В декабре 2009 года исполнилось 130 лет, как родился Иосиф Виссарионович Сталин, и в декабре этого же года умер Егор Тимурович Гайдар. И, как ни странно, две эти фигуры в сегодняшних дебатах, диспутах постоянно сталкиваются, их постоянно рифмуют, их сравнивают. И сегодня Сталину противопоставляется не Троцкий, как когда-то, и не Гитлер, как это было в годы войны, а именно Гайдар. В чем загадка? Это чрезвычайно важное обстоятельство, и мне кажется, что исследования двух реформ вот этих двух людей чрезвычайно актуальны.
Думаю, многие заметили, что смерть Гайдара отозвалась в сердцах российских либералов в гораздо большей степени, чем смерть Бориса Николаевича Ельцина. Хотя Ельцин был погребен пышно, помпезно, с государственными почестями, с отпеванием в Храме Христа Спасителя, а Гайдар ушел в небытие почти тихо, странно, закамуфлировано. Но для либералов утрата Гайдара была более значительной, они не просто скорбели по этому поводу, каким-то образом эта утрата была таинственно значительной для нашего либерализма.
Борис Ельцин для русского либерализма был чем-то внешним, являлся какой-то оболочкой, которая защищала русский либерализм, заслоняла, окружала его, как скорлупа окружает яйцо. А Гайдар был тем потаенным и достаточно тихим и скрытым зародышем, который находился в глубине этого яйца, который был вот этим плазмодием желтка, вот этим клейким веществом белка и находился там среди этих пленок, среди этих таинственных прожилок. Гайдар для сегодняшнего поколения русских либералов представлял собой нечто гораздо большее, чем просто экономист, чем активный политик и автор шоковой терапии. Он был почти жреческое существо, может быть, даже какое-то существо божественное. Поэтому Гайдара следует исследовать и изучать с точки зрения того, как, с какой силой и какими технологиями он ворвался в глубины русской жизни, метафизические, даже религиозные.
Что такое гайдаровская реформа? Ведь Гайдар, как мы говорим, — творец рынка. Гайдар — творец новой философии, он творец, может быть, даже новой политологии и нового мировоззрения русского либерализма. Он возник на перекрестке, когда огромная Советская страна остановилась, она топталась на месте, она мучилась, она искала выход, она искала вождя, который смог бы ее сдвинуть и двинуть этот красный ковчег в развитие. И на этом перекрестке не появился гений и вождь типа Дэн Сяопина, который сдвинул Китай с отмели, предложил новый вариант судьбоносного китайского развития, в результате чего Китай стал грандиозной, доминирующей в сегодняшнем мире державой, у нас на глазах оставляющей позади Соединенные Штаты Америки.
России был предложен Гайдар, который возник на этом перекрестке. Он создал модель более чем экономическую и более чем социальную. Он создал модель, которая направила Россию по совершенно другому руслу. Эта модель загнала Россию в тот тупик, где она пребывает и по сей день. Русский паровоз, русский локомотив может оказаться в этом тупике, где он остановился, навсегда: он стоит, ветшает, теряет запчасти и выпускает клубы мертвого и угрюмого пара. Рынок, который предложил Гайдар, та экономическая модель, которой он оперировал, была рождена не внутри советского социума, она была рождена в недрах другой цивилизации. Я не буду вдаваться в ее композицию, она была результатом так называемого вашингтонского консенсуса, она была выстроена этой новой параполитической и экономической структурой мирового мондиализма, мирового рынка, который создал группу доминирующей касты, именуемой «золотым миллиардом», то есть группу рвущихся вперед стран, и группу отброшенных назад в своем развитии целых континентов, целых цивилизаций, целых народов. Россия принадлежала именно к той части этой сепарации, которая должна быть устранена из развития, превратиться в такой вот быстро гаснущий и сгорающий в новом времени метеорит или болид.
Посмотрите, к чему привела гайдаровская реформа. Это была действительно мощная реформа, это была сильная, продуманная и блестяще реализованная реформа, на мой взгляд, безошибочная реформа, если исходить из ее цели. Не было никаких ошибок Гайдара, он действовал блистательно и жестко не просто как знаток, а как посланец. Проанализируем итоги этой реформы.
Была полностью уничтожена сталинская индустриализация, были уничтожены все великие отрасли советской промышленности, были уничтожены все высокие технологии, делающие советскую экономику второй экономикой мира. Было уничтожено русское оружие, был уничтожен военно-промышленный комплекс, была уничтожена советская наука, были уничтожены все мировоззренческие представления советского и русского народа, делавшие наш народ великим и мессианским народом.
Гайдар разрушал не просто экономику, он закрывал не просто предприятия, он лишал дотаций не просто заводы подводных лодок, ядерных технологий или засекреченных биологических разработок. Он бил по глубинным кодам русского народа, кодам, которые конечно же с годами подвергались мутациям, подвергались изменению. Но эти коды делали русский народ имперским народом, народом-государственником, народом мессианским, народом, жаждущим для себя и для своей страны не просто величия, а если говорить языком пафосным и метафизическим, желавшим для своей страны рая, рая на земле или рая небесного. Гайдар бил по этим кодам, и надо сказать, что в этих ударах он очень и очень преуспел.
Есть такое мнение, что русский народ — нерентабельный народ, что это народ-раб, что это народ заблудший и у него нет никакого другого пути, кроме как погибнуть и вместе с собой утащить в небытие империю. Есть другая точка зрения, что реформа Гайдара — это великая, блистательная, отважная, смелая реформа, на которой стоит ОТК мирового либерализма, а не только русского. Эта реформа создала такую поразительную модель, которая действует и сегодня, когда Гайдара уже нет. Благодаря его реформе вся энергия русского развития (экономическая, мировоззренческая, финансовая) уходит из России, оставляя здесь пепелище. Потому что Россия сегодня —это огромное кладбище, огромное пепелище: все заработанное русской энергией — продажа нефти, валюта, сами нефтедоллары, сами ресурсы, будь то бриллианты, или алмазы, или лес-кругляк — все это уходит прочь из России, не оставляя здесь ничего для существования народа, который умирает по миллиону человек в год. Это сделала реформа Гайдара.
И это, повторяю, не ошибка Гайдара, это его великое достижение перед стратегическими противниками России. Кто, как не Гайдар, создал идеологию хищничества, конечно, с соратниками, у него были референты, у него были союзники, у него были люди, которые абсорбировали его идеологию. И когда Гайдар ушел из открытой политики и свил себе гнездо в этом закрытом, тайном Институте экономики переходного периода, став верховным божеством, директором этого жреческого храма, он продолжал влиять на эту среду. Именно он был вдохновителем и создателем этого потрясающего класса крупных хищников, крупных миллиардеров, которые и осуществляют вот эту поразительную трансляцию русской судьбы, русской энергии за границу, оставляя здесь пепелище. Именно он, Гайдар, своими книгами, построенными на антиимперской идее, на рыночном накоплении капитала, на тотальном антисоветизме, вдохновлял этих представителей золотого миллиарда в России, которым конечно же нет никакого дела до русского развития, они чувствуют себя блистательно и без этого развития.
Конечно, Гайдар создал рынок. Он уничтожил не советскую сталинскую экономику, он разгромил эту уже неэффективную, остановившуюся экономику и создал рынок. Рынок, который сейчас существует в России, — это Гайдар, это его детище. Это рынок свободного оборота наркотиков, это рынок бесконтрольной криминальной продажи оружия, это рынок торговли русским женским телом, это рынок, который позволяет покупать все должности, от губернаторских до министерских, это рынок свободной продажи профессий. Это рынок, в недрах которого по существу торгуют всем — религией, верой, человеческими органами. Это рынок, в котором мы живем, который нас ужасает.
Гайдар создал супермаркет, изумительный супермаркет. Образно говоря, супермаркет — это все огромные циклопические магазины, окружающие Москву по кольцу, эти бесконечные, похожие на космические города «Икеи», «Крокусы», «Ашаны», которые блистают своими бриллиантовыми вывесками, которые имеют фантастическую архитектуру. В этом супермаркете, созданном Гайдаром, рушатся самолеты, взрываются электростанции, пылают не только ночные клубы, как пермский клуб «Хромая лошадь», а пылают военные склады и заводы, сходят с рельс поезда, подорванные террористами... В этом супермаркете по существу пылает и горит вся Россия, которая превратилась в «Хромую лошадь». Если раньше символом России был Медный всадник, который Россию поднял на дыбы и построил величайшую империю, то сегодня символом России является «Хромая лошадь», которую погоняет несчастный Шойгу, не успевающий перебегать от пожара к пожару, от катастрофы к катастрофе. Гайдар создал эту чудовищную рыночную иллюзию, убеждая, что вот это и есть рынок. Это рынок русской смерти. Это огромный крематорий, в котором сгорает русская энергия и русская судьба.
Кстати, очень интересно, с чего Гайдар начинал этот рынок. У него был личный рыночный опыт. Он не просто теоретик, не просто философ, не просто демиург русского рыночного либерализма, он — рыночный практик. Его первая рыночная акция состоялась 3 октября 1993 года, когда он, рыночник, захватив мешок с деньгами, — не знаю, откуда он эти деньги взял:
из Гохрана, или из личных сбережений, или из той коробки из-под ксерокса, которую в 1996-м люди Чубайса выносили из Дома Советов, чтобы купить Ельцину победу на выборах, — помчался с этими деньгами в подмосковную дивизию. Он купил на эти деньги предателей-танкистов, которые изменили присяге, покусившись на эти левые деньги, на эти «бабки». Этих наемников он погрузил в танки, и эти танкисты-рыночники расстреляли из танков русский парламент. Вот это был первый рыночный эксперимент Гайдара.
Не лоток и не какая-нибудь фирма — Гайдар создал вот этот кровавый рыночный либерализм, который разметал в прах российский парламент и навсегда поставил крест на либерализме, как на русской национальной идее. Вот что такое Егор Тимурович Гайдар и его рыночная реформа. Вот почему эта реформа так значительна для сегодняшней русской жизни и будет тщательно исследоваться под самыми разными углами, и как экономический, и как политический, и как метафизический феномен.
Гайдар умер из-за оторвавшегося тромба, как сообщили СМИ. Мне кажется, он умер по-другому. Конечно, биологическая причина смерти такова. Метафизическая причина его смерти в том, что кончилось его время, израсходованной оказалась модель, которая вычерпала из России все. Эта модель израсходована не только в России, она израсходована и в мире, потому что вот тот неоэкономизм, в котором бурлил американский мировой глобализм, где царствовали транснациональные корпорации, где вздувались и лопались финансовые пузыри, этот неоэкономизм кончился, он исчез. И Гайдар, как рыба, создававшая для себя одновременно и море, погиб, он оказался на мели, его история вычерпала из этого океана либерализма. Ну, может быть, если он не просто человек, а еще и метафизический демиург, он вернулся опять в те сферы, пребывает там в виде сгустка энергии, сгустка плазмы и ждет, когда его вновь пошлют в русскую реальность уже под другим именем и с другой миссией.
Когда хотят оправдать реформу Гайдара, говорят, что он был один из немногих отважных людей, который не боялся брать на себя ответственность. Гитлер тоже не боялся брать на себя ответственность. Гитлер в гораздо большей степени был отважным человеком, он не побоялся взять на себя ответственность за развязывание Второй мировой войны, за нападение на СССР. Более того, он предложил план «Барбаросса», гениальный гитлеровский план, который предполагал фатальное истребление Советского Союза, коммунистической партии, оборонного комплекса, армии, русской цивилизации. Это был великий план, он был, может быть, гораздо более мощный, чем план Гайдара. И в этом смысле Гитлер является еще более отважным и смелым человеком. Но интересно, что вот эта гитлеровская отвага, его мощь, его непобедимость раскололись о сталинскую трубку, об усы Иосифа Виссарионовича. Сталин разгромил этот план «Барбаросса» поразительным умением сопротивляться смерти как таковой, потому что фашизм —это смерть. Это не просто концлагеря, не просто еврейские гетто, не просто расстрелы, это историческая смерть, это переведение истории из русла жизни и развития в русло тьмы, в русло смерти.
Так вот, при Гайдаре все позиции, все пункты плана «Барбаросса» были реализованы. Гайдар сравнился в своем величии и в своей метафизической красоте с Гитлером, потому что он действительно пропел проклятие империи и радовался расчленению России на компоненты, в том числе и уходу украинцев, белорусов от нас. Он уничтожил все потенциалы русского развития, уничтожил индустриализацию, доставшуюся нам страшными усилиями. Он разгромил военно-промышленный комплекс и хайтеки. Он создал атмосферу ненависти к традиционной России. Он разрушал, и во многом преуспел, коды, которые хотел разрушить Гитлер. Поэтому, повторяю, не с Гайдара, а с Гитлера начинается атака на сталинизм.
И удивительно, что сегодня страна говорит о Сталине, она голосит о Сталине. Опрос общественного мнения, а наиболее показательной была телеакция «Имя России», говорит о том, что русский народ — это народ-сталинист, хотя и душа у него христианка. Около 80 процентов населения страны голосуют за сталинский пафос, судя по опросу Русской Службы Новостей.
Что это такое? Ведь это же огромная загадка. Я не берусь ее отгадать. Начиная с ХХ съезда партии в 1956 году, где Хрущев выступил с антисталинским докладом «О культе личности и его последствиях», на Сталина усилиями властной пропаганды, сначала тотальной советской, потом тотальной ельцинской, сейчас тотальной медведевско_путинской пропагандой выливаются океаны помоев, его уничтожают, его закатывают под асфальт истории. И, несмотря на это пятидесятилетнее тотальное умерщвление, Сталин оказывается самым живым, самым великим политиком в глазах народа. Кто же он, Сталин? Какие же он затронул представления
русского народа о себе самом, об истории, о стране, о Боге, о пространствах, о величии, о миссии, об альтернативной истории? Какие это коды? Их придется нам разгадать во что бы то ни стало.
Конечно, либералы видят причину привязанности к Сталину в том, как они говорят, что русский народ — это народ-раб. Но это не так. У меня была светлая история. Конечно, русский народ подвержен воздействиям и светоносная либеральная идея, которая опудрила весь мир, она не коснулась угрюмого русского нутра.
Мне мое знание о сталинизме говорит другое. Сталин сегодня столь актуален потому, что доведенная до последней, крайней степени отчаяния или безнадежности Россия заявила, если воспользоваться словами нынешнего кумира Дмитрия Медведева, о необходимости модернизации, о необходимости спасения. Модернизация, о которой говорит Медведев, — а он говорит о ней языком робким, он говорит о ней языком Иосифа Дискина, языком сибарита, считающего, что мы проведем эту модернизацию, не прибегая к мобилизационному проекту, — возможна ли она? Можно ли провести модернизацию сегодняшней, упавшей России, окруженной великими цивилизациями, грозящими нам разорением, захватом, аннигиляцией, — можно ли ее провести в такой ситуации бархатно, приглашая на вечеринки актрис Голливуда?
Сталин именно потому актуален, что русский народ имеет запрос на модернизацию. Последнюю результативную сталинскую модернизацию страны провел именно Сталин. Можно говорить о трупах, о миллиардах, замученных в ГУЛАГе, о неверно проведенной войне, о правой засохшей руке Сталина, о его невежестве, о том, что он был агентом охранки, о том, что он ел живых детей, о том, что он, сидя за своим столом в Кремле, стрелял из пулемета по Красной площади. Сталин провел модернизацию от начала и до конца. Венцом сталинской модернизации стала победа в Великой Отечественной войне. Победа была результатом сталинской модернизации.
Она не была промежуточным элементом его модернизации. Она подтвердила завершение вот этого огромного гигантского красного сталинского проекта. Горбачев нам обещал модернизацию — перестройку. Эта модернизация кончилась распадом соцлагеря, прекращением действия Варшавского договора, гигантской геополитической катастрофой. Нам Ельцин обещал модернизацию и хотел даже лечь на рельсы, если она не удастся. Это кончилось позорным Беловежским сговором и Хасавюртом, по существу распадом России. Нам Путин обещал модернизацию, он скопил нефтедоллары, он выиграл чеченскую войну, он стабилизировал распадающийся сепаратистский мир России, он остановил этот процесс для того, чтобы в этот замороженный смердящий бульон внести энергию преображения, внести эти нефтедоллары. Этих долларов нет, Россия опять стоит голая, нищая, босая на пожарищах, на снегу, исхлестанная либеральными плетями.
Исследование сталинской модернизации, понимание, из чего она складывалась, — это очень актуальный вопрос. Я хочу попробовать в силу своего разумения, в силу своих возможностей рассказать о том, как я понимаю сталинскую модернизацию.
В России невозможна мягкая модернизация, бархатная. Это будет модернизация экономики Абрамовича, чтобы его яхты стали еще богаче, чтобы его счета позволяли менять их как перчатки. Невозможно модернизировать вот этот уклад паразитов, миллиардеров. Один из губернаторов, на чьей территории горят ночные клубы и рушатся «Боинги», давно переселил свою семью в Швейцарию и его дети уже не говорят по-русски. Модернизация вот этого уклада возможна? Если на нее будут брошены энергии Чубайса, энергии Абрамовича, мы достигнем гигантского прогресса в модернизации «рублевского» уклада.
Ведь настоящей модернизации сегодня в России хотят далеко не все. Не хочет ее жирующее мерзкое чиновничество, которое из криминализированной России извлекает свои прибыли. Этой модернизации не хочет компрадорская буржуазия, которая качает сырую нефть за рубеж. Модернизации не хотят либеральные агенты Запада, потому что Западу не нужна сильная, мощная русская держава, они будут держать ее в тупике.
Модернизации не хочет уже огромная часть разложенного, зомбированного, отучившегося работать, севшего на иглу, пьяного, обессмысленного народа, который в течение последних двух десятилетий обрабатывали гайдаровские демиурги. Поэтому модернизация, которая сейчас должна начаться, при серьезной нацеленности будет все равно силовой. Неосталинизм неизбежен. Это не значит, что будет ГУЛАГ, что из могилы поднимется Иосиф Виссарионович. Сталиным может быть кто угодно — русский, грузин, еврей, белорус — если он укоренен в русской культуре, если он наделен государственным мышлением, если он обладает чувством исторической и сакральной ответственности за подвластный ему народ. Но неосталинизм и модернизация силовая, повторяю, они неизбежны.
Сталин получил страну, которая, по существу, напоминала такой же кровавый бульон. Она только что пережила страшную Гражданскую войну, где брат шел на брата. До этого страна израсходовала свою энергетику в мировой войне, в трех революциях: пятого года, февральской и октябрьской семнадцатого года. Сталин получил усталый, во многом озлобленный, во многом деморализованный народ, в котором одна часть была подавлена, а другая — утомлена. После Гражданской красные конники, об этом писал Алексей Толстой, пошли в министерства, в тресты, в совнаркомы; о них, как перерожденцах, написаны были Ильфом и Петровым и «Золотой теленок», и «Двенадцать стульев». Сталин получил страну, которая не имела никакого шанса сопротивляться бурно развивающимся цивилизациям Европы, в том числе фашистской Италии и нацистской Германии. Говорить, что Сталин осуществил индустриализацию, —это почти ничего не сказать.
Индустриализация была подчинена сверхцели, даже не созданию танковых заводов, пулеметных мастерских и авиационной промышленности, которой вообще не было в России до Сталина. У Сталина была сверхзадача, я догадываюсь об этом, хотя могу ошибаться в формулировках. У него, как у человека, проучившегося в тифлисской духовной семинарии без малого пять лет, как у имперца, который в силу своего рождения оказался на периферии империи, как у человека, который, увлекшись революцией, изучал все новейшие социальные движения Европы, у него была сверхцель, у него была мистическая сверхзадача. Сталинизм в сокровенной своей глубине был реализацией вековечной русской мистической мечты, именно поэтому сталинизм был поддержан большинством русского народа. Об этой мечте говорил старец Филофей, провозглашая концепцию Москвы как Третьего Рима, мистическую концепцию православной вселенской империи (наследованной московскими государями от Византии — Второго Рима). Об этой мечте говорил и патриарх Никон, перенесший топонимику Святой земли в Новый Иерусалим, который по его замыслу в будущем должен был стать центром православного мира.
Об этом мечтал, в своей интерпретации, Николай Федоров, русский космист, который считал, что миссия человечества, в том числе и русского народа, — преодоление смерти. Русский космизм от Федорова передался Вернадскому, жившему в сталинское время, и своей философией ноосферы, разумного преображения природы, оправдывавшего сталинизм с его упором на развитие науки, индустриализацию, Циолковскому, Чижевскому, всей поразительной поэзии Серебряного века, русскому авангарду, таким его представителям, как Платонов, Филонов, Петров_Водкин. Вот эта мечта преодоления смерти и была заложена в раннем сталинизме.
Победа над фашизмом — это и была реализация той мечты о бессмертии, историческом бессмертии. История, которая готова была погибнуть, здохнуться в крематории, она получила дальнейший код бесконечности. В мистическом смысле Юрий Гагарин — это сын Сталина. Его космический сын. Сталин выделял деньги на космос, на разработку космической программы, продолжая реализовывать задачу русского мессианства, осознанного старцем Филофеем еще в начале XVI века.
Сталин имел ясные представления об обществе, которое он строит. Не общество Абрамовича, не общество этого «нового уклада». Сталин понимал, что он строит небывалое общество на земле. Это можно называть утопией, о которой мечтали многие его предшественники, но только он один стал ее воплощать. Для того, конечно, чтобы построить это общество, общество преодоления тьмы, преодоления энтропии, он должен был быть колоссально энергетически заряженным человеком, он должен был иметь рядом с собой бригаду, артель, орден, батальон людей, готовых разделить его мировоззрение, лечь костьми для реализации этой идеи, быть мучениками, принести себя в жертву во имя этой восхитительной мечты. Не мечты нарезать тонко колбасу и схавать ее под пиво «Балтика» или, что одно и то же, заработать бешеные левые «бабки», а потом прокутить их в Куршевеле. Это были люди, которые жили энергиями, находящимися выше пояса, в душе, в сердце, в голове. Это была бригада, она именовалась «партией». У Сталина была партия, был орден меченосцев, это были не просто порученцы, это были не просто секретари райкомов, это были люди, это были его жрецы, готовые по разным направлениям реализовать этот сумасшедший, бесконечно трудный, но абсолютно русский вселенский проект.
Сталинская партия была той силой, которая провела эту грандиозную реформу, тяжелую, кровавую и победную. У всякой модернизации должен быть ресурс, она не может быть проведена среди промокашек, канцелярских скрепок или непрерывных разглагольствований в верхах о том, что свобода лучше, чем несвобода, что лучше ввинчивать энергосберегающие лампочки, которые дадут нам большую энергию. Модернизация требует реальных ресурсов. Сталин провел ее за счет крестьян, за счет огромного океана здорового крестьянского населения, сильного, плодоносящего, в котором был избыток гемоглобина исторического, как бы его ни изнурили германская и Гражданская войны.
Что он сделал? Он создал колхозы, он сбил крестьян опять в общины, по сути разрушенные модернизацией Столыпина. Он организовал эти почти закрытые крестьянские предприятия, колхозы. За счет этой меры удавалось выкачивать из колхоза товарное зерно. Это зерно шло не на водку «Путинка» или выпечку караваев праздничных, оно шло на питание городов и гигантских заводов, которые строились. Строились эти города и заводы теми же крестьянами, которых выдавливали из деревень. Эти крестьяне, знавшие только соху и пастушеский кнут, становились трактористами, бульдозеристами, они овладевали суперпрофессиями, они учились строить самолеты, они учились создавать сверхсовременное оружие. Эти крестьяне шли в красные университеты, в красные институты. Космисты уже нашего времени, 1960–1970-х годов, те, кто запускал королёвские супермашины в космос, — деревенские ребята. Я их слушал, у них лексика еще была простонародная, они окали, все они вышли из деревни первым или вторым поколением. Именно русские крестьяне создали эту колоссальную цивилизацию.
При этом сегодня говорят о том, что Сталин разрушил деревню, разгромил крестьянство, создал атмосферу голода. Это брехня, это гозмановский обман, который мы постоянно слышим. Все, кто помнит то время, говорят, что 1939-й и 1940-й —это были годы, когда колхозы, недавно сбитые, стали воскресать, были собраны огромные урожаи, в колхозы пошли машины, пошли трактора, там строились школы, возникло новое поколение энтузиастов. Если бы была разгромлена деревня или сломлено сельское хозяйство, то как могла бы кормиться и сражаться армия с 1941 по 1945 год, когда все хлеборобные земли — Украина, Кубань, Дон — были захвачены немцем? И немцы оттуда выкачивали пшеницу. У нас осталась Сибирь, у нас осталось Нечерноземье и за счет колхозной структуры мы могли накормить армию, накормить эвакуированных из городов и поселков беженцев и выиграть, по существу, войну.
Конечно, нельзя сказать, что колхозы были идеальной формой хозяйства, поначалу это действительно была форма принуждения и очень жестокого принуждения. Но надо вспомнить, что когда начался период антисталинизма — хрущевский период, одновременно с ударом по Сталину Хрущев нанес удар по деревне. Вот три хрущевских идеологических направления: десталинизация, ликвидация личных подсобных хозяйств, повлекшая массовый забой скота колхозниками, разделение обкомов на промышленный и сельский, что привело к упадку сельского хозяйства, а также уничтожение церквей и приходов, которые были открыты при Сталине, — всё это вылилось в разгром деревни и села. Поэтому не Сталин сломал хребет крестьянству.
Кроме ресурсов конечно же необходимы были технологии модернизации. У Сталина были две технологии. Говоря языком условным, не научным, первая технология — это технология террора и страха. И вторая технология, действующая одновременно, — это технология возгонки героев, создание героического поколения. Теперь глумятся: вот был ГУЛАГ, были расстрелы. Но одновременно проходили марши физкультурников, которые шли с чудесными светлыми лицами и пели «Хороша страна моя родная...», по всей стране открывались авиационные клубы и т. д. и т. д. Эти две технологии позволили Сталину в очень короткий исторически момент превратить разобщенный всеми катаклизмами народ в артель, готовую работать, сражаться, делать потрясающие открытия в науке и выигрывать битвы, не войны, а битвы за историю.
Кто были врагами, в чью сторону Сталин направлял свои удары? В первую очередь это были его соратники по ленинской когорте, которые предлагали другие варианты модернизации. Троцкий, носитель идеи перманентной мировой революции, предлагал бросить весь российский потенциал в котел мировой революции, оставляя на потом русское развитие. Бухарин, отрицавший индустриализацию, говоря, что модернизацию нужно проводить медленно, эволюционно, бархатно, как сейчас говорят наши правители, и делать ставку не на индустрию, не на самолеты и танки, а на крестьян, которые тоже хорошо стреляют из трехлинеек. Также прямые агенты Запада,
которыми страна кишела, находясь в окружении недружественных государств, многие агенты, шпионы были заброшены еще во времена мировой войны и революции, «немецкая партия», «английская партия». Был нанесен очень мощный удар против агентуры английской, американской, японской. Конечно, объектом сталинского удара было чиновничество, в котором оказалось немало перерожденцев из тех, кто пришел с фронтов Гражданской войны с заслугами, с орденами, получил солидные должности и сразу стал хапать, превращаясь в новую советскую буржуазию. Там шли сталинские чистки постоянные, менялся кадровый состав в тех местах, где
заводились моль, тлен, коррупция, продажность, виновных безжалостно выкидывали из партии, отправляли в тюрьму или ставили к стенке. Сталин провел репрессии против тех в народе, кто внутренне был противником советской власти, тормозил модернизацию, таких было много. Под репрессии попали и часть духовенства в 1920-е годы, которая не приняла советскую власть, и часть интеллигенции, часть старого дворянства, часть старой школы, которые саботировали индустриализацию.
Но удивительное дело — отношения Сталина и Михаила Булгакова. Вот эти две фигуры каким-то таинственным образом оказались связаны друг с другом. С одной стороны, Булгакова считают жертвой сталинского произвола, с другой стороны, булгаковская пьеса «Дни Турбиных» по его же роману «Белая гвардия» шла на сцене МХАТа, и Сталин смотрел ее пятнадцать раз. Однако когда Булгаков по заказу МХАТа написал пьесу «Батум» о революционной юности Сталина и даже, по словам Елены Сергеевны Булгаковой, увлекся этой работой, вождь запретил пьесу к постановке и публикации. Сегодня многие критики, анализирующие булгаковский роман «Мастер и Маргарита», считают, что Воланд — это Сталин. Кто такой Воланд? Это князь тьмы. Но Воланд булгаковский — это та тьма, которая победила еще большую тьму. Этой тьмой и этим злом он (Воланд-Сталин) запечатал врата ада, через которые в Россию со времен, может быть, еще 1905 года рвались силы тьмы, расщепляя и разрывая нас на части, как сегодня. Мы — страна, разорванная на сто частей, мы — страна, по которой гуляет тьма. Мы — страна, в которой правит бал не литературный Воланд, а настоящий истинный сатана. Вот эти элементы тьмы были подвержены сталинским репрессиям, сталинским жесточайшим трансформациям.
Наряду с этой технологией страха Сталин применял, как я говорил, технологию возгонки героизма. Он сумел пробудить в советском человеке героя, витязя, по существу человека-бога, о котором мечтал Гитлер, но у него провалилась эта идея. Сталин же создал когорту великих подвижников, которые закрывали своей грудью амбразуры фашистских дзотов, таранили вражеские самолеты, за три года восстановили из пепелищ великую страну, полетели в космос. Сталин создал эту технологию, конечно, с помощью потрясающих художников, потрясающих идеологов, которые его окружали. Это был Желтовский в архитектуре, это были, повторяю, Филонов и Петров-Водкин в живописи, это были великие композиторы Прокофьев и Шостакович, это были великие режиссеры, такие как Эйзенштейн, это были певцы, это были писатели, это были философы. Посмотрите, кто сейчас окружает наших правителей. Покажите мне среди них какого-нибудь крупного генерала, ну, кроме министра обороны Сердюкова, конечно, это мощнейшая фигура оборонная, это наш нынешний Суворов. Покажите мне великих художников, философов, учителей, ученых вокруг нынешних наших лидеров — никого, пустыня, одни музыканты поп-групп.
Сталин был окружен гигантской когортой художников — он создал эту потрясающую когорту вокруг себя — которые сумели обратиться к народу с духоподъемными словами, выразили их в фильмах, в спектаклях, в танцах, во всех сферах культуры. Они сумели вот этот омертвленный, изнуренный народ опять превратить в народ-герой. Вера Мухина создала величественный монумент «Рабочий и колхозница», который сейчас восстановили. Это Сталину монумент. Это монумент его победы.
Конечно, велика заслуга Сталина в том, что он, в конце концов, ввел в обращение советского народа классическую культуру, которую в двадцатые годы пытались сбросить с корабля современности. Он вернул русский романс, он вернул русскую музыку, он вернул Пушкина, он вернул русскую архитектуру, он вернул изучение отечественной истории. И сделал он это не в 1941 году, как говорят, он это сделал гораздо раньше. К примеру, 1937 год, год сталинской конституции, стал годом Пушкина, когда отмечали 100-летнюю годовщину со дня смерти великого поэта, страна молилась на Пушкина, его именем были названы улицы, набережные, города, музеи, выпускались собрания сочинений... И, конечно, Сталин вернул Церковь, которая была растерзана в период раннего большевизма, он восстановил Московскую патриархию. Сегодня опять некоторые представители Патриархии извергают на Сталина хулу. Пусть они посмотрят, какое количество из вчерашних, из нынешних иерархов носило погоны сталинских офицеров и генералов. Пусть они вспомнят сергианскую свою эру, когда Церковь издавала молитвы о здравии Сталина, когда совершала панихиду по скончавшемуся Сталину в патриаршем Богоявленском соборе, когда она славила Сталина. Пусть они вспомнят эти времена и не уподобляются отдельным власовским зарубежникам, которые вместе с гитлеровцами приходили сюда и махали кадилами, освящая эсэсовские дивизии.
Сталин нашел подтверждение правоты всего, что он сделал, — чудовищного, страшного, мучительного, невыносимого, великого, — как мне кажется, во время Парада Победы 1945 года на Красной площади, когда он поднялся на мавзолей и задумчиво, без улыбки, без пафоса, смотрел, как советские солдаты швыряли к подножию мавзолея знамена и штандарты разгромленных гитлеровских дивизий, в том числе лейбштандарт «Адольф Гитлер» личной гитлеровской дивизии СС. Он смотрел, как шелестят эти поверженные знамена тьмы, и думал, что все, что он сделал, сделал правильно. Он правильно разгромил троцкистов и бухаринцев. Он правильно построил в невиданно короткие сроки на топях великие заводы, спускал на воду корабли, поднимал в небеса самолеты. Он правильно сделал, что напряг русский народ до невыносимых вершин, заставив его в большей своей части выжить в этой кромешной мясорубке истории. Сталин, как бы его ни поносили, останется величайшим примером русской победы. Победа, одержанная конечно же Сталиным, конечно же маршалами, конечно же партией, конечно же советским, русским народом, эта победа для нас является не военным фактом, она является для нас не исторической датой, она является религией. Этой победой мы подтверждаем свое религиозное бессмертие. Недаром патриарх Кирилл, как бы он ни относился к сталинизму, сказал, что для Русской православной церкви победа имеет мистический смысл, смысл религиозного церковного праздника. И поэтому философия русской победы, философия русского чуда, она поможет нам выдраться из этого гайдаризма, вырваться из этой страшной ямы, куда нас сбросили. Я думаю, что еще неосталинизм, то есть централизм, без которого не сдвинуть с места этот севший на мель русский ковчег, — этот централизм
еще воздаст славу Иосифу Виссарионовичу Сталину.
