В принципе, Пашка был здоровый парень. Родился и рос в деревне, любил парное молоко и свободу, в которой его не ограничивали родители, и к восемнадцати годам вырос крепким и довольно хватким. Когда пришла повестка, не испугался, как многие армии, а с удовольствием решил идти служить.
Медкомиссию и все положенные по этому поводу дела, прошел быстро. Когда приехал домой с повесткой, мать немного всплакнула, отец крепко обнял и решил в субботу делать проводы.
Пашка пошел по деревне звать друзей и подруг, без которых, как сказал отец: «Никуда». Обойдя своих, он решил, что надо еще позвать корефанов из соседней деревни. Спросил у своего одноклассника Вовки мотоцикл, он вечером поехал туда, надеясь к темноте вернуться. Но пока туда-сюда, там постоял со знакомым, там постоял и, получилось, что обратно ехать по темноте. Мотоцикл у Вована был старенький, и если мотор работал хорошо, то света почти не было. Осенние ночи холодные и Пашка торопился. Еще глаза без ветровика слезились и, когда он увидел в двадцати шагах чей-то мотоцикл с люлькой, брошенный на дороге, не затормозить, не свернуть уже не успел. От сильного удара его выкинуло из седла на дорогу, засыпанную гравием, и последнее, что он услышал – это хруст, лопающейся челюсти, а последнее, что увидел – яркая вспышка, которая постепенно тускнела в глазах с усилением боли. Потом все лопнуло, громко, как гром и погасло быстро, как молния…..
Тяжелая черепно-мозговая травма. Субдоральная гематома справа. Закрытый перелом плечевой кости. Закрытый перелом костей левой стопы. Перелом челюсти с выпадением 5 зубов…
Хирург посмотрел на Пашку, качая головой.
- Да, не плохо покатался. А, может, сразу инвалидность начнем оформлять?
- Да что вы, какой же я инвалид? Голову залепили, кости срослись, вот только зубы вставлю и все. - Пашка бесконтрольно потрогал рукой осколки зубов во рту.
В принципе, только по лысой голове и беззубому рту можно было сказать, что он недавно побывал в передряге.
- Вот зубы вставлю, волосы отрастут, и никто не узнает ничего.
- Ну, смотри, я предупредил. – Врач поставил свою роспись под историей болезни и Пашка поехал домой.
Все его погодки уже ушли в армию. Пашка съездил в военкомат, получил военный билет и устроился на работу. От работы не увиливал, поступать старался всегда честно, не выжимая себе привилегий. Через год познакомился с красивой девушкой, приехавшей на практику из мед. института и безоглядно в нее влюбился. Не откладывая в долгий ящик, этой же осенью сыграли свадьбу. И когда жена через год родила ему пацанов-двойняшек, счастью не было предела. Теперь он вообще перестал отдыхать и работал, постоянно поражая всех своей работоспособностью. Только вот голова начало болеть. Он перестал париться, потому что после парной боялся даже шевелить головой от боли. Совсем бросил курить, и выпивал очень-очень редко и то по 100-150 грамм водки. Но работу он бросить не мог, понимая, что от этого зависит благосостояние детей. И вот жена, видя его мучения, просто заставила его попробовать получить инвалидность.
- Понимаешь, Паша, с инвалидностью у тебя будут льготы, хотя бы на покупку лекарств. И в больницу можешь обращаться без всяких направлений. Сделай это, пожалуйста, сделай для нас. – И он, обнимая ее с пацанами вместе, обещал.
Потом начались поездки по больницам и кабинетам. Много раз он, стоя в очередях или мотаясь через весь город за справкой, а потом в другой коне, за другой, порывался все бросить. Но жена терпеливо и спокойно убеждал его закончить начатое, и он снова вступал в бой. Наконец, почти через месяц, он все собрал и через месяц ему назначили комиссию.
*****
На комиссию он приехал с вечера, ночевал на вокзале и утром на первом автобусе поехал на адрес. Поехал специально раньше, чтобы попытаться пройти все одним из первых. Месяц назад он сдавал сюда свое дело, поэтому приехал к заветной двери быстро. Эта широкая черная дверь находилась сразу за остановкой и чтобы не стоять он сел на лавочку в остановке. И немножко даже закемарил. Но, когда хлопнула входная дверь, проснулся и выглянул из-за остановки. Из «волшебной», как он для себя окрестил дверь, вышли двое. Один здоровый бугай в дорогом спортивном костюме с широким лицом и громким голосом. Другой, наоборот, небольшого роста, вертлявый и, как показалось Пашке, заискивающий.
Сначала говорил маленький:
- В общем, Мишенька, все в норме. К твоей инвалидности никто не придерется, все у тебя по закону.
Тот громко отвечал:
- Ну, спасибо тебе, Олегович, помог. Так что говоришь, мышца у меня в ноге сохнет? А? – и он громко хохотал. Маленький суетился, улыбаясь и потирая руки.
- Конечно деньги не большие, но льготы хорошие, а деньги всегда пригодятся…
- Да, деньги я тебе отдавать буду, мне корочка нужна для дел. – И здоровяк опять смеялся.
- В общем, Олегович, «будешь у нас на Колыме» - он смеется опять – пьем коньяк, жрем шашлык, хорошо? – маленький хихикал и кивал лысой головой. Здоровяк сел в недалеко стоявший здоровый автомобиль и, прогудев, уехал. Маленький еще постоял, оглядываясь по сторонам, шеркая руки и внимательно поглядывая на них. Затем, зачем-то понюхал правую и опять, громко хмыкнув, вошел в дверь, перед этим тщательно вытерев ноги.
Посмотрев на часы, Пашка подошел к заветным дверям.
- Буду здесь стоять, а то набегут сейчас, инвалиды! – Он засмеялся мыслям – все хорошо.
Пашка был в очереди самый первый. Но когда услышал из кабинета: «Очередной входите», - вдруг засомневался и пропустил вперед пожилую женщину, которая громко ругала власть, недающую ей инвалидность, хотя она всю жизнь «корячилась» на стройке, да еще, как оказалось, зря. Она все время спрашивала его с издевкой:
А ты то чего, вон ведь молодой и морда нормальная и не хромаешь, а туда же… – как назло позади его все оказались пожилыми претендентами на инвалидность и за него явно никто не заступился.
Через двадцать минут женщина выскочила радостная, словно выиграла в лотерею очень много денег. Мужик, который был за ней в очереди, поднялся и пошел в кабинет. Пашка сказал, что его очередь, но мужик, не слушая его, спокойно зашел и закрыл дверь
- Моя очередь будет, ладно? Я же пропустил женщину, а мужик сам прошел.
Он встал и подошел к двери. Здесь, вообще, стал чувствовать себя, как, наверное, лошадь на продаже. На него все стали оценивающе смотреть, только что зубы показать не просили. За время, которое мужик был в кабинете, Пашка взмок. Через пол-часа он все-таки вошел. Маленький кабинет с ширмочкой. Слева сидит женщина, лет 40, темная, в черных роговых очках, с большой опять же родинкой между верхней губой и носом. Прямо, тот самый лысый мужик, которого он видел утром около (название больницы). Справа еще одна женщина прямая и дородная, возвышающаяся над столом, как гора. Эта смотрит прямо, на руках теребит толстое кольцо и тихонько мычит.
Пашка назвал фамилию. Черненькая быстро нашла пачку его документов и, начав листать, стала невнятно торопливо читать.
- Когда упал, трезвый был. – Мужик приподняв плечи, был похож на орла, - и что действительно одиннадцать дней был без сознания? – Пашке было стыдно, он ведь был выпивший тогда, но ответил утверждающе.
- А как же ты выжил? – черная с недоверием шевелила бумажки, - может, и не так все страшно было?
Пашка совсем потерялся. Помолчав, ответил, стараясь держать себя в руках:
- Может и не страшно, не помню, точнее не знаю, какой был тогда. Но сейчас очень голова болит, почти постоянно. И тошнит…
- Понятно, - прервал его врач мужик, - раздевайся до трусов.
И началось. Сначала к себе подозвала врач-гора. Эта стучала по коленям, проводила острой ручкой по животу, отчего Пашка вздрагивал, заставляла показывать язык и доставать рукой до носа. Все эти манипуляции она громко озвучивала: «Реакция нормальная, язык чистый, немного правит, координация нормальная, нос попал со 2-го раза…»
А Пашка, слыша все это, как мог, старался, как бы желая понравиться врачам. Подошел Лысый. Этот сначала заставил опуститься на корточки, затем, держа сзади за плечи, приказал подниматься. Подняться было очень трудно, но Пашка отчаянно напрягшись, заваливаясь на левую ногу, все-таки встал.
- Хорошо, - лысый показал на лежак за ширмой, - ложись. - Руками согнул ему колени, потом подал обе руки, с выставленными указательными пальцами, - жми сильнее, сильнее.
Пашка жал, что есть силы, так жал и старался, что вспотел. Лысый тоже что-то комментировал, но быстро и невнятно, поэтому в голове Пашки ничего не оставалось.
Потом была очередь Черной. Эта заглядывала к нему в глаза через тарелочку с дырочкой, просила повторить скороговорку, которую он довольно четко повторил. Потом, смотря в глаза, спросила, вдруг:
- Какие праздники знаешь? – Пашка сразу не мог вспомнить, но подумав 3 секунды:
- Новый год!
- Хорошо, а еще?
- Что-то дуру гонят, путают что ли? – он вспомнил обрадовавшись:
- Пасха! - Черная улыбнулась, - Хороший праздник, а еще?
«Что ты блин пристала?» - подумал Пашка, а вслух сказал:
- День рожденья!
- Чей же?
- Как чей – мой! Ваш-то, какой мне праздник?
Все по очереди негромко засмеялись. У Пашки отлегло от сердца. «Ну, наверное, все нормально, не зря мучился». От сознания, что все вроде получается, ему стало как-то вдруг хорошо, и он вместе со всеми тоже засмеялся.
- Ну, одевайся. – Черная что-то дописывала в листки, пока Пашка одевался. Потом он опять сел около ее стола.
- Ну что ж, Алексей Олегович, я не вижу у этого молодого человека никаких причин на инвалидность, все у него более-менее нормально. Как ваше мнение? И ваше, Наталья Аркадьевна?
Лысый сказал, что по травматике все хорошо, а врач-гора, оказавшаяся невропатологом, тоже выдала положительную резолюцию.
- Здоров!
- В общем, молодой человек, медицинская комиссия в составе врачей высшей категории (она назвала всех по имени-отчеству, с озвучиванием медицинских регалий, назвав себя Аллой Наумовной) не нашла у вас показаний для назначения вам инвалидности.
У Пашки отнялся язык. Он, конечно, не считал себя совсем уж конченным, но, не притворяясь, здоровым не был далеко.
- Да нет, это… я работу не брошу, мне бы лекарства, чтобы подешевле, все так дорого не укупишь, а голова болит…- Он поворачивался через плечо то вправо к Лысому, то влево – к Горе.
- Мне не работать нельзя, у меня же дети, их надо поднимать…
- Вот что молодой человек, тебе же компетентные люди говорят, не положено и все органы у тебя нормально работают. С нас же тоже за вас спрашивают и проверяют, не можем же мы всем подряд лепить инвалидность только за то, что детей надо кормить? – Лысый, поднявшись и оперевшись о стол, был опять похож на орла. На его лице было написано такое возмущение, что, по его мнению, Пашка должен был сгореть со стыда.
- Не положено?! – А кому положено? Толстому буржую, у которого детская травма мизинца на левой ноге, ему? Или его теще, у которой изжога от мучного? Или кому-нибудь, кого судят за миллионные взятки, в суд предоставить, мол, инвалид, так да?
Лысый, поняв, что этот парень слышал его утренний разговор, и, покраснев, как рак, заорал:
- Вооооон! Я милицию вызову за такие слова… воон. Алла Наумовна, отдайте ему его филькины грамоты, и пускай убирается к чертям собачьим.
Черная сунула Пашке его документы и он, не успев опомниться, оказался в прихожке. Там все слышали крик Лысого и громко заругали Пашку:
- Что, не прошла халява на этот раз, а то всем раздавать инвалидности - так и не хватит настоящим больным.
- Да пошли вы все, - Пашка хлопнул дверью и выскочил на улицу.
*****
На улице шел дождь. Отойдя метров 500, он поднял голову вверх и дождь мягким душем лил на него, освежая и остужая разгоряченное лицо. «Да что же я, как слабак, что не проживу без этой подачки? Может, куда подкалымить подамся, может кому, что на тракторе помочь. А голова – голова пройдет. Говорил же кореш, что постепенно ко всему человек привыкает, вот и к этому привыкну».
Пашка остановился возле урны, посмотрел по сторонам и, удовлетворенный, аккуратно положил папку в нее. Постояв несколько секунд, поднял ногу и с остервенением забил ногой ее на самое дно урны, не просто, а приговаривая: «Кто инвалид, а… кто инвалид…., выкусите…..»
Устав, он еще раз посмотрел на смятую грязную папку и, вздохнув, улыбаясь, пошел на остановку.
P.S.
Он приехал домой и стал работать, с еще большим остервенением, чем раньше. За это ему дали новый трактор «Беларусь». А через два года, вспахивая поля под озимые, он почувствовал себя плохо. Хотел остановиться, но не успел ничего сделать, как в голове что-то лопнуло громко и красный туман застил глаза…
Когда привезли обед в поле, то увидели трактор, упертый в околке в огромную березу. Колеса прокопали глубокие ямы, и трактор уже висел на мосту. В кабине на руле лицом лежал Пашка, сжимая рукой рычаг скоростей…
2007
