Председатель КНР и генеральный секретарь ЦК КПК Си Цзиньпин 22 марта завершил свой трехдневный государственный визит в Россию. Завершил спокойно, тихо и буднично, без фанфар и фейерверков, зато с подписанием ряда заранее согласованных двусторонних документов. Если соотнести открытую часть этого ряда с оценкой высокого китайского гостя, согласно которой итоги его визита имеют «решающее значение для мира и будущего человечества», и с панической по факту, реакцией «альянса демократий» (срочно выписали мандат МУС на арест Путина, погнали премьер-министра Японии из Нью-Дели через Варшаву в Киев, и так далее), то, как говорится, есть вопросы.
Нет, никто не будет спорить с тем, что совместное производство телевизионных программ, обмен медиаконтентом и сотрудничество между государственными информагентствами, работа в области реакторов на быстрых нейтронах и создание замкнутого ядерного топливного цикла (ЯТЦ), защита прав потребителей, взаимодействие в сфере управления государственными предприятиями, а также в области фундаментальных научных исследований, участие Китая в промышленном и инфраструктурном развитии Дальнего Востока — чрезвычайно нужные и важные моменты, но все-таки это не касается главных проблем, которые сейчас и в ближайшей перспективе необходимо решать Москве и Пекину.
Следовательно, это не то, что вызывает большую радость в Китае и столь же большую тревогу на Западе. Следовательно, ключевые моменты прошедших переговоров остались за кадром, и их следы нужно искать в двух совместных заявлениях. Об «углублении отношений всеобъемлющего партнерства и стратегического взаимодействия, вступающих в новую эпоху», и о «плане развития ключевых направлений российско-китайского экономического сотрудничества до 2030 года», а также в прозвучавших вечером 21 марта заявлениях Владимира Путина и Си Цзиньпина для СМИ. Или даже в статьях двух лидеров, приуроченных к началу государственного визита китайского лидера в РФ: президента России Владимира Путина в «Жэньминь Жибао» под названием «Россия и Китай — партнерство, устремленное в будущее» и председателя КНР Си Цзиньпина в «Российской газете» под названием «Упорно двигаться к новым перспективам дружбы Китая и России», — даже с учетом того, что их содержание, несомненно, было в какой-то мере заранее согласовано между Кремлем и Чжуннаньхаем — даёт немало интересной информации по позиции сторон и в их отношениях друг к другу, и по отношению к противостоящему им коллективному Западу (он же — «альянс демократий»), и по отношению к остальному миру, который условно можно разделить на четыре части: Большой Ближний Восток, Индо-Тихоокеанский регион, Латинская Америка и Африка.
Нет ничего удивительного в том, что главный приоритет в этих статьях лидеров России и Китая отдан двусторонним отношениям, их состоянию и, главное, перспективам дальнейшего развития. Если исходить из статьи Си Цзиньпина, то акцент (даже по частотности употребления слов) ставился на взаимовыгодном и всестороннем сотрудничестве двух держав, в то время как Владимир Путин характеризовал их прежде всего как всеобъемлющее стратегическое взаимодействие, вступающее в новую эпоху.
Одно ничуть не противоречит другому, но все же указывает на определённую — пусть даже взаимодополняющую — разницу между российским и китайским подходами к текущей ситуации. Очень сильно упрощая, можно резюмировать, что России сейчас нужно прежде всего укрепление безопасности, Китаю же — рост благополучия. Да, собственно, это давно подтверждено и Соединенными Штатами, где, по словам президента России, нашу страну объявили «непосредственной угрозой», а Китай — «стратегическим конкурентом».
Вторым, после российско-китайского сотрудничества, и, по сути, последним пунктом повестки дня, обозначенным путинской статьей в «Жэньминь Жибао», являлся конфликт с «некоторыми претендующими на гегемонию и вносящими разлад в мировую гармонию» странами коллективного Запада во главе с США, который все отчаяннее цепляется за архаичные догмы, за свое ускользающее доминирование, ставя под угрозу неделимую глобальную безопасность, в том числе ядерную. Этой угрозе должны противостоять и все активнее противостоят созданные Россией и Китаем такие многосторонние структуры, как ШОС и БРИКС, которые становятся все более авторитетными и влиятельными, обретают новых партнёров и друзей.
Никакого специального внимания остальному миру в путинской статье не уделялось, хотя в тот же день, 20 марта президент России выступал на Международной парламентской конференции «Россия — Африка в многополярном мире», где многие эти моменты, что называется, разложил по полочкам. Но посыл в статье понятен: США и их союзники уже больше года ведут против России глобальную гибридную войну. Россия в этом конфликте намерена стоять с Китаем «плечом к плечу, как скала посреди бурного потока», а помимо этого — «кто не против нас, тот с нами».
Однако Китай сейчас находится в несколько ином положении, чем Россия. Он не участвует в открытом и масштабном военном конфликте ни на Украине, ни где-либо ещё. Он, пока конкуренты из «альянса демократий» заняты борьбой против России, наращивает свою экономическую, технологическую и финансовую мощь. Он всё еще получает выгоду и в действующих матрицах глобальных процессов производства/потребления, и в действующих матрицах глобальных процессов управления/подчинения. Поэтому он продолжает быть заинтересован в сохранении уже далеко не всех, но все-таки многих из тех форм, в которых эти процессы протекают, включая ООН и G20. Поэтому в статье Си Цзиньпина содержится ключевой, по сути, тезис о том, что «прежде чем решать глобальные проблемы, надо уладить собственные дела». И эти дела улаживаются. «украинская западня», в которой сейчас безвозвратно сгорают ресурсы США и их союзников, в том числе военные, — большой плюс для Китая. Финансовый кризис, затрагивающий всю валютную систему «империи доллара», — большой плюс для Китая. Энергетический кризис, перенаправляющий углеводородные энергоносители из Атлантического в Индо-Тихоокеанский регион, — большой плюс для Китая. Стратегическое партнёрство с Россией, не позволяющее США и их союзникам нанести военный удар по Китаю или активно сдерживать его силовыми методами — большой плюс для Китая.
В Соединённых Штатах все это прекрасно видят и понимают, что для них китайские плюсы — это минусы, прежде всего — минусы по времени, поэтому пытаются любыми средствами данную ситуацию изменить. Но самый выгодный для них вариант: расколоть или хотя бы свести к нулю российско-китайское стратегическое и взаимовыгодное партнерство, чтобы справиться с этими «врагами альянса демократий» поодиночке, — уже недостижим, подтверждением чему и стал сам факт нынешнего госвизита председателя КНР в Россию.
Итак, ещё раз: интересы РФ и КНР очень комплементарны (взаимодополняющи) и однонаправленны, но вовсе не идентичны. Россия сейчас нуждается прежде всего в укреплении своей безопасности, Китай же — в дальнейшем росте своего благополучия (Си Цзиньпин: «Прежде чем решать глобальные проблемы, нужно навести порядок у себя дома»).
И в своём выступлении для СМИ по итогам визита президент Путин чётко обозначил, что наша страна готова предоставить КНР все для такого роста и «наведения порядка»: энергию, продовольствие, сырье, а также, в случае необходимости, «военно-технический зонтик». А вот за что и с какой целью? Ведь с китайской стороны никакого хотя бы примерно равноценного ответа не прозвучало — по крайней мере, публично.
Что, Россия, критически ослабленная длящимся более года глобальным гибридным конфликтом против США и их союзников, согласилась стать вассалом Китая, как утверждает одна из линий западной пропаганды? Или мы имеем дело с какой-то «византийской хитростью» Кремля, который таким образом «уходит с линии атаки» коллективного Запада, активизируя и выдвигая вместо себя «красного дракона», и тем самым заставляет «альянс демократий» изменить направление главного удара, на ходу перестраивая свои боевые порядки и ослабляя помощь Украине, как в разной терминологической обёртке подают отечественные эксперты патриотического профиля?
Возможно, это покажется странным, но обе такие оценки, при всей своей видимой противоположности, исходят из одного и того же общего посыла: Россия полагается «закрытой системой», существующей в рамках исключительно Российской Федерации. А это, мягко говоря, не так, и очень далеко не так!
Как представляется, 20-22 марта в Москве, по сути, произошло следующее: лидеры РФ и КНР публично подтвердили и заверили, что их целью является «обеспечение технологического лидерства России и Китая» (п.6. Заявления о плане развития ключевых направлений российско-китайского экономического сотрудничества до 2030 года). Казалось бы, формальная декларация, но все остальное можно считать только необходимым «гарниром» к этому «основному блюду», представляющему собой категорический отказ двух великих держав и, соответственно, «центров силы», вместе со всеми их «сферами влияния», от дальнейшего участия в том глобальном технологическом кластере, который был сформирован на рубеже 1960-х—1970-х годов и действовал в течение более чем полувека.
Как говорится, расходимся: вам сюда, а нам туда. И что, возможно, самое важное — это не прихоть двух лидеров, пусть даже сверхавторитетных, а системное решение. Тех систем, которые они представляют, и на которых зиждется их авторитет.
Вот это действительно имеет «решающее значение для мира и будущего человечества». Поскольку теперь потоки товаров и услуг, в том числе финансовых, в обязательном порядке теряют глобальную управляемость. Кстати, как отметила FDIC, суммарная потеря стоимости активов американских банков, в том числе — за счет падения стоимости государственных ценных бумаг, бондов и трежерис, уже превысила 600 млрд долларов.
Кроме того, по итогам 2022 года у ведущих стран «альянса демократий», США и Великобритании, были зафиксированы рекордные внешнеторговые дефициты (соответственно, 1,18 трлн и 290,4 млрд долларов), а также рекордные суммы государственного долга (соответственно, 31,48 и 3,05 трлн долларов).
Глава Федерального казначейства, она же — министр финансов США, Джанет Йеллен бьет в набат: мол, нежелание республиканского большинства Конгресса повысить потолок госдолга без всяких условий приведет к экономической и финансовой катастрофе, поскольку даже частичный дефолт США пошатнет статус доллара как резервной валюты.
И что при этом делает американский Федрезерв, одной рукой поднимая учетную ставку до 5% годовых, а другой — увеличивая свой баланс сразу на 300 млрд долларов (кстати, случайно ли эта сумма совпадает с объемом «замороженных» российских активов)?
Он, согласно, старой шутке, принимает слабительное одновременно со снотворным — чтобы получить гарантированный эффект, пусть в данном случае даже с прямой угрозой для жизни, поскольку пытаться спасти банки, при этом убивая реальный сектор экономики, — стратегия, в любом случае не имеющая шансов на успех. Но это, как говорится, уже их проблемы. Как минимум, до 2030 года (все совпадения дат являются, конечно же, случайными).
