В нынешнем противостоянии мы больше не имеем дела с Западом как с некоторым отождествлением западных государств. Мы имеем дело с новым субъектом глобальной политики — организационной структурой, кристаллизовавшейся шесть веков и на пике капитализма достигшей той формы, которую имеет сейчас. Это децентрализованная система координации управления, движимая единой повесткой, то есть множество центров принятия решений, движимых одной идеей или одним нарративом. Следует признать, что этот новый субъект глобальной политики существует, и что проталкиваемый им процесс, сопровождающийся внедрением новых идей, структур и порядка, предполагает не деглобализацию, а глокализацию, то есть глобализацию локальных производств и управление этими локальными производствами с помощью навязывания конкретной идеи.
«ЗАВТРА». Олег Сергеевич, не так давно прошли два крупных мероприятия, которые традиционно связывают с международными наднациональными структурами согласования — Всемирный экономический форум в Давосе и заседание Бильдербергского клуба. Говорят о них по-разному. Прозападная публика считает, что это слёты типа Санкт-Петербургского экономического форума, не более того», а люди, склонные к конспирологическому мышлению, полагают, что это съезды мирового правительства. Но, так или иначе, это, с одной стороны, полузакрытые заседания, куда не каждого приглашают даже в качестве наблюдателя, а с другой стороны, эти мероприятия афишируются, значит, они хотят быть услышанными, и это уже в определённом смысле коммуникация.
Олег ЯНОВСКИЙ, политический консультант, преподаватель кафедры политической теории и кафедры регионального управления и национальной политики МГИМО. Во многом верно и то, и другое. Это слёт статусных единомышленников. Вообще, статус — одна из главных вещей, которая сопутствует всем этим мероприятиям. Что его предопределяет? Статусные структуры: если преподаватель, то из Гарварда или Йеля; если аналитик, то из института Брукингса или Чатем-Хауса; если представитель правительства, то премьер-министр или министр финансов; ежели представитель военных, то глава или замглавы НАТО… Что касается мнения, что это съезд некой глобальной конспирогруппы, то даже если это так, то здесь нет никакой конспирологии, поскольку многое фиксируется на видео и документируется в аналитических отчётах.
Понятно, что людей «с улицы» туда не приглашают. Там происходит процесс координации мировой повестки дня и, разумеется, есть моменты, не предназначенные для публичных глаз и ушей. Но так происходит везде, на любой конференции, где помимо публичных докладов люди общаются неформально. Важной, отличительной чертой Давоса является то, что многие вещи там проговаривают последовательно и внятно.
«ЗАВТРА». Именно так. Печально известный Клаус Шваб всегда открыто заявляет о декларируемых целях и методах.
Олег ЯНОВСКИЙ. И после этого дюжины профессионалов из конкретных областей собираются в рабочие группы и отрабатывают заявленные перспективы. Затем публикуются «лучшие практики», в которых изложено, как, используя некоторую согласованность понимания ситуации в разных сферах, добиться, с точки зрения Давоса, лучшего результата максимально быстро.
Для нас проблема не в том, что они собираются, а в том, что представляет собой этот результат, и что вследствие этого происходит с нами.
Мы говорим сейчас об относительно «видимых» организациях, не касаясь "Богемской рощи", "Сафари-клуба", Le Cercle и других закрытых клубов.
«ЗАВТРА». Главная проблема для нас в том, что многие вещи, которые проговариваются в Давосе, сбываются.
Олег ЯНОВСКИЙ. Как я уже говорил, они действуют последовательно. Всемирный экономический форум в Давосе существует с начала 1970-х годов. Ему предшествовал "Римский клуб", бывший одним из соучредителей данного форума. И они продолжают в новой упаковке продвигать повестку, которую можно назвать эквитизмом, инклюзизмом, экологизмом. Предлагают некоторый передел того, что мы привыкли обозначать словосочетанием «современный мир».
В этом, на самом деле, нет ничего нового. В 1648 году, при заключении Вестфальского мира после Тридцатилетней войны, тоже собирались главы государств и княжеств, они также, только на аристократической горизонтальной основе, договаривались о том, как жить дальше, если нет объективных возможностей поддерживать сопротивление новой системе. Сейчас аналогичная ситуация, только не на уровне аристократии XVII века, а на уровне глобальной технократической олигархии. Её главный ресурс — финансовый капитал, а также контроль над идеями с помощью контроля над институтами создания этих идей и их продвижения: престижными университетами, аналитическими центрами, некоммерческими организациями, экспертными группами и консалтинговыми фирмами. Тут нельзя не учитывать и контроль над человеческим опытом, то есть эксплуатацию человеческого опыта, поведения как нового капитала, о чём неоднократно упоминалось современными интеллектуалами в контексте концепции «надзорного капитализма» Шошаны Зубофф.
«ЗАВТРА». А как эти интеллектуальные центры контроля обосновывают необходимость переделывания мира?
Олег ЯНОВСКИЙ. Краткая предыстория такова. С 1972 года, с выходом «римского» доклада Денниса и Доннелы Медоуз "Пределы роста", появилась обсессивная, навязчивая идея о нехватке ресурсов, которой моментально «заболели» западные элиты. Речь шла о том, что нужно поддерживать только один «миллиард» (как сказал Деннис Медоуз, «если у нас будет шесть миллиардов, то это будет очень плохой тоталитаризм»). Поэтому надо население Земли сократить до миллиарда, и тогда якобы ресурсы будут распределены равномерно, нефти на всех хватит, будем жить в «зелёном мире» и тому подобное…
Но под всеми этими фразами кроется политэкономическое обоснование — обеспечить экспансию капитала. Известно, что капитализм, который может жить только за счёт экспансии, ограничивало несколько вещей, но главное препятствие — государство. Подмяв под себя государства, капитал распространился повсюду. С этого момента у него закончилось место для экспансии.
Вот здесь и начинается массированное вторжение капитала в ментальную сферу, конструирование своего рода метавселенной. Мировые элиты ищут пути, как получать деньги и контролировать людские массы, чтобы эти массы не восстали против элит. Массы всегда против элит, это нормально. Элита — это маленькое количество организованных людей, а массы — большое количество неорганизованных людей. Если они организуются, у элиты будут проблемы. И все эти «Давосы» и «Бильдерберги» — лишь площадки по координации реализации определённой повестки и сверки часов, своеобразная калибровка действий. Что там главное? Экология, криптовалюты, геополитические конфликты, логистические цепочки, последствия пандемии, кибербезопасность, инфляция.
А ещё все мы помним заявления Альберта Бурлы, главы "Пфайзера", про «таблетку с чипом внутри». Везде нас пугают темами репрессивного контроля, техно-тоталитаризма, хотя это уже лет пятнадцать идёт, просто сейчас эти идеи оформляются, корректируются ошибки.
«ЗАВТРА». А сама перспектива рисуется ими абсолютно открыто.
Олег ЯНОВСКИЙ. Да. И мы видим, что когда участники Давосов разъезжаются, повестка у них остаётся. Они начинают с горизонтальных связей, потом переходят к вертикальному внедрению. Корпоративная культура, производство, логистика, этика — всё охватывается этим настойчивым подходом, оптимальным и наиболее привлекательным для них. Возникает культ следования провозглашённой идее, хотя это даже не идея, а то, что итальянец Гаэтано Моска называл «политической формулой». Как я уже отмечал, элита — всегда небольшое количество хорошо организованных людей, дирижирующих управляемой массой. Но просто наличием факта власти (организации) людьми управлять нельзя. Необходимо что-то ещё, для этого обычно используются моральные или правовые предпосылки. Власть должна быть тем или иным образом сакрализована.
«ЗАВТРА». Идея как инструмент легитимации самих элит?
Олег ЯНОВСКИЙ. Да. Им нужна легитимация их самих у себя же. Они сначала придумывают, потом сами начинают в это верить, а за ними — уже и массы.
«ЗАВТРА». Однако почему именно эта конкретная идея становится доминирующей в определённый момент?
Олег ЯНОВСКИЙ. Есть теория рынка идей, которая гласит, что самые умные, престижные, амбициозные идеи завоёвывают сторонников наиболее эффективно. Вот тот же Шваб, откровенный аферист, но последовательно дует в одну дуду более пятидесяти лет. Он берёт самые радикальные варианты привлекательных идей. И к ним начинают тянуться. Это чистая социальная физика. Типа той, по законам которой тянутся к высоким, красивым, стройным людям представители противоположного пола.
А тут притягиваются к деньгам и статусу. Люди начинают верить в эту идею, и организации начинают её сами всячески оправдывать. В какой-то момент следование этой идее становится единственным способом достижения успеха и попадания в элитные группы. Так доминирующая идея становится инструментом контроля. Как в США, например, где, если ты не веришь в современные интерпретации новой этики, ты не просто не попадёшь в элиту, а вообще будешь «выключен», маргинализирован. А если уж ты туда попал, то будешь принимать только тех, кто индоктринирован в твою веру. Это некий извращённый вариант религиозного мышления, оккультного толка. И это, наверное, единственная конспирология, которую я здесь усматриваю, на самом-то деле…
«ЗАВТРА». Оккультность здесь понимается чисто технологически? В плане схожести с соответствующими практиками?
Олег ЯНОВСКИЙ. Да. Здесь ещё хочу заметить, что нам всё это довольно сложно представить, поскольку мы привыкли ко всему централизованному. Мы предполагаем, что если кто-то последовательно продвигает конкретную идею, то наверняка он управляется из какого-то центра. Мы живём в контексте, где государство централизованно, общество централизованно и вертикально. Это наш постоянный исторический контекст.
На Западе не так. Ведь что такое deep state? Это не государство, а некая глубинная власть интеллектуалов, прессы и бюрократии. Этой власти не видно, но она реально влияет на всё. Бюрократы проводят в жизнь нужное решение, а интеллектуалы их оправдывают. Журналисты, опираясь на оправдания интеллектуалов, кого-то продвигают или порицают и даже уничтожают, то есть СМИ работают как цепной пёс этой системы.
У «глубинной власти» множество центров, работающих по разным векторам. Но у них у всех одна перспектива. Они идут по одному пути, не соприкасаясь друг с другом.
Перспектива «глубинного государства» — некоторая идея, которая объединяет, оправдывает и объясняет, куда идти дальше. Она сравнима с идеологией, только в отличие от идеологии, которая задаёт конечную точку, у этой модели есть лишь точка, где мы сейчас находимся, и дальше мы куда-то идём. Мы предполагаем, что должно случиться что-то хорошее, либо желаем избежать чего-то плохого. Но на этом особо не концентрируемся, поскольку нашей главной задачей является адаптивность. Мы постоянно должны адаптироваться под конкретный контекст, регулируя «подходимость» — соответствие идеи конкретному времени. По сути, строится последовательное повествование, которое отражает и продвигает определённую точку зрения или набор ценностей.
«ЗАВТРА». Другими словами, перед нами разворачивается рассказ, нарратив как описание, трактовка ситуации в том виде, как этого хочется некоторому субъекту, пусть даже множеству субъектов. При этом конкретная цель для нас неизвестна.
Олег ЯНОВСКИЙ. Здесь важно понимать, что нарративность в отличие от идеологии предполагает автономность от субъекта, создавшего изначальный нарратив, поскольку все эти рассказы являются открытыми для интерпретации, но в определённых рамках. И разрешения проблемы в режиме непрерывного повествования не предполагается. Такое длящееся повествование может быть оправдано какой-либо угрозой (типа экологической катастрофы) или возможностью (типа децентрализации), но важно, что не задаётся чёткое понимание, как может быть устранена угроза или достигнута желаемая возможность.
При этом подчёркивается, что помеха должна быть устранена или возможность достигнута, но развязка ситуации зависит от людей, вовлечённых в это повествование и обсуждение. Словно именно выбор человека определяет эту развязку. Вот, собственно, объяснение «стейкхолдерского капитализма» по Швабу. «Стейкхолдер» (англ. stake — доля, пай, holder — держатель, акционер, заинтересованная сторона) — это тот, кто влияет и участвует в обсуждении, в нарративе, и от него зависит развязка. Те, кто в нарративе — вхожи в группу, кто вне нарратива — на обочине истории. Это тонкий момент, который часто упускают.
«ЗАВТРА». Но он-то и не позволяет отойти от конспирологии, он несёт её в себе.
Олег ЯНОВСКИЙ. Согласен.
У Шваба вышла в этом году книга "Великий нарратив". Её мало кто читал, хотя по ней было даже заседание в Дубае. Эта книга — интервью с лидерами-«стейкхолдерами». В ней описывается, какой нарратив должен быть, чтобы продвинуть «великую перезагрузку». Этим занимается ментально-материальный олигархат, действующий горизонтально, но имеющий, как я уже говорил, доступ к ресурсам, управлению идеями и человеческому опыту. Внутри этого олигархата провозглашается своего рода элитарный социализм. В идее Шваба предполагается, что люди на этом уровне должны быть абсолютно равны. Но в чём? В выражении своей точки зрения, в добавлении своих итераций к происходящему. Тут даже видится чуть ли не коммуна, во многом сравнимая с античным полисом и его несколькими сотнями граждан.
«ЗАВТРА». Или патрициями.
Олег ЯНОВСКИЙ. Да, и эти патриции всё решают, обеспечивая при этом видимость демократии. На самом деле, все знают, кто и как решает, и это не аристократия, а олигархат с сетью децентрализованных структур, движимых одной повесткой, находящихся в обсуждении этой повестки. И для этого нет необходимости иметь централизованное мировое правительство. Они на последнем форуме произнесли эти громкие слова «global government». Но мне кажется, это было сделано специально, чтобы люди это пообсуждали, но не более того.
При внимательном прочтении последних книг Клауса Шваба обнаруживается его видение будущего. Он говорит, что государства не справились с устранением социальной несправедливости, вакцинацией, управлением кризисом во время пандемии, сдерживанием России и прочими угрозами. То есть тут намёк на то, что государство как таковое не способно выполнять свои функции, так как оно централизовано. Поэтому надо внедрить модель организации с множеством центров, движимых единой повесткой, обменивающихся экспертизой, постоянно взаимодействующих. Очевидно, что они хотят по своей модели построить неотвратимое будущее для всех. В последней книге Шваба прямо сказано: «Учитывая, что государство не справляется с этой идеей, мы должны внедрить новую систему». Новая система предполагает тотальную децентрализацию управления — существование множества экспертных центров, которыми управляют «просвещённые» технократы, философы и короли. Все они имеют чёткую идею-доктрину, всегда соглашаются сами с собой. Эта идея в рамках нарратива не статична, она развивается и принимает новых людей. Но главное, что центр… не централен.
Что тут имеется в виду? Вот прежде церковь, католическая, например, была центром, интеллектуальным и моральным. А теперь представьте себе, что церковь как собор людей «раскидана», это части без целого. Вот это-то и предлагают Давос и Бильдерберг —горизонтальное согласование через эти две знаковые площадки.
На пике пандемии в американском журнале "Foreign Affairs" вышла большая статья о том, что государства не справляются с вызовами и должны быть заменены экспертными платформами, руководимыми лидерами индустрий и общественных мнений. Чистый олигархат сиракузского типа.
Нормальным людям в принципе сложно представить, как такая модель может работать. Как олигархат может управлять государством? Это невозможно представить, ведь он движим всегда своими чисто олигархическими целями, мыслит олигархически.
«ЗАВТРА». А что это значит: «мыслить олигархически»?
Олег ЯНОВСКИЙ. Это означает довольно определённую вещь — удержание контроля над основными ресурсами: финансовым, информационным (включая сферу образования) и человеческим опытом. Это новый вид экспансии, и государства в этом уравнении нет. Все его члены транснациональны, децентрализованы. Они находят точки соприкосновения и договариваются друг с другом. А всем остальным говорят: «Смотрите, как государства "договариваются": войны, бедствия и прочее. А мы договариваемся цивильно, собираемся в дорогих гостиницах, пьём чай, и всё хорошо».
Почему они делают это публично? Потому что навязывают свою модель как наиболее социально приемлемую, и уже начали переход к социальным практикам, забирая на себя некоторые государственные функции, как бы «отжимая» сферу государства на себя.
Вот, собственно, Шваб и толкует в своей новой книге, что элиты должны заняться деглобализацией, децентрализацией внутри государства и созданием новой этики взамен старой (христианской, в частности). Шваб тут постулирует, что надо убрать индивидуализм и возродить эмпатию. Эмпатия предполагает групповое взаимодействие, но Шваб утверждает, что она не должна быть такой, какой была до пандемии и нынешних событий, поэтому он предлагает формировать новую этику.
«ЗАВТРА». Вообще-то, эмпатия — это сочувствие, коммуникация на нравственном и психологическом уровне.
Олег ЯНОВСКИЙ. Да, безусловно. Но что для этой публики означает «сочувствовать»? Кому? Тому, кто не смог выполнить квоту по «зелёной» энергетике либо поддержать внедрение нескольких «гендеров»? Или наоборот? «Зелёная альтернатива», «гендеры» и прочее — точки новой калибровки реальности, социальные маркеры, определяющие принадлежность к новой этике, политические формулы «своих» и «чужих».
Они говорят: «Вот вам идея, и если вы ей не соответствуете, мы вас выключим из истории». Уверяют притом, что эта идея самая лучшая, так как там всё заряжено под справедливость, экологию и так далее. Но она воплотится, если мы «децентрализуемся». А это означает, что решения будут приниматься горизонтально, олигархически.
«ЗАВТРА». А «деглобализация» в их обещаниях что означает?
Олег ЯНОВСКИЙ. Это самая проблемная вещь, между прочим… Мы сейчас много говорим про деглобализацию, регионализацию, про макрорегионы. Но у Шваба нет ни регионов, ни агломераций, поскольку это предполагает государственное управление. Он вводит новый термин. Это «локальная инклюзивность» или «инклюзивный локализм» (англ. inclusion — включение, инклюзивный — предполагающий включение кого-либо, чего-либо в общую картину, в какое-то множество). Речь идёт о возрождении локальной этики, что означает ограничение передвижения за ненадобностью, но соответствие при этом идеям инклюзивности. Инклюзивность, вообще, — главный столп «новой этики» от Шваба: живи локально, никуда не выезжай, но если хочешь быть частью локально-инклюзивной мировой экономики — соответствуй нашим новым этическим нормам.
«ЗАВТРА». Тогда почему говорят о деглобализации, если по-прежнему всё глобализировано?
Олег ЯНОВСКИЙ. Напомню, что о глобализации в мире заговорили, когда Индия и Китай запустили свои производства. Там появилась дешёвая рабочая сила, сырьё, продукция плюс упрощённое движение капитала. Если мы говорим про деглобализацию, то это уход от глобализации. А сейчас глобализация усиливается, идёт «на стероидах», вглубь. По сути, происходит взаимообмен не между государствами, а между локусами, некоторыми точками: индийский программист, африканский текстильщик, производитель воды в Курдистане — всё это конкретные люди… Этим демонстрируется отсутствие необходимости в государстве. То есть локальные коммуны могут жить так же, как (якобы) в дорабовладельческом строе. Я бы предпочёл для описания этого процесса использовать термин «глокализация». Он означает глобализацию локального производства.
«ЗАВТРА». Когда мы говорим о деглобализации, мы понимаем это как процесс восстановления разрушенных глобализацией суверенных национальных государств, правительств, национальной культуры, этики и традиций. А оказывается, что в их понимании государства по-прежнему будут разрушаться, а «новый дивный мир» должен строиться на автономных единицах, разделяющих навязанную постэтическую «норму»?
Олег ЯНОВСКИЙ. Примерно так. С этого обрыва, по Ницше, хотят столкнуть все государства. Исходя из чего? Раньше был индивидуализм, который атомизировал общество и разрушал государство. Теперь индивидуализм, как дискредитировавший себя вопиющей социальной несправедливостью, убирают, а на его место ставят локализм и говорят: «Зачем вам государство, если вы можете на уровне деревни сами всё себе делать!» То есть, зачем вам из Аргентины в Казахстан везти говядину или наоборот? Всем гарантируют лабораторию под боком, где можно вырастить искусственное мясо. Ясно, что это корпоративная структура, и её внедряют люди, которые видят, что капитализм достиг своего пика или дна, а им необходимо поддерживать собственную власть. В связи с этим мы не должны думать, что они движимы исключительно политической формулой, глобальной идеей. Среди них много людей-практиков и далеко не глупых прагматиков.
Вообще же, Давос есть собрание классово близких людей, мыслящих в одном ключе. Главная их цель — деиндустриализация. Ведь что такое, если вдуматься, «локализация производства»? По сути, нам рекламируют уход в своего рода деревню — локализованную площадку. Для чего? Чтобы она была независима от государства, но вместе с тем подчинена глобальной идее, то есть была под их ментальным контролем. Классическое «разделяй и властвуй».
Ясно, что проталкивающие эту идею нового управления «поляну» своего будущего стерегут и отгоняют чужаков. Они стараются распространить свою систему управления на максимальное количество людей, внушая всем, что тот, кто не подстроится, будет выброшен на обочину или должен будет догонять. При этом они прекрасно понимают, что у них есть конкуренты: Китай, Россия, Индия.
«ЗАВТРА». Бразилия?
Олег ЯНОВСКИЙ. Не тот масштаб пока. И всё это, естественно, борьба за ресурсы. Чтобы при проведении этой глобальной махинации ограничить чужаков, надо придумать свою идею и объявить всем остальным, что они её недостойны. Как это уже работает на практике, мы видим постоянно: они приезжают в какую-либо страну, советуют им что-то и говорят: «Вы либо подстраиваетесь под нас, под наши идеалы и ESG (экологические, социальные и корпоративные стандарты), либо вы отстающие варвары, которые недостойны нашего великого консультационного опыта». Все мозговые центры и консалтинговые фирмы работают именно так.
«ЗАВТРА». И рейтинговые агентства, которые говорят примерно то же самое: «Если вы хотите иметь успех вне вашего государства, то, пожалуйста, соответствуйте определённому рейтингу, а рейтинговать вас будем мы. А чтобы мы вас хорошо прорейтинговали, вы должны выполнить определённые требования». И происходит подчинение, совершенно прозрачное...
Олег ЯНОВСКИЙ. Конечно. Поэтому мы очень обрадовались, когда после февраля такие западные компании ушли из России. Но, к сожалению, многие вскоре вернулись переименованными. Все люди остались, а следовательно, и сбор информации, и промышленный шпионаж, и агентура влияния… А ведь это действия типичной метрополии, которая навязывает колонии своё видение. Поэтому нам необходимо выработать идейную независимость от любых такого рода практик. Нам противостоит гигантский децентрализованный институт западных элит. Уже не идёт речь об отдельных государствах с той стороны. Мы все прекрасно видим, что западные государства идут прахом, а новый западный постсубъект вполне реализует свою повестку дня. Надо учитывать этот новый субъект международных отношений. Нельзя больше мыслить только в классических терминах суверенитета, реализма, либерализма и так далее.
Так как новый субъект — это и институт, и олигархия, то есть всего две вещи, которые определяют их существование. Это статус, который позволяет им доминировать и проецировать, и процесс, которым занимается бюрократия. У них есть правила, формальные и неформальные, что можно делать, а что нельзя, что можно говорить, а что нельзя, исходя из соответствия конкретной перспективе. Эти практики, процессы и эту статусность они навязывают нам. Если ты не воспользовался услугами консалтингового агентства, не следуешь практикам ESG, — значит, ты не соответствуешь уровню людей первого мира.
Это типичное интеллектуальное порабощение, ментальная или когнитивная война на уровне смыслов.
Есть ещё один важный аспект, о котором мы забываем. У нас централизованная система, у них — децентрализованная. А значит, у них нет конкуренции. Существует единая группа как некий абстрактный «проспект», и никто больше не может предложить ни альтернативную идею, ни альтернативную структуру. Чтобы предотвратить саму возможность появления идей из других источников, они на вооружение всегда берут левые и радикальные идеи — ими легче заразить людей. А правые идеи обычно более взвешенные и реалистичные. Чтобы заразить людей харизматической идеей, на Западе нужно щекотать мозги чем-то «радикальненьким». У «давосских» это получается.
Поскольку у них на Западе нет конкурентов (никто не создал столь масштабных координационных и аналитических структур), они захватывают огромное поле для социальных экспериментов: от вакцинации и контроля над рождаемостью до криптовалют и ограничения передвижения. Запуганные западные обыватели стерпят всё. Идейной и организационной альтернативы пока нет. Поэтому над людьми там глумятся, как хотят.
«ЗАВТРА». Хорошо, что на нашей памяти была альтернатива всему этому мракобесию самим фактом существования СССР. А что нас ждёт впереди, согласно прогнозам, сделанным на этих двух недавних полузакрытых заседаниях?
Олег ЯНОВСКИЙ. Продолжение социальных экспериментов, глокализация, внедрение новой этики. Ближе к середине января стоит ждать, видимо, извод очередной пандемии с локдаунами. И мировая рецессия с гигантской инфляцией. Разрыв логистических цепочек, который нужен им для слома контроля государств над ресурсами.
Единственный способ разрешения накопившихся объективных противоречий — это войны. Я тут не пытаюсь никого запугать, но это неизбежно. Мир ожидает новое силовое перераспределение, государства сойдутся в схватке с этой децентрализованной сетью. Давление этой сети нарастает, мы видим примеры внедрения новых этических форм, нового религиозного сознания, появление всё новых сект — армии «коучей», гадалок, астрологов, гендерных субкультур. Это заменяет отсутствующую идеологию, которая могла бы объяснить картину мира. На Западе разрастается хаос в душах людей. И Россия сейчас противостоит не западным государствам, а этому горизонтальному бесовскому олигархату.
Мы видим, что и «давосцы», и «бильдербержцы» обсуждают Украину. Бильдерберг — это чисто разведывательная структура, её создали американская и британская разведка в 1960-х годах. Мы видим, как они блюдут свои интересы, не обращая внимания на государства, даже не упоминая их. Их уровень координации — другой. И нас, судя по всему, в скором времени ожидает напряжённая борьба русской и китайской государственных моделей с западной горизонтальной олигархической моделью. Исход этой битвы определит историю и то, как именно будет выглядеть новый мир. А он точно будет новым.
«ЗАВТРА». Олег Сергеевич, благодарю за беседу!
На фото: горгульи на обгоревшей крыше собора Нотр-Дам де Пари
