В словаре Даля, там, где идёт повествование про пословицу о мёде и дёгте, как это водится у Владимира Ивановича, приведён широкий контекст.
Не просто констатация несочетаемости двух этих субстанций — дёгтя и мёда: "Кадка (бочка) меду, ложка дегтю: всё испортит". Но и признание известной фатальности подобного союза: "В которой посудине дёготь побывает, и огнём не выжжешь".
Речь идёт не только о том, что любой объём мёда всего от одной ложки дёгтя может быть неотвратимо испорчен. Но и о том, что одновременно рискует пострадать даже тара, где подобное смешение происходило. С самыми долгоиграющими последствия. Вплоть до окончательной порчи, как всего объёма мёда, так и ёмкости, где всё это столь беззаботно хранилось.
При этом трудно отделаться от ощущения, что описанная ситуация практически один в один схожа с практикой современной публикации стихов. Где совершенно не различаются ни субстанции, ни пропорции, ни последующие едоки итогового экстравагантного продукта.
И хочешь иногда этак на встрече с россиянами бросить клич: дескать, читайте книги, книги — источник знаний и учитель жизни! Тут же осекаясь, впрочем, поскольку книги бывают разными, и иных книг читать не нужно, даже когда заставляют читать.
Вспоминается праздный разговор в поезде. Тракторист, он же механизатор, местного колхоза бросил пить и засел за чтение.
— Суворова читаю, — гордится парень. — "Ледокол" закончил, теперь за "Аквариум" принялся.
— Это Резуна, что ли, читаешь?
— Его. Суворова. Много фактуры там, очень интересно.
— Чем Резуна читать, лучше бы ты продолжал пить.
Обиделся парень, отвернулся, уставился в окно. А ведь так всё благостно начиналось.
Но и извиняться перед незадачливым читателем не хочется. Поскольку нахлебается человек дёгтя, изгадит всё, что можно, и там уже любое количество классического мёда не спасёт. Хоть по собраниям сочинений классиков изучай.
Призыв читать — сам по себе, без ориентиров и буйков, призыв читать лишь бы что, просто брать и читать — реально бесполезен. Этак и чтение телефонного справочника — тоже чтение.
Кто же тогда поможет отобрать то, что нужно читать, и как практически такой отбор сейчас можно осуществить? Анонсы издательств, реклама, премиальный шум не в счёт, так как издательства или какие-то финансовые группы вложили в своих авторов деньги и им в обязательном порядке нужно вложенное вернуть. О качестве литературной продукции здесь в принципе речь идти не может. Тогда кто?
С ходу напрашивается ответ — критика. Но одновременно гложут сомнения: а нужно ли критике ориентировать читателя? Может, критика это всего лишь более респектабельный придаток рекламной кампании издательств и финансовых групп и тем её функция и исчерпывается?
К тому же, критике, как любой литературной форме, тоже хочется, чтобы её читали, и, если встаёт выбор между общественной пользой и личным авторитетом зачем, спрашивается, критике лишать себя куска хлеба?
Вот, например, слепили некие издательства некие книжонки якобы для детей. "Эффектные глянцевые обложки, страницы из твёрдого картона", а внутри "безвкусица, безграмотность, глупость" — не жалеет красок критик на страницах авторитетнейшего литературного издания. Только вот все критические его стрелы уходят в авторов. Это, дескать, авторы такое непотребство наплодили.
Однако, если судить по шикарности изданий и тому, что критик купил свои книжонки в столичных магазинах, то становится ясно, что не графоманы тут резвятся, а издательства, и если кого и ругать здесь, то уж никак не авторов, которые просто не понимают в 99 процентах случаев, что именно они творят.
Критик сам очень скоро спохватывается: "Издательства давно уже не следят за качеством выпускаемых книг: любая чушь, написанная якобы для детей, приносит такую же прибыль, как и классические образцы литературы для маленьких". Но спохватывается он уже только после обильного хлестания по щекам троих конкретных авторов, которые по большому счёту виноваты только в том, что не имеют поэтического слуха.
И даже когда критик "спохватился", то ни одного издательства, плодящего "чушь", он не называет. Этак в советское время местные газеты любили хихикать над продавщицами и стрелочниками, не трогая фигур выше прораба…
В итоге читатель кайфует от публичной порки графоманов, но практической пользы для утверждения неких позитивных идей или хотя бы микроскопических перемен к лучшему статья не несёт. Являясь банальным чтивом для развлечения публики, любящей жареное и различные публичные избиения.
Хорошо. Если не подмога критика, то, может быть, некое единение пишущих способно раскрыть глаза? Союз писателей или что-то иное по его подобию, этакое профессиональное, большое, важное?
И всё бы ничего с таким раскладом, только попробуйте найдите этот Союз писателей, если телефоны давно отключены, компьютеры спонсоры ещё не подарили и день сейчас не приёмный! А если и найдёте, то ничего вам эта общественная организация не предложит, в крайнем случае, по плечу похлопает и в красках расскажет, как тяжело им живётся без государственного финансирования, когда Родину приходится любить исключительно за личные деньги.
Практически аналогичная ситуация и с неформальными объединениями. Они периодически создаются, выглядит со стороны всё красиво и логично. Только неформалам собственные бы проблемы решить, своих бы собственных членов заботой охватить…
В любом случае, возвращаясь всё к тому же Владимиру Далю — "Мажь мужика маслом, а он всё дёгтем пахнет". То есть некоего правильного баланса между мёдом и дёгтем не существует и существовать не может. Если в мёд попадает дёготь, то неизбежно оказывается испорченным всё, не частично, немножко, а на все сто процентов…
Поэтому выход здесь только один, как он ни покажется сложен или нарочит. Выход в том, чтобы раз и навсегда понять несочетаемость дёгтя и мёда и ни в коем случае не путать количество прочитанного с его качеством. Будет такое разделение внутри человека, не потянется он бездумно за каждой модной книжкой только по причине её назойливой рекламы — вот и произойдёт рождение думающего, серьёзного читателя.
Читатель — это всего-навсего продолжение личностной ипостаси человека. Не функция поглощения печатных знаков посредством зрения, а одна из форм реализации личности. Значимая дополнением "что ты читаешь" в продолжение к мотиву "что ты думаешь" или "что ты говоришь".
И быть личностью тебя не заставит никто — ни издательства, ни Союз писателей, ни кореша у гаражей. Ни даже соседи по лестничной площадке.
А если уж очень хочется опереться на чьё-то мнение, хочется внешних ориентиров, то читать у критиков следует исключительно положительные рецензии, опираясь на их понимание позитива. Почему? Да потому, что грязь в принципе — признак ангажированности и психического (психологического) сбоя. Как говорил некогда Пушкин: "Нет убедительности в поношениях, и нет истины, где нет любви".
Понятно и то, что положительность не синонимична паточности. Иная тупая лесть из перечислений восторженных эпитетов бывает гораздо вреднее, чем заборная брань.
Как пример верного и взвешенного подхода можно привести статью из "ЛГ" — "Помехи информации" Кирилла Анкудинова. Там он не просто разделывает под орех Наймана, но и подробно объясняет почему, подводя разговор к более существенным выводам. Чтобы, наконец, процитировать аж 20-строчное стихотворение Александра Адельфинского с чётким выводом: "…Адельфинский пишет хорошие (красивые и логичные) модернистские стихи".
То есть критика как таковая Анкудинову была важна лишь для того, чтобы объёмнее и лучше прозвучали его позитивные утверждения, чтобы его положительная программа в полной мере состоялась. И разнос Наймана ни в коем случае не являлся для критика самоцелью, лишь побочным средством.
Поскольку дёготь бесполезно ругать за то, что он дёготь. Он может быть только тем, чем он является. Равно как и мёд. И уже человек сам решает, что ему вытворять со своим желудком или мозгом.
