Лев Николаевич Гумилёв (18 сентября (1 октября) 1912, Санкт-Петербург — 15 июня 1992) — один из самых ярких и спорных отечественных мыслителей исторически "короткого" (1914—1991, от начала Первой мировой войны до гибели Советского Союза) ХХ века. Сын великих русских поэтов Николая Гумилёва и Анны Ахматовой, бесспорное опровержение расхожего тезиса о том, что "на детях гениев природа отдыхает"… В справочниках он представлен как историк, географ, этнолог, философ, но по сути своей, во всех своих делах Лев Николаевич, как и его родители, тоже был поэтом, пусть собственно стихи и не занимали в его жизни главного места. Зато он умел мыслить сложнейшими системами образов и мастерски владел словом. Русским словом. Его выступлениями неизменно заслушивались, а книгами — зачитывались.
Путь к тому рубежу, на котором всё это началось и оттуда продолжилось в будущее, не был ни коротким, ни лёгким, внешние жизненные обстоятельства Гумилёва-младшего хорошо известны: родители фактически развелись ещё до начала Первой мировой войны, формально — в 1918-м, отца расстреляли в 1921-м "за контрреволюцию", главным воспитателем Льва до окончания им средней школы и переезда в Ленинград была его бабушка Анна Ивановна Гумилёва, в своё время при рождения внука простившая местным крестьянам все долги. Что, впрочем, не спасло родовое "дворянское гнездо" в тверской деревне Слепнёво в годы революции от угрозы погрома — его обитатели вынуждены были переехать в уездный город Бежецк.
Дальнейшие перипетии биографии Льва Гумилёва: работа, в том числе в различных экспедициях, учёба в ЛГУ, лагерный срок ("сидел за отца"), война, завершение учёбы, защита кандидатской диссертации, снова лагерный срок ("сидел за мать"), освобождение с реабилитацией, научные труды, — достаточно хорошо известны, но никак не объясняют возникновения его главной идеи, ставшей пассионарной теорией этногенеза. Сам Лев Николаевич этот свой "момент истины" описывал в стиле известной легенды об открытии закона всемирного тяготения Исааком Ньютоном, только роль хрестоматийного яблока в данном случае была отдана солнечному свету: "Сидел (в 1949 году. — В.В.) в Лефортовской тюрьме в Москве, прочёл там среди книг, которые нам давали, книжку Тимирязева о фотосинтезе. А потом увидел свет солнца на полу камеры и понял, что пассионарность — это та избыточная энергия, не солнечная, а неизвестно какая, которая адаптируется человеком, и затем он не может её не выдать в виде работы…"
Понятно, что яблоки падали с яблонь всегда. Но увидеть за этой очевидностью проблему и связать её с движением небесных, да и любых материальных тел через единство воздействующей на них силы — силы тяготения — удалось только Ньютону. Точно так же сравнения жизни народов с жизнью отдельного человека проводились не единожды и до Гумилёва — может быть, тысячи или даже миллионы раз, но они всегда оставались на уровне аналогии, в лучшем случае — метафоры, но вопрос о зарождении таких человеческих сообществ, как народы, в свете системных причинно-следственных отношений вообще не ставился. И приоритет научной постановки такого вопроса безусловно принадлежит Льву Николаевичу. Который в своих работах с начала 1970-х годов ("Этногенез и биосфера Земли", "Древняя Русь и Великая Степь" и др.) его не только поставил, но и предложил свой вариант ответа, согласно которому продуцирующий момент этногенеза, рождение того или иного народа, связан со специфическим воздействием неких внешних сил, которое было обозначено термином "пассионарный толчок", максимально им приближенным, хотя и без прямой коннотации, к понятию "бича Божьего" (так христиане Римской империи называли вождя гуннов Аттилу — кстати, кочевым народам Великой Степи, племенному союзу хунну в том числе, были посвящены многие труды Л.Н. Гумилёва). Поэтому можно сказать, что в гумилёвских трудах, при всех отклонениях от стандартов научного исследования, гораздо больше науки как стремления к реальным знаниям и умениям, чем это было принято признавать вчера и даже принято считать сегодня.
О физической природе открытых им "пассионарных толчков" Лев Николаевич предпочитал говорить в предположительном ключе и на основе установленных им привязок к историко-географическим данным о десятках зон подобного этногенеза, единовременно (в течение около сотни или даже нескольких десятков лет) охватывающих относительно небольшие (в несколько тысяч или даже сотен квадратных километров) регионы нашей планеты. По его гипотезе, такие, обычно вытянутые в меридианном направлении зоны подвергались воздействию неизвестного, скорее всего исходящего из космоса (хотя не исключено также, что изнутри Земли) излучения, позволяющего людям на этом пространстве эффективнее усваивать и преобразовывать все энергетические потоки, что, как правило, обеспечивает им конкурентные преимущества и приводит к их экспансии вовне, среди других народов. При этом такой пассионарный толчок неизбежно рассеивается во времени и пространстве, приводя к закономерной смене фаз в жизни соответствующего этноса: инкубация — подъём — акматическая фаза (перегрев) — надлом — инерционная фаза — обскурация (упадок) — гомеостаз. По расчётам Льва Гумилёва, полный "пассионарный" цикл у одного народа занимает, в зависимости от конкретных исторических обстоятельств, от 1000 до 1200 лет, хотя в фазе гомеостаза такие человеческие сообщества могут существовать неопределённо долгое время.
Особое внимание при этом Л.Н. Гумилёв — по понятным причинам, вытекающим в том числе из личного и семейно-родового опыта, связанного с революциями начала ХХ века в России, а также с их последствиями, — уделял различным аспектам межэтнических отношений: от консорций и конвикций до формирования суперэтносов и этнических "химер"-антисистем (в качестве образца последней рассматривался принявший иудаизм Хазарский каганат VIII—Х веков с весьма прозрачными отсылками к Советскому Союзу). Ключевую роль в процессах этногенеза Лев Николаевич отводил этическому фактору, комплементарности (взаимоприемлемости и взаимодополняемости) между людьми через их систему ценностей (аксиологию) и через принятые ими, вытекающие из этой системы нормы поведения.
Отсюда естественным образом следовало "евразийство" Льва Гумилёва, с далеко не очевидными тезисами о том, что "если Россия будет спасена, то только как евразийская держава и только через евразийство", что "евразийский идеал прост и конструктивен: отношения между народами нужно строить не на войнах и распрях, а на мире и согласии". Россия, по его мнению, "должна ориентироваться на достижения синтетической культуры, формировавшейся среди многообразных народов Евразии: они — не враги и конкуренты, а союзники и опора будущего совместного прогресса". И, напротив, ориентация на западную цивилизацию, на Европу, восприятие России как части Европы — губительны и самоубийственны для русской цивилизации. В качестве примера приводил выбор новгородского князя Александра Невского в пользу союза с Ордой против католического тогда Запада.
Этот комплекс представлений, несмотря на все старания автора придать ему приемлемую форму, выходил за рамки (вернее, торчал как пресловутое шило из мешка) классовой концепции истории (включая неолиберальный её извод с теорией "нацибилдинга"), а потому, несмотря на свою очевидную плодотворность (в том числе для политической практики, а также для других отраслей научного знания — например, для биологии в части видообразования), оказался весьма предсказуемо "встречен в штыки" официальной советской (да и в целом мировой) наукой, которая конфликтной гумилёвской этнологии предпочла внешне "безопасную" этнографию. Но зато с интересом, вплоть до восторженного признания, гумилёвские идеи были приняты в нашем обществе: книги Льва Николаевича с середины 1980-х годов издавались десятки раз многомиллионными суммарно тиражами и с тех пор стали неотъемлемым достоянием отечественной культуры. Успел он внести свой вклад и в газету "День", предшественницу "Завтра", публикуясь на её страницах. Сейчас очень похоже на то, что период усвоения богатейшего творческого наследия "сына двух поэтов" подходит к своему завершению, перерастая в период развития и практического применения его идей на общенациональном и международном уровнях. Осуществляемый ныне российским государством "поворот на Восток" и конфликт ("глобальная гибридная война") против коллективного Запада в форме Специальной военной операции по демилитаризации и денацификации Украины в полной мере подтверждают этот тезис.
