"ЗАВТРА". Валерий Николаевич, в академических кругах бытует такая шутка: "Чем дальше от Москвы, тем лучше наука". В регионах — на Урале, на Дальнем Востоке, в Сибири — люди работают на более высоком уровне?
Валерий ЧАРУШИН. Я бы не стал подписываться под таким заявлением всерьёз. Огромные научные силы сосредоточены в Москве, в центральном регионе, в Санкт-Петербурге, в Казани, на юге России. Ведь наша наука: и академическая , и университетская, — зародилась в Санкт-Петербурге и Москве. Старейшему на Урале Горному институту в 2014 году исполняется только 100 лет, а первые академические институты появились у нас в 1932 году. Академия наук — это не здания и сооружения, а прежде всего люди, научные лидеры, без которых невозможно ничего создать. Как организовывалось Сибирское отделение, которое значительно моложе нашего, да и наше тоже? Путём "научного десанта".
Изначально на Урале возникли две лаборатории — физическая и химическая. Во главе первой стояли ученики знаменитого академика Абрама Федоровича Иоффе, среди которых в дальнейшем оказались яркие организаторы уральской науки. Например, Михаил Николаевич Михеев, личность легендарная, полвека возглавлял крупнейший на Урале академический Институт физики металлов. Или мой учитель, академик Исаак Яковлевич Постовский. Это был великий химик. Образование Исаак Яковлевич получил в Германии. Он не защищал ни кандидатской, ни докторской диссертаций, но его научные достижения были настолько весомыми, что он (это уникальный случай) был сразу избран академиком.
"ЗАВТРА". Возглавляемое вами Уральское отделение наук РАН часто называют уникальным. В чем это проявляется? Чем сегодня гордится ваше отделение?
Валерий ЧАРУШИН. Сегодня наше отделение насчитывает 40 институтов. А вы знаете, что спустя два года после создания Уральский филиал АН СССР чуть было не закрыли? Кадров и финансирования не хватало. Объявить-то о создании поспешили, но реально ничего не работало. К счастью, ученые сумели его отстоять. В 1934 году появилось постановление АН СССР, где были такие слова: "УФАН небезнадежен".
После войны Урал стал закрытой территорией, поскольку здесь было создано множество оборонных предприятий, особенно в рамках ядерного проекта. Но наука не может развиваться в условиях закрытости, поэтому Урал какое-то время оставался в тени. К тому же, в 1956 году было создано Сибирское отделение наук, и Новосибирск стал одним из самых притягательных научных центров страны. Так продолжалось до 1987 года. С приходом Геннадия Андрееевича Месяца академической науке Урала был придан мощнейший импульс развития — было создано Уральское отделение АН СССР, появилась целая сеть новых академических институтов.
Сегодня в Уральском отделении РАН существует семь научных центров, каждый из которых неповторим, имеет свою историю. Например, Коми — научный центр, который формировался довольно сложным образом. Во время Великой Отечественной войны в Сыктывкар перевезли Кольскую научную базу. Позже она вернулась, но часть институтов осталась, затем появились новые. И сегодня это довольно сильное научное сообщество. Судите сами, шесть академических институтов на территории маленькой республики — это большие научные силы…
"ЗАВТРА". Как они используются — разумеется, не только в рамках Республики Коми или в рамках Уральского федерального округа? Академик Жорес Алферов в одном из своих интервью несколько лет назад сказал: "Основная трагедия нашей науки заключается сегодня даже не в низком финансировании. Основная трагедия заключается в том, что наука, ее результаты не востребованы экономикой и обществом". На сегодня наука нужна государству?
Валерий ЧАРУШИН. К сожалению, радикальных сдвигов не произошло. Некое оживление наблюдается в производственной сфере, ориентированной на использование научных результатов. Появляются новые государственные задания и, как следствие, новые заказы. То есть ситуация все же немного меняется в лучшую сторону.
Уральское отделение имеет сегодня около 40 соглашений с крупными предприятиями, значительную часть среди которых занимают предприятия ВПК… На Урале существуют Российский федеральный ядерный центр и целый ряд предприятий Росатома, с которым заключено рамочное соглашение. Но соглашение соглашением, а реально мы ежегодно проводим рабочие совещания — в Снежинске или Екатеринбурге. Собираются специалисты, участвующие в обсуждении интересующих обе стороны проблем. Часть работ финансируется Ядерным центром, часть мы делаем инициативно, ориентируясь на достижение определенных научных результатов.
Промышленные предприятия не могут иметь в своей структуре широкого парка самых современных научных приборов по всем направлениям научных исследований, поскольку они не используют их постоянно в своей работе. Ученые же Уральского отделения РАН ведут исследования широким фронтом и занимаются всем этим каждодневно. В этом-то как раз и состоит суть сотрудничества, основанного на использовании взаимодополняющих возможностей и профессионализма.
"ЗАВТРА". Сегодня многие институты жалуются на недостаточный приток молодых кадров, а у вас, насколько я знаю, стоит очередь из желающих попасть в тот или иной институт. В чем причина? И удастся ли сохранить это в будущем?
Валерий ЧАРУШИН. Факторов много. Во-первых, в регионах меньше возможностей найти работу для квалифицированного специалиста. Во-вторых, в наших академических институтах сегодня довольно высокая зарплата. Например, средняя зарплата в институтах УрО РАН сегодня достигла уровня выше пятидесяти тысяч рублей. Для нашего региона это много. В Свердловской области, к примеру, работающие в промышленной сфере в среднем получают немногим более тридцати тысяч рублей.
"ЗАВТРА". Мне кажется, что так и должно быть. Наука всегда тянула за собой и промышленность, и сельское хозяйство…
Валерий ЧАРУШИН. Согласен. Сформулированная президентом РФ В.В. Путиным цель повышения к 2018 году зарплаты в научной сфере до уровня, вдвое превышающего среднюю зарплату по региону, у нас, на Урале, практически уже выполнена. Этого, кстати, нельзя сказать о Москве, где средняя зарплата намного превышает ту, которую платят научным сотрудникам.
Мы же вчерашним студентам, которые приходят к нам в институты, сразу гарантируем 25–30 тысяч в месяц. Кроме того, выдали более 300 жилищных сертификатов. Это, конечно, не самое главное, хотя значительные социальные льготы очень важны для молодежи. Вообще, за последнее десятилетие у нас определенно проявились позитивные тенденции. Мы приобрели много современного оборудования. Жизнь в институтах стала налаживаться. И народ потянулся к нам. Как вы правильно сказали, у нас не то что вакансий нет, а стоит очередь желающих получить работу. Более 40% сотрудников составляет молодежь, это довольно высокий показатель.
"ЗАВТРА". В Санкт-Петербурге недавно состоялась III Международная выставка-конференция "Биоиндустрия", где от Уральского отделения РАН были представлены шесть инновационных проектов и научно-технических разработок. Успех ошеломляющий — две золотые и четыре серебряные медали! Ни одного "выстрела" мимо! Разработка ферментного препарата для очистки почвы от нефти и нефтепродуктов, средство для увеличения продолжительности жизни и способ его применения, разработка криоконсервантов для лейкоцитов… А чего вы ждете от реформы РАН, двинет ли она вперёд нашу науку или, напротив, затормозит её развитие?
Валерий ЧАРУШИН. Трудно сказать. Безусловно, сегодня все ученые переживают из-за сложившейся ситуации, и это не может не сказаться на результативности их работы. Если раньше, идя на работу, ты мог позволить себе думать о научных проблемах, а в выходные дни заниматься статьями и монографиями, то сейчас все чаще от науки тебя отвлекают мысли о реформе, о будущем Академии и института, в котором ты трудишься.
"ЗАВТРА". Я не случайно коснулась этой болезненной темы… Согласно новому закону все ключевые решения отныне принимаются чиновниками Агентства. Как, на ваш взгляд, это отразится на науке? Какие последствия может иметь этот шаг? Кто вообще должен заниматься принятием решений — настоящий ученый или успешный менеджер?
Валерий ЧАРУШИН. Вопрос не новый. И в каждом конкретном случае, по-моему, необходимо искать свое решение. С одной стороны, хорошо известно, что институты создаются для решения определенных задач при наличии научной школы и научного лидера, с уходом которого, если не появляется достойная замена, все постепенно разрушается. Наука — сфера творческая, как и искусство. Представьте, что в Большом театре нет ярких исполнителей. Будут туда ходить зрители? Вряд ли. Скорее всего, театр перестанет существовать. Так и наука. Если во главе института будет стоять "чистый" чиновник, который не понимает сути проблем и не может вовремя уловить тенденции развития науки, то какое-то время, по инерции, институт будет существовать. Но недолго.
Ведь что такое научный институт? Это сложнейший организм, связанный многочисленными узами с другими исследовательскими центрами, университетами, коллегами как в России, так и за рубежом. Его директор может на равных общаться с представителями научного сообщества только в том случае, если его воспринимают как "своего", если у него есть вес в научном мире. Чиновнику же будет довольно тяжело общаться и дискутировать здесь на равных…
"ЗАВТРА". А можно ли найти "золотую середину", чтобы директором являлся и эффективный менеджер, и хороший ученый одновременно?
Валерий ЧАРУШИН. Нужно искать компромисс. Идеальный вариант, когда в должности заместителя директора института находится эффективный менеджер, помогающий решать организационные вопросы. Если же все отдается чиновникам, то научной сферой очень трудно управлять.
Если продолжать аналогии со сферой искусства, то представьте, что руководить Большим театром поставят чиновника… Что из этого может получиться? Академик Н.С.Зефиров (МГУ), беседуя однажды с одним чиновником на подобную тему, предложил ему выбрать из двадцати научных статей, опубликованных в химическом журнале, те, которые, на его взгляд, являются приоритетными. Тот растерялся: "Как я могу? Я же не специалист в этой области!" На что Николай Серафимович парировал: "А как же вы собираетесь нами руководить!?"
Знаете, что меня сегодня огорчает больше всего, и не только в связи с реформой РАН? Мы перестали опираться на профессионалов. Наше время можно назвать эпохой непрофессиональных решений. Между тем, в Советском Союзе профессионализм уважали. Сегодня же, мне кажется, все больше руководствуются пословицей "не боги горшки обжигают". Да, конечно. Но какие горшки при этом получаются, никого почему-то не волнует.
Единственное, что в меня вселяет надежду… Я несколько раз общался с руководителем ФАНО (Федеральное агентство научных организаций) Михаилом Михайловичем Котюковым, и он произвел на меня очень хорошее впечатление. Он показался мне человеком вдумчивым, исповедующим принцип "не навреди", пытающимся найти конструктивные решения и настроенным на тесное взаимодействие с Российской академией наук.
"ЗАВТРА". И региональные отделения РАН вроде бы удалось сохранить…
Валерий ЧАРУШИН. Да, удалось, но совершенно в другом качестве. Дальневосточное, Сибирское и Уральское отделения остались как юридические лица. Но если раньше они были главными распорядителями бюджетных средств и осуществляли руководство подведомственными институтами, то теперь они будут фактически представлять собой клубы ученых. И сохранить в подобной ситуации научный потенциал нам будет невероятно сложно. Отток специалистов неизбежен.
Одно дело, когда в руках региональных отделений были средства, и мы могли поддержать какое-то направление и выделить на эти цели дополнительное финансирование.
"ЗАВТРА". И решалось всё это в течение нескольких часов или дней…
Валерйи ЧАРУШИН. Во всяком случае довольно оперативно. Теперь же каждый шаг мы должны будем согласовывать с ФАНО, поскольку юридически региональные отделения теряют возможность управления своими бывшими институтами.
Безусловно, очень многое зависит от людей, которым предстоит работать в новых условиях. Человеческий фактор никто не отменял. Но вопросов пока больше, чем ответов. На днях я встречался с Михаилом Котюковым по поводу жилья, которое мы строим. Раньше после завершения строительства мы передавали дома и квартиры институтам. Теперь же мы в разных ведомствах. Во все федеральные программы, где Уральское отделение является заказчиком строительства как жилых домов, так и новых зданий институтов, необходимо вносить изменения. Перестройка породила огромное количество вопросов имущественного характера.
"ЗАВТРА". Я боюсь, что, принимая закон о реформе РАН, подобные аспекты никто не рассматривал и не принимал во внимание.
Валерий ЧАРУШИН. Думаю, что вы правы. Никто не думал и о международных соглашениях, по которым у нас существуют определенные обязательства. Прибавьте сюда безвозмездную внутреннюю аренду и множество других, не имеющих отношения собственно к науке вопросов, которые будут отвлекать ученых от их главной работы!
Согласен, РАН небезупречна, хотя довольно эффективна. Судите сами: 20% расхода бюджета из статьи "фундаментальные исследования" — и от 50% до 60% научной продукции. По этим показателям Академия значительно опережает вузовскую науку. Между тем, принято решение перенести центр исследований в вузы. Университеты являются прекрасным дополнением для развития фундаментальных исследований, но они не могут быть единственной и основной базой фундаментальной науки. Возьмите, к примеру, Курчатовский институт, который изначально был академическим, знаменитый ФИАН в Москве или Институт ядерной физики в Новосибирске. Вы не сможете разместить их ни в одном университете не только из-за масштабности установок, сколько в силу специфики научных исследований, требующих непрерывного обслуживания установок большим количеством высококвалифицированных специалистов. Напротив, эти институты являются прекрасной научной базой для выполнения исследовательских работ студентами и аспирантами вузов…
В современных реформах меня больше всего огорчает девальвация истинных ценностей (научных и общечеловеческих). Мы теряем академические традиции. Академия была неким ореолом, порой недосягаемым. Посмотрите, какие были конкурсы!
Семь этапов выборов. Открытость и демократизм. Всё это присутствовало!
Теперь система выборности фактически разрушается. На смену ей приходит система назначений, с которой тоже пока не всё понятно. В законе прописано, что коллектив может выдвинуть несколько кандидатов, а из них, уже по согласованию, будут назначать. Но что будет в том случае, если кандидатуры не удовлетворят ФАНО, не известно.
"ЗАВТРА" Президент Путин совсем недавно сказал: "Сегодня мир вошел в новый период развития, характерный многочисленными вызовами. Они должны быть глубоко осмыслены, чтобы найти адекватные ответы. Здесь крайне важна роль Академии наук"…
Валерий ЧАРУШИН. Мы взяли эти слова Владимира Владимировича эпиграфом к основным положениям Концепции развития РАН до 2025 года, которые намеревались обсудить с правительством. Не получилось… Но мы не теряем надежды.
Перед нашей страной стоят глобальные вызовы. Глобализация экономики и других сфер деятельности, информационная и транспортная революция, непрекращающиеся военные и социальные конфликты, изменение климата, техногенные катастрофы и т.д., нельзя сбрасывать со счетов и вызовы национальные, такие, как неэффективное использование природных ресурсов, сырьевая зависимость и нерациональное размещение производительных сил, дальнейшее освоение территорий Урала, Сибири и Дальнего Востока и т.д. РАН должна отвечать на эти вызовы, и она отвечает…
"ЗАВТРА" Но сегодня, как утверждают оппоненты РАН, её вклад в мировую науку составляет всего 2%.
Валерий ЧАРУШИН. Да, при финансировании на уровне 0,7% от мирового. Мы ставим перед собой довольно амбициозную задачу — значительно увеличить (до четырех процентов) вклад России в мировую науку и превратить РАН в один из ведущих институтов развития и модернизации страны. Но для этого необходимо и значительное увеличение финансирования. Требуется переход к качественно новому, технологически более совершенному уровню научных исследований, соответствующему мировым стандартам. А это подразумевает повышение технической вооруженности академических институтов в восемь-десять раз. Пока же мы в этом плане сильно отстаем от Запада. Единственное, в чем мы не только не отстаем, но и опережаем, это в идеях. С идеями в России всегда было все в порядке!
Беседовала Юлия НОВИЦКАЯ
