Не стало Николая Николаевича Губенко. Боль безутешна, скорбь безмерна. С утратой не хочешь смиряться, бессильно заклинаешь: "Время, назад!", — в те дни, когда он был жив, тешишь себя, что можно было что-то сделать, чтобы задержать его в этой жизни, оградить от напастей.
Незаменимые люди есть, есть невосполнимые ничем и никогда утраты. Несчастны люди, которые сочинили, что незаменимых нет. Бедна была их жизнь на истинно прекрасное, а самое прекрасное в мире — это прекрасный человек.
Всё, что исходило от Николая Николаевича, было прекрасно. Всё — высшего уровня, на самый высокий балл, всё было эталонно. Чем-то его одарила, а нас в его лице наградила, природа. Несравнимый голос — какой-то филигранно выверенный тембр. Неимоверное, обескураживающее обаяние, которое экран не мог передать в полной мере, буквально крал-забирал его часть, и лишь люди, встречавшиеся лично с Николаем Губенко, видевшие его на сцене, ощущали это обаяние, попадая в эмоциональный плен. И когда он только появлялся на сцене, его встречали восторженными аплодисментами. А он ни в одной своей роли, ни в одном выходе не обманывал ожиданий.
Но к полученному в дар от природы он прибавил массу, что было выработано, отточено им самим. С первых ролей в студенческих постановках, в театре и кино, — безупречное исполнение. Когда смотришь и воспринимаешь сыгранного персонажа как реального человека, очень живого — никакой наигранности, никакой позы, перехлёста. И понимаешь, что невозможно сделать лучше, нет ничего, что надо было бы подправить. Играл, как дышал, казалось бы, естественно и набело. И не в главных ролях он — главный, всё внимание — на него. Личностный магнетизм. Он не тянул на себя. Его такт, абсолютное благородство не позволяли оттянуть от кого бы то ни было хоть что-то, выпятиться, растолкать локтями. Но любовь, симпатия зрителей — это их собственность, и они ею распоряжаются по усмотрению своего сердца, а оно тянется к истинному: таланту, благородству, порядочности, добросовестности, — тянется к Губенко.
Его непростая судьба сироты военного времени, которому всего пришлось добиваться самому, наполнила его знанием жизни, всех её нюансов, перипетий, отношений. Круг его общения был очень широк. И он всё замечал, впитывал, потому в разных своих ролях — убедительный: романтичный, ищущий, в то же время ершистый молодой человек в период первой влюблённости, бескомпромиссный руководитель, солдат на войне, бесшабашный русский удалец, франтоватый хлыщ. Для каждой роли — своя палитра. И даже речь, не только текст, а именно речь для каждой роли своя: её строй, особый ритм. Как никто, он умел держать паузу. В его взгляде, в его молчании была неисчерпаемая глубина и многозначительность. Он владел актёрским мастерством в совершенстве: драма, трагедия, бурлеск — всё подвластно. Великолепно читал текст, танцевал, исполнял акробатические номера, играл на гитаре, пел. Его коллеги говорят, что именно манера исполнения Губенко, которой он буквально заразил своё окружение: низкий хрипловатый голос, эмоциональный надрыв, — перенята Владимиром Высоцким.
Выдающийся сценарист. Гениальный режиссёр. Гениальный! Смотришь-пересматриваешь снятые им фильмы по его же сценариям: каждый кадр выверен, логично построен, каждый жест актёров продуман, любая декорация точна. В фильмах, в отличие от спектаклей, нельзя переснять те или иные сцены, что–то исправить. А в фильмах Губенко ни к чему и дотрагиваться нельзя: ни одной лишней детали, ни одного пробела, который неплохо было бы заполнить, ни одной неточности, фальши.
Какие типажи! Какие характеры! Какое органичное сосуществование людей разных. Подкупающие своей непосредственностью простаки, утончённые интеллигенты, чудаки, дети и старики — все поняты и прочувствованы режиссёром, пропущены им через свои эмоции, отфильтровано лишнее, что размывало бы образ, всё эталонно, и каждый образ запоминается. Как поэмы Пушкина: убери, замени любую строку — и распадётся таинство, но в то же время каждая строка — самостоятельно ценна, каждый отрывок — самодостаточен. В фильмах Губенко убери любой кадр — и покосится фильм, как от выдернутого венца в избе. Но и любой эпизод — самостоятельная картина.
В своей несуетности он всё успевал! Играть роли, писать сценарии, ставить фильмы и спектакли, помогать людям, обращающимся к нему как к министру, депутату. Какой поистине гражданский подвиг он совершил, создав театр "Содружество актёров Таганки"! Собрал буквально вышвыриваемых на улицу актёров, наполнив их жизнь смыслом, а нас, общество, одарив постановками русского театра с его традициями и свойственными духу театра живыми новациями.
В своих постановках всё продумывал сам: и костюмы, и музыку. Он всё время работал. У него не было понятия "отпуск". И в Доме отдыха — работал. Так, особняком стоящий в кинематографе фильм "Из жизни отдыхающих" появился после того, как Николай Губенко поехал в Дом отдыха. Там же написал сценарий. Смешно, трогательно, сопереживающе лирично. Всё в этом фильме так отточено, достоверно, что кажется: просто видеокамеры везде были поставлены, и вот собрали записи, да и склеили фильм. Никаких швов не видно, никакой "белой нитки".
И конечно, Николай Губенко — Гражданин. Он не отсиживался за таким щитом, каким прикрываются многие "творческие люди", как "я — художник, я политикой не интересуюсь". Он политикой интересовался и её вершил в большей даже степени, чем иные профессиональные политики, кроме этого ничем и не занимающиеся.
Человек верный, преданный, любящий. Преданный профессии, которой отдавался самозабвенно, преданный любимой Жанне, с которой прожили 57 счастливых лет. Он остался предан своей советской Родине, идеалам своих погибших на войне мамы и отца. Он их не предал! Они защищали советскую страну, боролись с напавшими на неё врагами, а он защищал советские — истинно человеческие — идеалы и сражался за них против терзающих её идейных врагов. Он, коммунист, был духовной опорой, был утешением тем советским людям, жизнь которых нынешними политиканами и фиглярами была осмеяна и поругана. Советское время то и дело называют "проектом". И рассуждают о том, удался он или нет. Да если этот "проект" порождает, воспитывает, даёт человечеству таких людей, как Королёв, Курчатов, Матросов, Гастелло, Шолохов, Бушин, Губенко и миллионы известных и менее известных, но не менее прекрасных людей, то это — самый прекрасный и удавшийся проект в истории человечества. И именно его возвышенность и красота ополчила против него низких подлецов, уродливых негодяев, наполняющих жизнь смрадом.
Говорят, актёры — как микрофоны: что в них говорят, то они и передают. Но Николай Николаевич отказывался от ролей и постановок, в которых была хула на наше советское прошлое, в которых оно высмеивалось. Он отвергал предложения участвовать в фильмах, пропагандирующих пошлость, низменные инстинкты, воспевающих порок и насилие. Его стоицизм, его благородство признаны даже недоброжелателями. Он, всегда находясь на передовой, был заметной целью, и принимал на себя удары, но не был ни побитым, ни повергнутым. Он — несгибаемый победитель.
Интеллектуал, интересовавшийся всем, вникающий в любую тему, с которой ему приходилось работать. В доме — огромная библиотека прочитанных книг. Папки с вырезками из газет, журналов.
А такая любовь, как у семейной пары Жанны Болотовой и Николая Губенко — это великая ценность. Потому что от света их отношений, от теплоты их заботы друг о друге было хорошо и всем нам: своей истинной, не на показ любовью они очищали погрязшее в склоках и ненависти общество. Они — не две половинки единого целого, а растворившиеся друг в друге люди, оставшиеся самими собой. Удивительно, но они, будучи отрадой и опорой друг друга, вдохновляющие друг друга, — отрада и опора и всем нам, вдохновение всем нам: есть истинные любовь, есть воплотившиеся в людях идеалы.
С уходом человека уходит целый мир, накопленный каждым днём жизни, каждой встречей, каждым переживанием, каждой прочитанной книгой. Но Николай Губенко оставил нам своё великое наследие: фильмы, роли, постановки, статьи.
Созданный им театр "Содружество актёров Таганки", выстраданный, в буквальном смысле этого слова выстроенный от первого до последнего кирпичика — концепция, репертуар, труппа — сохранённый, сбережённый Николаем Губенко в тяжелейшие времена, должен носить его имя.
И никто не заменит, и боль не пройдёт.
С каждым днём она будет копиться.
Всё теперь — пустота, даже море людей.
Если нет его, люди — лишь лица.
