«О коварный город, мириадами своих греховных щупалец ты осквернил весь Космос!» (Тиберий, чёрный царь Капеллы)
Проблема современного человека состоит в том, что он неспособен мыслить иначе, кроме как линейными, бинарными оппозициями. К сожалению, и Андрей Фефелов не является исключением. Нет, Андрей Александрович, сталкивая противоположности, позиционирует себя стоящим над схваткой, однако в ходе диалога (ну, в данном случае, монолога), он всё же де-факто принимает одну из сторон, вторую выставляя в гротескном и абсурдном свете. Но что поделать: в современных наших реалиях вести дискуссию по-другому не получается: либо я прав, либо, как говорилось в известном мультфильме для взрослых, «общество развалится, реки наполнятся кровью, и нацисты снова начнут ездить на динозаврах». Так сейчас разговаривают абсолютно все; к чести Фефелова надо сказать, что он изъясняется на порядок мягче и изящней.
Мы же, как апологеты Третьего пути, всякий дуализм воспринимаем весьма настороженно, всегда пытаясь найти, собственно, третий путь решения всякой проблемы. Не исключение составляет и противопоставление города живой природе.
Просмотрев программу Фефелова, может сложится впечатление, что людьми, покидающими города, движет желание жить в пещерах или землянках и питаться кореньями (прям таки распирает добавить к этой картине динозавров). Но даже и тогда эти люди вынуждены приобретать у горожан лопаты и топоры – констатирует Андрей Александрович. Только хотелось бы уточнить, где в Московской (а равно и в любой европейской) агломерации производят топоры или лопаты?
Индустриализация была синонимом урбанизации в Европе XIX века. Однако современная концепция урбанизма (или «японизации» по К. Швабу) является частностью постмодернистского маразма, предполагающего как раз деиндустриализацию. В гинекократическом социуме ни одна самка не захочет, чтобы из окон её жилища открывался вид на чадящие гарью заводские трубы, что и породило появление т.н. «постиндустриального общества», в котором, видимо, моднейшие гаджеты должны коагулировать из воздуха, люди репродуцироваться почкованием, а еда сама появляться в холодильниках. Ну, в таких хайтековских, инновационных 3D-холодильниках…
Современный горожанин (во всяком случае, пока) производит деньги, что является весьма и весьма полезным ресурсом. Из материальных субстанций он производит только экскременты. И наша держава, формально противопоставляя себя глобализму, продолжает совершенствоваться в этом либерастическом искусстве.
А.И. Фурсов часто рассказывает о российском дворянстве прошлых веков, которое, в своих каргокультистских попытках жить «как в европах», тупо «проедала» своё будущее, делая неизбежными революции 1917 года. Равно и современный доморощенный урбанизм, копируя европейщину, забывает про российский климат – на это подражание мы тратим ресурсов в десятки раз больше, чем европейцы, китайцы тихоокеанской ойкумены или арабы.
Но «человейники» стремительно прирастают всё новыми и новыми кварталами «хмарочёсов», в то время, когда русские вымирают. Для содержания этой очаровательной инфраструктуры требуются толпы мигрантов, которые даже при самом оптимистичном раскладе не будут заняты ничем другим, кроме как поддержанием очарования этой самой инфраструктуры в рабочем состоянии. Т.е. жильё строится для того, чтобы было кому за этим жильём присматривать.
Агломерации – это тупик. Ведь по большому счёту последние годы они выстраивались вокруг торговых центров, а с широким распространением маркетплейсов, значение ТЦ резко падает, остаётся только сила привычки у некоторой недалёкой части граждан, чей образ жизни – перманентный шопинг. Пущай парятся дальше в «плавильных тиглях» мегаполисов.
Другая «сторона медали» – бегство в лоно природы. Конечно же, среди нас есть уникумы, как, например, постоянный автор «Завтра» Константин Кант, который запросто, без ущерба для здоровья, может уйти на неделю в лесные чащобы, взяв с собой только нож и коробок спичек. Но для Кости такие походы всего лишь спорт, тренировка, подготовка к более значимым поступкам, и спортсменов таких единицы. Основная же масса «беглецов» сейчас – это точно такие же, как и урбанисты, представители «постчеловечества», только начитавшиеся псевдоэкологической зелёной и/или «родноверческой» дури, которая тиражируется всё теми же соросовскими (а, следовательно, признанными в России нежелательными) НКО, что и урбанистическая макулатура. Если рассматривать «беглецов» через призму швабизма, то мы быстро поймём: речь идёт о психологическом натаскивании волонтёров «патагонизации». К счастью, пока провальном: я не раз рассказывал, как на языческой Купале ко мне, православному ватнику, выстроилась очередь гламурных идолопоклонников: они внезапно выясняли, что именем Истукана и декоративным кинжалом за 500€ банку тушёнки открыть проблематично, но помогает смиренная молитва Христова, а так же копеечный перочинный ножик, сделанный 50 лет назад сталинским ВПК. Радости от всего этого мало: фетиш глобалистов – сокращение населения нашей планеты, и им всё равно передохните ли вы в комфортабельных концлагерях «японизации» или в вольных пампасах «патагонизации». Но пропаганду они ведут по обоим направлениям, внедряя в сознание гоев легко просчитываемый двоичный код.
Критиковать сложившуюся обстановку можно столь же долго, как и выдумывать чудодейственные рецепты фантастического будущего. Поэтому – о практическом опыте:
В нулевых годах, люди ещё не поняли, что 90-ые уже закончились, и одни продолжали хапать, а другие – ныть о былом величии. Мы же в российских весях строили заводы; конкретно я занимался пиар-сопровождением сооружаемых объектов. Не перегружая текст техническими подробностями, скажу, что эта инициатива отечественного бизнеса была не только целесообразна экономически, но и социально, политически, и даже геополитически, т.к. потенциал построенных тогда производственных комплексов в значительной мере закладывал базу единого евразийского пространства по оси Рим-Берлин-Москва-Астана-Пекин. Точнее: северный (русский) Казахстан (сырьевая база, ориентированная на РФ) – Европа (технологии) – Россия (переработка) – Китай (рынок сбыта). Понятно, что такой расклад стоял поперёк горла атлантистам, и против этих проектов был развязан информационный террор (впрочем, без физического террора тоже не обошлось). Тут-то для ведения большой информационной герильи и потребовался я с сотоварищами. На нас натравили всех: западные НКО, местных компрадорских политиканов, заезжих шовинистов, чёрных, красных, розовых, зелёных (впрочем, все они – голубые). Стращали обывателя загрязнением природы (хотя у нас были самые экологичные технологии евростандартов, которые сам ЕС ещё только планировал у себя ввести), обвиняли нас в растратах, распилах, офшорах, куршевелях, и ещё, что против Путина не выступаем. Тихой сапой враги настроили против нас губернатора – этого допускать было нельзя, и мы взяли главу региона за шкирку (в переносном смысле слова), притащили на стройплощадку, где готовилось к запуску 11-ое уже по счёту предприятие, и ткнули носом: «На, смотри!»
«Завод! – губернатор был искренне удивлён и не менее искренне обрадован, – А мне докладывали, что вы вырыли котлован, набрали кредитов, вывели их в офшор, забросили стройку и сбежали. А тут готовый завод! – губернатор хлопнул ладонями и, в самом позитивном смысле, алчно потёр ими, – Ну, сейчас наконец-то появятся рабочие места…»
«На полторы тысячи человек» – говорим ему мы.
«Как полторы тысячи?! Такой на такой громадине работают всего полторы тысячи человек??? Вон рядом заброшенный советский завод: он в пять раз меньше размерами, но на нём трудились 15 тысяч! А здесь полторы?!»
Слишком много эмоциональных переживаний обрушилось на главу главы региона: первоначальный раздражённый скептицизм сменился мальчишеским восторгом, потом излился гнев, переросший в удручённую «стадию принятия». Губернатор вмиг постарел, смотрел с досадой на издевательски бликующие хромом новенькие трубы индустриальной громадины, и на его глазах реально наворачивались слёзы.
Идя навстречу пожеланиям администрации, совместными когнитивными усилиями мы искусственно раздули штат до 1800 сотрудников. На большее фантазии не хватило.
И всё это приключилось 20 лет назад, и с той поры технологии продвинулись далеко вперёд.
К чему вся эта история? А она к тому, что если раньше заводы и фабрики становились градообразующими предприятиями, то теперь, благодаря автоматизации, они стали деревнеобразующими. Т.е., могут стать и должны стать.
Возрождение русского села будет высокотехнологичным (и экологичным, но без зелёного безумия). И когда мы говорим о высоких технологиях, речь идёт не о штамповке «умных домов» и глупых людей, но о создании ультрасовременных средств производства. А жильё (умные) люди сами себе построят такое, какое сочтут нужным. Особенно, если нас ждёт «экономика высоких зарплат» (В.В. Путин).
А откуда же возьмутся высокие зарплаты? Этот вопрос – вопрос собственности на средства производства. Предприятие, с минимальным количеством работающих на нём людей, легко представить не частным капиталистическим, и не, как при Брежневе, государственным, но реально народной артелью, когда каждый работник становится совладельцем предприятия, бенефициаром производственных мощностей. Но это тема отдельной публикации.
И есть ещё одно важное наблюдение: открывая в провинции офисный центр, куда трудоустраиваются преимущественно женщины и… эээ… другие гуманоиды, мы наблюдаем, как вокруг появляются клумбочки, газончики, цветочки, оградки, какие-то немыслимые скульптуры, т.е. сплошная бутафория «как в столицах», коренным образом ничего не меняющая. Когда же мы вводили в эксплуатацию новый завод, создавая рабочие места для мужиков, то даже в самых до этого депрессивных районах, даже без всякого материнского капитала (который появился в РФ только в 2007 году), рождаемость за полтора-два года вырастала в 3-4 раза. И это не гипотезы и не теории, а эмпирический опыт. Ибо у местных появилась уверенность в завтрашнем дне.
Надо осознать тот факт, что цивилизация – это не эстетика, не яркая упаковка, не внешние формы, но внутреннее содержание. Сначала базис, потом надстройка – в этом принципиальное отличие от урбанистских утопий, где сначала, по заказу «невидимой руки рынка», создаётся дизайн, а потом под него подгоняется реальность, что ни разу не подходит под расшифровку термина «цивилизация».
Третий путь – не уход от цивилизации, а уход цивилизации из стекло-бетонных джунглей, в которых малейший сбой приведёт к превращению их в грязный Гарлем. И даже если такого сбоя не произойдёт, то логическое завершение эволюции агломераций – сериал «Чёрное зеркало» – жизнь в кубах из интерактивных рекламных панелей, где предел мечтаний: получить комнату с настоящим, стеклянным окном на улицу, из которого будет открываться шикарный вид на соседний куб (собственно говоря, в Японии эксперименты создания подобной жилплощади проводятся очень давно), где вся жизнедеятельность поминутно, концлагерно регламентирована. Ну а сельская местность всегда предоставляла и будет предоставлять человеку гораздо больше степеней свободы, чем может себе позволить горожанин.
Ещё важный аспект: наша программа, о коей шла речь выше, предполагала создание индустрии нового типа, на 90% работающей на возобновляемом сырье. Помните, что значит это словосочетание?
Другой пример: известный на тусовке байкер Копчёный однажды перешёл от кочевого к оседлому образу жизни, умчавшись в российскую глубинку, где сейчас де-факто руководит небольшим заводиком. Маленький шаг бородатого человека, большой шаг регионального развития: какой-то занюханный шиномонтаж, без всяких финансовых вливаний, Копчёный поднял до полноценного производства, где вам изготовят абсолютно любое изделие, которое только возможно сделать из металла, пластика или дерева. Заводик, где всего-то работает 25 человек, благодаря современному оборудованию (да, китайскому, но модернизированному тут же, непосредственно на копчёновской «мануфактуре») и русской смекалке, не только заметно оживил земскую экономическую активность, но и вносит свою лепту в Имперскую технологическую копилку: здесь задолго до начала СВО налажено производство некоторых узлов БРЭМов. И пусть это не самые значимые детали бронированной ремонтно-эвакуационной машины, они тоже нужны, а значит и важны.
Нетрудно догадаться какое направление в приоритете у Копчёного сейчас, в разгар нашего освободительного похода на Украину. Такие предприятия могут реагировать на потребности государства и общества моментально, ставя на поток выпуск совершенно новой для себя продукции буквально в режиме онлайн, при этом сохраняя статус-кво между предельно узкоспециализированным и максимально широкопрофильным производством, дающим, кстати, необъятный простор для творчества. В частности оказалось, что из старых автомобильных рессор можно делать изящные розы. Копчёный использовал эти цветочки для обольщения женщин с целью размножения. Оптимальное применение вторсырья. 3D-принтер так не сможет.
Проще говоря, для близлежащих окрестностей здесь смастерят всякий востребованный местным людом ширпотреб, не исключая и топоры с лопатами (см. начало заметки). Если распространить этот опыт повсеместно, то параллельно ширпотребу можно выпускать какую-нибудь махонькую, жёстко стандартизированную детальку, когда другой такой же заводик по кооперации штампует другую детальку, третий – третью, четвёртый заводик из них собирает некий агрегат, десяток таких агрегатов на ещё одном из заводов соединяются в блок, а когда вместе собираются все эти блоки – рраааз! – и готова космическая ракета. Или авианосец. Или синхрофазотрон, например. Что является идеальным симбиозом, сочетающим элементы рыночной и плановой экономики.
Причём, в случае утраты одного из звеньев технологической цепочки, дублирующее производство запускается на какой угодно из свободных производственных мощностей. Это актуально, потому что грядущая война впервые будет войной, в которой нет безопасного тыла: «прилететь» может в любую минуту, в любое место и с любого направления – об этом, кстати, в т.ч., на своей встрече говорили Семён Пегов с Александром Прохановым. Одна большая промзона уничтожается одной большой бомбой, а тысячи малых производств – а ты их сначала найди на необъятных просторах нашей огромной страны.
Вы хотите избежать войны? А для этого к ней надо быть подготовленными в большей степени, чем наши недоброжелатели. Поэтому максимально возможное рассредоточение промышленности по деревням является актуальнейшей нашей задачей. Мы же все понимаем значение термина «сетевая структура», и сейчас речь идёт именно о ней, только мы переносим сетевую философию в сферу промышленности. А затем в сферу энергетики. А потом и в сферу добычи природных ресурсов. Жизнь заставит, и, не мытьём, так катаньем, вы поймёте, что альтернативы изложенной выше программе нет никакой.
Нацисты уже седлают своих динозавров…
Илл. Кадр из анимационного фильма "Мультреалити. Фокси против Совета по образованию".
