полуострове. Велась радиоразведка и пеленгация вражеских радиопередатчиков с помощью которых их разведчики наводили свои самолёты на наши аэродромы и другие объекты на китайской территории. Был награждён медалями «За боевые заслуги» (1952 г.) и «Китайско-Советской Дружбы» (1953 г.).
1952 г. Офицеры 17-й гвардейской стрелковой дивизии на учениях в районе г. Цзиньчжоу
Слева направо: Майор Масло(в), старший лейтенант Самочеляев Ф. Е., неизвестный, лейтенант Германов П.
Его слова подтверждает сборник "Советские Вооруженные Силы в Корейской войне 1950-1953 г.г." в котором говорится, что " ... кроме авиационных частей, входили зенитно-артиллерийские дивизии, зенитно-прожекторные полки и несколько радиотехнических батальонов. Кроме этого, в частях вооруженных сил КНДР и китайских народных добровольцев, которые также активно принимали участие в этой войне, находилось 2-3 сотни наших военных советников и несколько военных госпиталей, на железной дороге действовал 3-й железнодорожный эксплуатационный полк".
Вот сведения о ветеране 39-й армии Мартышенко Юрии Ильиче. Родился 23.12.1922 года в Пензе. 19 июня 1941 г. был призван в армию. В начале 1942 г. окончил офицерскую школу и принял участие в боях Великой Отечественной войны. Был трижды ранен (дважды тяжело) и контужен. В 1945 году - старший лейтенант, командир саперной роты, а затем – адъютант батальона. Окончил военную академию в Москве. В конце 1950 года в звании капитана был направлен в Китай, откуда неоднократно выезжал на территорию Северной Кореи для выполнения заданий командования. Вернулся на родину в начале 1953 года. За участие в Корейской войне был награжден медалью «За боевые заслуги» (1952 г.) и медалью КНР «Китайско-Советской Дружба» (1953 г.).
Владимир Буряк - рядовой-связист, ветеран 39-й армии, в газете "Арсеньевские вести" № 10 за 2006 г. вспоминает: " ...Нас призвали в армию в сентябре 1951 года из Сучанского горного техникума по особому комсомольскому спецнабору. После прохождения курса молодого бойца в Борисовке нас сразу отправили служить в Китай. Наша часть строила тогда в Китае линии связи, мы участвовали в учениях вместе с бойцами Народно-Освободительной Армии Китая. Некоторые из нас участвовали в боях в Корее под видом китайских добровольцев, одетые в китайское обмундирование."
Интересный эпизод биографии. Лапин Владлен Карлович. Родился 9 октября 1930 г. В 1949 г. окончил 26-ю среднюю школу, в 1952 – Пушкинское военное училище артиллерийской инструментальной разведки по специальности «Эксплуатация и боевое применение радиолокационных станций». С декабря 1952 по 1955 гг. находился в спецкомандировке в Северной Корее.
Коментарии: Война закончилась в 53-м, а офицер продолжал службу на прежнем месте ещё два года.
Трагическая судьба танкиста. Осенью 1951 года в районный центр Усть-Калманка Алтайского края пришло извещение Марфе Прокопьевне Поляковой: "Ваш сын, пулеметчик танка Т-34, рядовой МЕДВЕДЕВ Савелий Максимович, 1928 г.р., погиб при несчастном случае при выполнении служебных обязанностей 29 августа 1951 года и похоронен с отданием воинских почестей в Иркутской области, ст. Мальта, на кладбище детского санатория".
Вот что написала сводная сестра погибшего Галина Манакова, живущая в соседнем с Усть-Калманским - Быстроистокском районе: "Правду об этом несчастном случае мы узнали спустя 30 лет, в 1981 году, от сослуживца брата. Он рассказал, что во время службы солдат их части направляли в Китай для оказания помощи китайским солдатам в изучении боевой техники и оружия..."
Американцы, как известно, во время Корейской войны бомбили и Китай (и даже военные объекты на советском Дальнем Востоке!). В одну из таких бомбежек и был смертельно ранен рядовой Медведев.
"Товарищи по службе переслали домой некоторые вещи брата, среди них была и китайская медаль, которую родные передали в районный краеведческий музей, - так заканчивалось письмо Галины Ильиничны, написанное в 2004 году, военному комиссару Алтайского края генерал-майору Розовенко с просьбой - внести имя брата в краевую "Книгу Памяти" воинов-земляков, погибших в локальных войнах.
Рассказывает Пётр Алексеевич Гуртуев - старший сержант.
– С 1949 по 1952 г. я служил в Порт-Артуре в/ч 21479 в 139-й апабр по специальности звуковая инструментальная разведка батареи 122 мм гаубиц. Рядом с нами были полк связи и миномётный полк. Когда началась Корейская война на сопках вокруг Порт-Артура стояли зенитки и били по американским самолётам. Некоторые сбивали. Подбитые старались уйти в сторону моря. Мы постоянно проводили тактические учения. Были отрыты окопы полного профиля и готовы артиллерийские позиции. Американцы бомбили и травили нас заражёнными насекомыми. Воду мы пили только из своих фляжек. Нам хорошо помогали наши лётчики. Для связи с ними у нас был позывной "Лисымин" - поддерживай самолёты. Командиром батареи был Лукъянов. Впоследствии, меня за красивый подчерк перевели дивизионным писарем. Вот тут пришлось оформлять и похоронки на наших ребят, которые погибали от американских бомб и в Китае и в Корее, куда направлялись вместе с командирами. А в похоронке указывали, что погиб при выполнении служебных обязанностей.
О напряжённости обстановки свидетельствует Михайлов Фёдор Дмитриевич - ефрейтор. Он служил радиотелеграфистом в части ОСНАЗ в Шанхае с 1950 по 1951 год.
- Дивизию генерал-лейтенант Батицкий формировал в Китае. Хотя дивизия-то разбросана была по всей территории, кто-то стоял и в Шанхае. Я – опять на главном посту. Жили в казарме, два нижних этажа занимали китайцы, три верхних – мы, около шестидесяти человек: связисты главного поста, группы ВНОС (воздушное наблюдение, оповещение и связь). В нашу казарму часто приезжали (в основном переночевать) русские солдаты и офицеры, все в гражданском или в китайской форме. Лишних вопросов задавать было не принято, но по разговорам ясно, что около Шанхая были едва ли не все рода войск.
Зенитчики отдельно от нас стояли: в центральной части города, около порта и на окраинах были установлены наши орудия, значит – расчёты, ну и, конечно, ВНОС. Однако налёты были каждый день, самолёты – американские и китайские, то порознь, то смесь. Бомбили Шанхай слабовато: мы не очень-то давали, а они, понятно, боялись. При нас сильные разрушения были разве ближе к порту.
Нам задача была – сбивать всё, что попадёт, зенитчики работали очень хорошо. Служа на связи главного поста, я это знал: и команды шли от нас, и мы же принимали информацию от всех частей. Первые месяца три на главном посту постоянно были китайцы – вроде проверяли. Или руководили. Но сбивать-то мы начали сразу, потому китайское начальство не очень волновалось за ПВО. (В апреле 1951 г.) перед нашим выездом из Китая, американцы разбомбили порт около Тайваня. Отношения с США напряглись и нас домой не отпускали.
Воспоминания рядового В. Викулина. В начале 1953 г. он был направлен из Хабаровска в Китай.
– Перед нашим дивизионом была поставлена задача защищать плотину ГЭС, которая находилась на реке Ялуцзян и обеспечивала подачу электроэнергии в Китай и Корею. Наш зенитно-артиллерийский дивизион был вооружен зенитными пушками калибра 85 мм и 37 мм. Кроме того, с воздуха нас поддерживали истребители Ми Г-15. Американские самолеты практически каждый день и каждую ночь летали бомбить плотину. У них были бомбардировщики В-29 и истребители Р-86. Мы называли их не «Сейбрами», а «зебрами». Но сколько они ни летали на бомбежку, плотину повредить не смогли. Наши ребята-зенитчики не давали им этого сделать, потому что стреляли метко: мой земляк, который служил со мной в батарее наводчиком, сбил самолет. Его потом представили к ордену Красной Звезды.
Помню — в один из дней была объявлена тревога, в воздухе показалось 16 американских бомбардировщиков. Наше подразделение открыло огонь. В этом бою было подбито четыре вражеских самолета, два летчика взяты в плен. В том месте, где мы стояли, недалеко от нас был китайский поселок. Мы называли его по-своему — Лукашов. Мы ходили туда иногда в магазин, чтобы купить сигареты, сувениры, подарки домой. Местное население нас уважало, относилось к нам доброжелательно. Недалеко от нас находились китайские и корейские солдаты, в праздничные дни мы угощали друг друга фруктами, дарили подарки, сувениры.
Перед нашим отбытием на Родину китайские товарищи устроили нам большой концерт, на котором выступило много хороших артистов. Со словами благодарности за оказанную интернациональную помощь выступили корейские военачальники и министр обороны Китая Чжу Дэ. В 1954 г. мы вернулись в Советский Союз, и нам были вручены награды за успешное выполнение интернационального долга.
Владимир Тихонович Жук четыре года служил в Китае, в танковых войсках.
— Мы стояли на границе, находились в 29 км от линии фронта, — рассказывает Владимир Тихонович, — присутствовали при разделении Кореи на Северную и Южную. В той войне участвовало много техники, людей, использовалось бактериологическое оружие. Медаль «Да здравствует Советско-Китайская дружба!», удостоверение к которой подписано Мао Цзэдуном, до сих пор является для меня самой памятной наградой.
Анатолий Михайлович Гаев – сержант, вспоминает:
— Весной 1951 года наш Хабаровский полк зенитной артиллерии был направлен в Китай. Спустя несколько суток, ночью, выгрузились на китайско-корейской границе, неподалёку от моста через реку Ялуцзян. С китайской стороны он был почти цел, с корейской — полностью разрушен. Паромом нас переправили на территорию Северной Кореи, и сразу же разбросали по расположенным на склонах сопок позициям зенитной артиллерии.
Перед нашим полком была поставлена задача охранять от налётов американских самолётов электростанцию и аэродром. В бою мы взаимодействовали с китайскими и северокорейскими зенитчиками — они располагались на соседних сопках.
Вначале мы азартно, во что бы то ни стало, старались сбить американцев. Как нас и учили, мы подпускали самолёты поближе и уже тогда били по ним наверняка. Несколько раз полк достигал цели, но при этом гибли наши ребята: американцы начинали сбрасывать бомбы прямо на позиции полка. В первый раз было очень страшно: казалось, ну всё, конец — сейчас накроет. А потом ничего — привык. Да и тактика действий нашего полка довольно скоро изменилась: вместо стрельбы на поражение мы стали вести заградительный огонь. Теперь главной задачей стало не столько уничтожить, сколько «отогнать» американцев от объектов.
Осенью мне поручили обучать китайских солдат — я был командиром орудия. Переводчиков на все расчёты не хватало, и общение с китайцами было, как говорится, на пальцах.
О чём тут с ними поговоришь?
Возле орудия прошли полтора года моей службы. Правда, однажды поступила команда срочно собрать свои вещи и покинуть позиции. Почти на сутки нас увели в сопки, за несколько километров от места постоянной дислокации, а наше место тут же заняли китайские солдаты. Позже стало известно, что в тот день инспекция ООН проверяла, не участвуют ли в боевых действиях советские военнослужащие.
В перерывах между налётами (а они, если не было дождей, случались и днём, и ночью, порою до 5—6 раз в сутки), проводились занятия по боевой и строевой подготовке. Да, да — и по строевой тоже. А вот политической учёбы, как ни странно, не было. Зачем мы вмешались в ту войну, никто нам особо не объяснял, а мы и не спрашивали. Политзанятия стали проводить позже, когда полк вывели на территорию Китая. Это было уже в феврале 53-го. Все эти полгода шла обычная учёба. В город выпускали очень редко, по одному-два человека, обязательно с офицером, все при оружии. Там мы простояли до лета, пока не было объявлено перемирие, и уже тогда возвратились в Хабаровск.
Еще до начала военных действий нам зачитали приказ об уголовной ответственности за разглашение военной тайны. Я расписался за него и в последующем никогда не упоминал о своей службе в КНДР. Даже когда в партию меня принимали и то: повертел, повертел в руках анкету, да так и не решился написать о Корее.
А уже в горбачёвские времена обмолвился как-то племяннику (он у меня военный). Тот удивился: «Тридцать лет вас, дядя Толик, знаю, а о таком впервые слышу. По сегодняшним законам вы ведь считаетесь участником боевых действий». Жена говорит: «Сходи в военкомат, узнай!». Прихожу — точно, есть такое постановление. Правда, оказалось, что наша часть среди воевавших, не числится. Но, спасибо, не отмахнулись, послали запрос в Центральный военный архив. Оттуда пришел документ: «Воевал». В 92-м получил удостоверение.
И. Самочеляев
