Современный кризис в отношениях России и Запада имеет длительную предысторию и является частью процесса глобальных изменений, наглядным проявлением которого стал прошлогодний вывод воинских контингентов США их союзников из Афганистана. Это событие положило конец войне, которую США начали более 20 лет назад при полном одобрении и поддержке со стороны Москвы, стремившейся тогда найти свое место в американском миропорядке.
Предпосылки причастности России к афганской операции США лежат в ситуации конца 1990-х годов, когда в результате нападения НАТО на Югославию была поставлена под сомнение козыревская парадигма российской внешней политики, предполагавшая безоговорочное подчинение Западу. Новая основа для взаимодействия сложилась после терактов 11 сентября 2001 года, когда Москва предложила Вашингтону помощь в борьбе с международным терроризмом и прямо содействовала приходу американцев в Афганистан.
На тот момент талибам (запрещенная в РФ террористическая организация), контролировавшим большую часть Афганистана, противостоял Северный альянс, который опирался, в том числе, на российскую поддержку. Такая конфигурация предопределила как военный, так и логистический сценарий операции США и их союзников. Наряду с южным маршрутом снабжения группировки - через Пакистан, американцами с помощью России был создан северный маршрут с перевалочными базами в Ульяновске, киргизском Манасе и узбекском Ханабаде. Авиаудары США, наступление Северного альянса, переход на его сторону части полевых командиров и прибытие американских наземных сил привели к тому, что к концу 2001 года талибы (запрещенная в РФ террористическая организация) были вынуждены перейти к партизанской войне.
Операция в Афганистане стала новым на тот момент примером взаимодействия России и США. В Москве исходили из того, что стороны являются союзниками в борьбе с общей угрозой - международным терроризмом, игнорируя то обстоятельство, что Вашингтон и саму эту борьбу, и российское содействие рассматривал лишь в контексте глобального лидерства США, которое мыслилось американскими стратегами как средство и как цель одновременно. После нападения США на Ирак, которое не вызвало энтузиазма не только у России, но и у ряда американских союзников в Европе, российская дипломатия не отступила от новой модели взаимоотношений, утвердив ее тем самым в качестве долгосрочной внешнеполитической парадигмы.
Несмотря на все сложности и нюансы, характерные для дипломатической практики, основания этой парадигмы могут быть перечислены в виде достаточно простых тезисов. Во-первых, Россия и США имеют общие интересы и обязаны сотрудничать для их реализации. Во-вторых, сфера общих интересов должна расширяться, для чего необходимо прилагать усилия, искать точки соприкосновения и идти на уступки. В-третьих, противоречия не следует акцентировать, со временем они будут преодолены благодаря совместной работе и накопленному опыту взаимопонимания. Предполагалось, что Россия и США являются партнерами в решении глобальных и региональных проблем и играют в одной команде.
Естественными ограничителями такого подхода стали вызовы в сфере безопасности, не замечать которые было затруднительно. К примеру, относительно недавно стало известно, что в те годы в ответ на выход США из договора по ПРО была начата разработка вооружений, призванных компенсировать нарушение стратегического баланса. Однако самым серьезным на тот момент испытанием для российско-американского глобального партнерства стало противостояние России и США в августе 2008 года в ходе конфликта в Южной Осетии.
Поначалу в Москве без особых опасений отнеслись к первой "цветной революции" на постсоветском пространстве - грузинской "революции роз", восприняв ее как особенность политического процесса в закавказской республике. Вскоре Москва поддержала новые власти Грузии в конфликте с Аджарией, отказав в поддержке лидеру автономии и согласившись на вывод из нее российских военных. Более того, Москва и Тбилиси выступили как союзники в ходе антитеррористической операции в Панкисском ущелье. После этого грузинские власти имели все основания полагать, что Россия будет придерживаться как минимум нейтральной позиции в их противостоянии с Южной Осетией и Абхазией. Ситуацию изменил лишь ночной обстрел Цхинвала и позиций российских миротворцев, после чего Москва была вынуждена начать операцию по принуждению Грузии к миру.
Прямого военного столкновения России и США в августе 2008 года удалось избежать по причине скоротечности активной фазы боевых действий и отсутствия в регионе американских сил, необходимых для успеха в конфликте. Тем не менее участие США в войне не вызывает сомнений и подтверждено многочисленными фактами. Так, за неделю до атаки на Цхинвал в Грузии завершились военные учения, в ходе которых под присмотром американских инструкторов отрабатывались приемы зачистки населенных пунктов от "террористов". Судя по всему, полученные навыки грузинские военные планировали вскоре применить не в Ираке, как гласила легенда учений, а в Южной Осетии. Кроме того, американская военно-транспортная авиация перебросила из Ирака в район конфликта грузинские подразделения, которые не успели принять участие в боевых действиях. Наконец, США даже потребовали вернуть захваченные российскими военными два бронеавтомобиля, мотивируя требование тем, что это имущество американской армии. Вероятно, бронеавтомобили были затем возвращены.
Война августа 2008 года наглядно показала серьезность противоречий, накопившихся в отношениях России и коллективного Запада. К тому моменту уже стал очевиден типовой и антироссийский характер "цветных революций" на постсоветском пространстве. А в марте того же 2008 года на саммите НАТО в Бухаресте наряду с решением о приеме новых членов едва не было решено предоставить планы по достижению членства в альянсе Украине и Грузии. Такое положение серьезно ограничивало возможности Вашингтона по привлечению России к урегулированию вопросов безопасности, в том числе тех, которые были порождены самой американской политикой. Ослабление конфронтации с Москвой, которым сопровождалась смена администрации в Белом доме, позволило российской дипломатии вернуться к "афганской" модели взаимодействия с США.
Тем временем некоторые страны, осознавая реальность угрозы американских бомбардировок и вторжения, приняли меры по защите своего суверенитета. Так, Северная Корея в 2006 году впервые испытала атомную бомбу, а в 2009-м повторила испытание, повысив тем самым до неприемлемого уровня издержки США и союзников в случае агрессии с их стороны. Столкнувшись со столь решительным и ассимметричным ответом, США приступили к последовательному усилению экономической блокады КНДР, задействовав в этом процессе Россию. Санкции оформлялись через Совет Безопасности ООН, причем каждый раз после принятия очередного пакета российские представители заявляли, что потенциал санкционного давления исчерпан, но затем вновь уступали соблазнам взаимодействия с американскими партнерами. Соучастие в попытках экономического удушения КНДР - одна из самых позорных страниц в истории российской дипломатии.
Создание северокорейской атомной бомбы стало одной из причин резкого усиления американского давления на Иран на рубеже 2010-х годов. Ранее Израиль не раз заявлял, что не допустит появления ядерного оружия у Ирана, который в ответ на угрозы подчеркивал мирный характер своей ядерной программы. Теперь уже США стали готовить нападение на Иран, причем аналитики называли даты начала операции, основываясь на предполагаемых сроках создания иранской атомной бомбы и характере сосредоточения в регионе американских авианосных групп. В этой ситуации иранское руководство решило усилить противовоздушную оборону страны, купив у России зенитные ракетные системы С-300. Соответствующий контракт был заключен и даже выплачен аванс, однако сделка не состоялась, поскольку российская сторона под влиянием США отказалась от поставок С-300, согласившись на серьезный репутационный и коммерческий ущерб ради укрепления партнерства с Вашингтоном. США все-таки отказались от идеи начать еще одну войну, Иран был подвергнут санкциям и вовлечен в длительные переговоры, которые вроде бы завершились в 2015 году подписанием соглашения, однако при Трампе США вышли из него, предоставив другим сторонам, в том числе России, возможность убедить иранцев в необходимости придерживаться взятых на себя обязательств.
В противостоянии с США и их союзниками Ирану пришлось столкнуться не только с прямой военной угрозой, экономическими санкциями и беспрецедентным дипломатическим давлением. В июне 2009 года после президентских выборов в стране вспыхнули поддержанные извне беспорядки, которые частично были подавлены властями, частично сами сошли на нет. С конца 2010 года протесты разной степени интенсивности охватили большинство стран Ближнего Востока и Северной Африки, причем в Тунисе, Египте и Йемене в результате произошла смена власти.
В Ливии протесты переросли в гражданскую войну, однако антиправительственные силы не могли рассчитывать на успех без прямой военной поддержки со стороны США и других западных стран, для которых свержение ливийского лидера Муаммара Каддафи было вопросом принципиальным. В Совбез ООН был внесена резолюция о создании над Ливией бесполетной зоны, и хотя речь в ней шла о необходимости защиты мирного населения, фактически это была попытка придать нападению вид хоть какой-то легитимности. Россия приняла во внимание позицию Запада и при голосовании воздержалась, не воспользовавшись своим правом вето и тем самым одобрив агрессию. После голосования идея бесполетной зоны была отброшена за ненадобностью, уже подготовленная военная операция началась, Ливия подверглась ракетным ударам и бомбардировкам. В результате верные правительству части ливийской армии потерпели поражение, сам Каддафи жестоко убит, а ситуация в Ливии спустя более 10 лет после начала протестов далека от урегулирования.
Выразив недовольство выходом США и их союзников за рамки резолюции Совбеза ООН, Москва в целом разделяла западное видение ситуации в Ливии, что стало последним полноценным проявлением "афганской" парадигмы в российской внешней политике. К тому моменту ее эффективность была очевидна: в 2010 году Россия и США подписали договор о сокращении стратегических наступательных вооружений СНВ-3, а президент Медведев принял участие в саммите НАТО в Лиссабоне, на котором Москва была признана важным партнером альянса в сфере безопасности. Учитывая взаимодействие по Афганистану, Ирану и КНДР, а также решение ряда вопросов, таких как газовые споры с Украиной и вступление в ВТО, перспективы отношений с Западом виделись Москвой скорее в позитивном ключе, даже несмотря на попытку "цветной революции" в самой России.
Русская весна 2014 года стала для российской дипломатии таким же непредвиденным и неприятным эксцессом, как и война с Грузией, только большего масштаба. Поначалу Москва во взаимодействии с западными партнерами играла свою роль в госперевороте на Украине, уговаривая президента Януковича не применять силу и подписать соглашение с погромщиками, а затем, когда общая картина стала ясна, включились механизмы иного порядка. Возвращение Крыма в состав России произошло в первую очередь из-за той роли, которую он сыграл в русской истории. Развитие событий тогда в буквальном смысле предопределили князь Владимир, императрица Екатерина II, адмирал Нахимов и художник Александр Дейнека, поскольку их традиция принудительно воздействовала на российское руководство, не оставляя выбора. После того как жители Севастополя заявили о готовности вновь защищать свой город от нацистов, невмешательство со стороны Москвы превращало бы российскую государственность в то, чем ее считали и считают на Западе, а именно в провинциальный цирк с парадами и молебнами, которому в скором времени предстоит роспуск труппы и разбор декораций.
Возвращение Крыма стало именно сбоем в российской внешнеполитической парадигме, а не попыткой ее пересмотра, что и показали дальнейшие события в Донбассе. Если идея новой обороны Севастополя еще хоть как-то соответствовала представлениям политического истеблишмента о справедливой борьбе, то восстание трудящихся в шахтерском регионе по определению не могло рассчитывать на поддержку в высоких московских кабинетах. После Крыма российская дипломатия попыталась вернуться к прежнему курсу на стабилизацию и урегулирование ситуации, признав западных вдохновителей госпереворота посредниками и позволив подконтрольной им хунте жестоко подавить протесты в ряде регионов, сымитировать свободные выборы и начать полномасштабную карательную операцию против Донецкой и Луганской народных республик, провозгласивших независимость вопреки советам из Москвы.
Учитывая соотношение сил, Донбасс могла постичь еще более трагическая участь, чем Одессу или Днепропетровск, если бы народ России не сделал безошибочный вывод, что это война против него; через границу пошел поток добровольцев и помощи. К концу лета наступление карателей выдохлось, они потерпели крупное поражение под Иловайском, и киевский режим, столкнувшись с угрозой полного разгрома, решил исправить положение с помощью переговоров, что с пониманием восприняли в Москве. В результате появились минские соглашения, которые мало того что сами по себе были серьезной уступкой со стороны народных республик, еще и содержали ряд уступок в конкретных пунктах в расчете на то, что Киев будет их соблюдать. Получив передышку, киевский режим вскоре возобновил боевые действия, и только поражение под Дебальцево заставило его временно отказаться от попыток расправы с Донбассом и подписать обновленную версию минских соглашений, которые не выполняются уже семь лет. При этом высокопоставленные российские представители до недавнего времени предпочитали говорить именно о проблеме Донбасса, рассматривая ситуацию с противоположной стороны, то есть считая проблемой Донбасс, а не киевскую верхушку с ее зарубежными покровителями.
Несмотря на стремление российской дипломатии сгладить последствия событий 2014 года и вернуться к наработанным ранее форматам взаимодействия с западными партнерами, в Москве понимали, что вести дела как прежде уже не получится. Первой осознанной попыткой применения нового подхода во внешней политике России стала операция в Сирии, где с 2011 года шла гражданская война, в которой правительству противостояли весьма различные по своему составу и задачам вооруженные формирования. Сирийский лидер Башар Асад, в отличие от Каддафи, не пытался заигрывать с Западом, поэтому в решающий момент смог опереться не только на сплоченное этническое меньшинство, но и на прямую военную помощь сильных союзников, таких как Иран и Россия. Более того, ситуативным союзником Асада стали даже США, которым пришлось наносить удары по тем же группировкам, с которыми сражалась сирийская армия.
В какой-то момент возникло впечатление, что в Сирии Россия и США вновь вместе решают важную проблему, впервые оказавшись на поле боя в одном строю против общего врага - международного терроризма. Это впечатление усиливалось тем, что Россия при поддержке и с одобрения Запада также занялась ликвидацией запасов сирийского химического оружия. Однако вскоре стало очевидно, что Россия и возглавляемая США коалиция преследуют в Сирии принципиально разные цели. Концепция совместной борьбы с международным терроризмом этим целям не соответствовала и была отброшена, среди союзников каждого из внешних игроков, вовлеченных в сирийский кризис, оказались группировки, которые как минимум одним другим игроком рассматривались как террористические. Для России, к примеру, таким опосредованным союзником стала ливанская "Хезболла". Главным же итогом сирийской операции для российской дипломатии стал успешный опыт проведения крупной самостоятельной внешнеполитической акции в сложном регионе без ее согласования с Западом.
Подобно тому как сирийская операция готовилась с учетом анализа событий в Ливии, противодействие попытке госпереворота в Белоруссии осуществлялось на основе выводов, сделанных по итогам событий на Украине. После президентских выборов в августе 2020 года Белоруссия подверглась массированному удару с применением технологий "цветной революции". Несколько волн организованных уличных беспорядков в Минске и других городах поставили политическую систему на грань обрушения, которого, однако, удалось избежать. Россия на этот раз в самом начале кризиса четко дистанцировалась от Запада и отказалась от идеи способствовать организации переговоров между участниками противостояния, однозначно поддержав действующую власть и пообещав ей помощь в случае необходимости. Ясная позиция России и антипример Украины способствовали тому, что большое число белорусских граждан воздержалось от участия в протестах, несмотря на высокий уровень недовольства. Важно понимать, что этот успех является тактическим и может обернуться еще большей катастрофой, если Минск и Москва в самое ближайшее время не сделают правильные выводы из произошедшего.
Тем временем постепенно подходила к финалу афганская операция США и НАТО, которая почти два десятилетия служила для российской дипломатии образцом взаимодействия с Западом. Созданный под американским присмотром афганский режим выродился в коррумпированную диктатуру, верхушка которой вместе со своими кураторами укрывалась за блокпостами и колючей проволокой "зеленой зоны" Кабула. Бомбардировки свадебных церемоний, пытки задержанных и пропаганда нетрадиционных сексуальных отношений не способствовали успеху западной миссии у жителей Афганистана, но вели к росту влияния талибов (запрещенная в РФ террористическая организация) как среди пуштунов, так и в других этнических группах. В августе прошлого года на фоне вывода из Афганистана западных воинских контингентов отряды "Талибана" (запрещенная в РФ террористическая организация) вернули под свой контроль почти всю территорию страны, в том числе Кабул. Кадры эвакуации из кабульского аэропорта стали символом окончания эпохи в международных отношениях.
Одним из аргументов в пользу содействия приходу США в Афганистан в 2001 году была уверенность в том, что американцы устранят исходящие из этой страны угрозы безопасности России и ее союзников. Кроме того, некоторые российские силовые и оборонно-промышленные структуры пытались воспользоваться ситуацией в своих интересах, участвуя, к примеру, в подготовке афганских полицейских или в поставках и обслуживании вертолетов для афганской армии. Однако негативные последствия пребывания США и их союзников в Афганистане оказались настолько серьезны, что на их фоне обесценивались любые выгоды; страна была превращена американцами в крупнейшего экспортера нестабильности, что проявилось, в частности, в организации ими наркотрафика и вербовке боевиков для других горячих точек. В этих условиях руководство российской дипломатии смогло трезво оценить возможные варианты развития событий и заранее наладить контакты с талибами (запрещенная в РФ террористическая организация), которые по состоянию на данный момент и являются силой, способной стабилизировать ситуацию.
Вместе с выводом войск США из Афганистана прекратила свое действие и "афганская" парадигма российской внешней политики. Почти союзническое взаимодействие с США, которое осуществлялось под лозунгом борьбы с международным терроризмом, завершилось выстраиванием конструктивных отношений с теми, кто признан террористами и по-прежнему запрещен в РФ. К тому моменту Москва на официальном уровне уже не раз констатировала, что интересы России и Запада не только не совпадают, но в большинстве случаев прямо противоречат друг другу, а поиск новых областей сотрудничества не имеет смысла без согласия по ключевым вопросам отношений. При этом отечественная дипломатия по-прежнему не признает тот факт, что она почти два десятилетия шла на односторонние уступки ради отношений с партнерами, которые за это время разрушили несколько стран и спровоцировали конфликты, в которых были убиты сотни тысяч, если не миллионы людей. Вместо этого в Москве иногда все еще предпочитают упрекать Запад в несоблюдении устных обещаний 30-летней давности, которые были впервые нарушены более 20 лет назад, а также призывать американцев и европейцев к участию в украинском урегулировании, словно данный кризис не создавался ими искусственно, а возник сам собой.
Новая парадигма российской политики в отношении Запада еще не сформировалась, но с высокой долей вероятности можно предположить, что в ее основу будет положено решение проблемы, с которой не справилась предыдущая парадигма, то есть проблемы Украины. Каким будет это решение, станет ясно в ближайшее время, при этом не исключено, что оно потребует радикального пересмотра отношений с западными партнерами, в том числе отказа от взаимодействия в областях, чувствительных для всех сторон. Некоторые признаки перехода к более активной позиции в отстаивании своих интересов уже наметились в действиях Москвы.
Так, минувшей осенью российский МИД вопреки дипломатической практике обнародовал переписку глав внешнеполитических ведомств стран "нормандского формата", благодаря чему стало очевидно, что ни к какому украинскому урегулированию западные партнеры не стремятся, а сами переговоры на эту тему являются пустышкой, призванной отвлечь внимание от проблемы. Этот наступательный подход получил развитие в конце года, когда российская сторона передала США, а затем опубликовала проекты документов о гарантиях своей безопасности, в которых Западу предложено отказаться от расширения НАТО и от размещения военных баз в странах бывшего СССР, а также вывести войска из стран, которые не являлись членами НАТО до 1997 года. И хотя подобный шаг Москвы явно запоздал, он все-таки выглядит серьезной попыткой перехватить инициативу в условиях политики ползучей военной экспансии и шантажа, которую Запад проводит в отношении России.
Тем временем на Западе были озабочены не только сочинением ответа на российские предложения, который на днях получен Москвой и в котором проигнорировано требование о нерасширении НАТО. Опасаясь непредсказуемости России, западные партнеры стараются планировать свои действия с учетом наиболее вероятных ее реакций, таких как защита Донбасса в случае возобновления Киевом боевых действий. Подобный вариант, преподносимый как предстоящее нападение России на Украину, с конца прошлого года активно продвигается в западных СМИ. Поначалу о подготовке российского вторжения сообщалось со ссылкой на анонимные источники в военных и разведывательных кругах, на следующем этапе подключились официальные спикеры. По мере раскручивания темы был осуществлен переход от информационных вбросов к практическим действиям, таким как поставки вооружений и финансовая помощь киевскому режиму, а также усиление военной группировки в Донбассе. Согласно сообщениям, планируются новые экономические санкции в отношении России, переброска дополнительных сил НАТО к ее границам и наращивание дипломатического давления, в том числе на уровне глав государств. В Москве не без оснований восприняли данную кампанию как подготовку военной провокации в Донбассе, но при этом по старой привычке подыграли западным партнерам, заняв позицию оправдывающейся стороны.
Наблюдатели уже обратили внимание на предстоящий визит президента Путина в Пекин на открытие Олимпиады, вспомнив, что нападение Грузии на Южную Осетию произошло во время Олимпийских игр в Пекине 2008 года, а госпереворот на Украине - во время Олимпиады в Сочи в 2014 году. Столь прямая привязка пока еще кажется искусственной, однако вовлеченные стороны все больше подчиняются логике устремления к крайности, что в перспективе делает ситуацию непредсказуемой и открытой к любым сценариям. Последнее обстоятельство обуславливает принципиальную невозможность как ответственных прогнозов, так и готовых решений для выхода из складывающегося тупика. Но можно предположить, что необходимые решения будут найдены непосредственно в моменте, при этом события ближайших месяцев или даже недель способны определить отношения России и Запада на годы вперед. В любом случае, несмотря на всю сложность ситуации и преимущество Запада в ряде областей, прежде всего в области экономики и финансов, Россия имеет возможность по итогам кризиса улучшить внешнеполитические условия своего развития.
