МАМАЕВ КУРГАН
Где раньше полыхали рубежи,
теперь вовсю благоухают травы…
А в непогодь осеннюю, скажи,
твои, земля, наверно, ноют раны?
Истерзанную плоть твою тогда
осколки угловатые тревожат,
и дождевая мягкая вода
ожогов старых боль
унять не может…
Но это будет осень.
А пока
весенним духом тянет из расселин.
И щедро увлажняют облака
твою разбушевавшуюся зелень.
И так твои кустарники шумны
над Волгой – по откосам, по долине,
как будто жажду жизни и весны
ушедшие в тебя
им подарили.
НАДПИСЬ НА РЕЙХСТАГЕ
Он надпись короткую эту,
как высшую из наград,
замыслил в то горькое лето,
когда полыхал Сталинград.
Он нес эту надпись с собою
в распаханных смертью полях,
в чаду рукопашного боя,
в санбатах и госпиталях…
И вот он в Берлине.
И пишет.
И даже не слышит еще,
как в спину
История дышит,
заглядывая за плечо.
САЛЮТ НАД ВОЛГОЙ
Вот и залпы спугнули тишь,
вот и хлынули в небо ракеты…
Что же ты, ветеран, грустишь
у гранитного парапета?
Ведь вокруг, по-над Волгой, весна,
смех и говор юного люда.
И горят твои ордена,
как веселые звезды салюта.
Что ты вспомнил, солдат седой?
Может, отблеск кроваво-алый
беспощадной ракеты той,
что в атаку тебя подымала?
Может, снова, в который раз,
в неостывшей памяти встали
те скрещенья огненных трасс,
что тебя и друзей хлестали?
Или вновь, как на той войне,
ты услышал, как в час постылый
безотрадно звучит в тишине
скорбный залп над братской могилой?..
Только все-таки вспомни ты
и о том, как плескались флаги
и на танки летели цветы
на ликующих улицах Праги.
Как победно на площадях
под гармошку плясали солдаты,
и таилась слеза в глазах
у видавшего виды комбата.
Посмотри – ведь вокруг весна,
смех и говор юного люда.
И горят,
как твои ордена,
звезды праздничного салюта.
