Специальная военная операция (СВО) по демилитаризации и денацификации Украины с начала её проведения Россией в феврале 2022 года и вплоть до нынешнего дня, то есть на протяжении вот уже более чем двух с половиной лет, остаётся главным военно-политическим конфликтом современности, крупнейшим со времён Второй мировой войны, и вряд ли эта ситуация изменится даже в случае новой «большой войны» Израиля на Ближнем Востоке. При этом основной характеристикой украинского конфликта — с различными, вплоть до прямо противоположных, его трактовками — признано столкновение так называемого «альянса демократий», возглавляемого США и Великобританией, с «блоком автократий» в лице прежде всего РФ, КНР, Ирана и КНДР, то есть этому, по всем параметрам системному противостоянию вменён идеологический характер. Что, конечно, не добавляет ясности пониманию происходящих событий по обе стороны линии боевых действий. Которые, к тому же, и сами по себе вовсе не одномерны.
В этой связи весьма показательной выглядит опубликованная в конце сентября газетой «Нью-Йорк Таймс», рупором американского «глубинного государства» и Демократической партии, статья Томаса Фридмана, в которой сформулирована и предложена отличная от доминирующей ранее в западной медиасфере трактовка данного конфликта. Согласно Фридману, в нём столкнулись «инклюзивность», представленная коалицией достойных, но необязательно демократических стран, видящих свое будущее в возглавляемом США альянсе, который способствовал бы экономической интеграции, открытости и сотрудничеству для решения глобальных проблем, — с силами «сопротивления», которые противостоянием возглавляемому США инклюзивному миру «оправдывают милитаризацию своих обществ и удержание власти мёртвой хваткой».
Утилитарный смысл такого изменения понятен. Он состоит прежде всего в том, что в «демократически-авторитарном» формате украинского конфликта, силам «альянса демократий» добиться «поражения России» не удаётся, а потому данный формат этому «альянсу демократий» каким-то образом необходимо менять. И уже чем быстрее — тем лучше. За счёт привлечения в свой лагерь «достойных недемократических» государств. Среди которых «номером один», несомненно, является Китайская Народная Республика, «номером два» — Королевство Саудовская Аравия, но этими двумя странами список явно не исчерпывается. Показательно здесь прежде всего не изменение роли КНР, которую теперь «инклюзивные» США получат возможность рассматривать в качестве уже не априори враждебной «автократии», но как колеблющуюся между своей экономической «инклюзивностью» и политическим «сопротивлением» величину. Показательна здесь прежде всего свойственная Соединённым Штатам и в целом коллективному Западу привычка самолично определять «демократичных» и «недемократичных», «достойных» и «недостойных». В зависимости от своих собственных интересов: как текущих, так и стратегических.
Ничего неожиданного в этом нет: формулу британского премьер-министра Пальмерстона о том, что у его страны нет ни вечных союзников, ни вечных врагов, а есть только вечные интересы, которым она должна следовать, хорошо помнят во всём мире. Вся проблема только в том, чтобы определить, о каких интересах — применительно уже к «альянсу демократий» (к «инклюзивному миру») в целом — идёт речь в тех или иных конкретных обстоятельствах места и времени. С американо-британской (или британо-американской) Новой Атлантической хартией от мая 2021 года, которая после начала СВО легла в основу «альянса демократий», всё более-менее ясно — там речь шла о сохранении однополярного мира Pax Americana, каким он стал в конце 80-х—начале 90-х годов ХХ века, после разрушения «социалистического лагеря» и Советского Союза, с «империей доллара», «глобальным рынком», а также свободной «проекцией силы» США и их союзников в любую точку земного шара. Того однополярного мира, который столкнулся в финансово-экономическом плане с опережающим ростом Китая («точка перегиба» — выход «красного дракона» на первое место в мире по показателю ВВП ППС в 2013 году) и всех «развивающихся стран» в целом, а в военно-политическом плане — с опережающим усилением России («точка перегиба» — начало специальной военной операции ВКС РФ осенью 2015 года).
Как же изменились интересы коллективного Запада в ходе и, соответственно, по возможным итогам СВО? Если судить об этом по такому маркеру, как исторические аналогии, преимущественно используемые в глобальных массмедиа, то картина получается примерно следующая. В отличие от многих наших соотечественников, которые вот уже больше тридцати месяцев боевых действий всё еще делают большие глаза: мол, «Как?» да «Почему?», да «Российско-украинское противостояние не влезает в прокрустово ложе традиционных клише…», в едином западном медиапространстве никаких удивлений по этому поводу не предусмотрено: Россия совершила «акт неспровоцированной и незаконной агрессии», который не должен привести к её победе над «храбрым украинским народом, ценой невероятных лишений и потерь отстаивающим свою свободу и независимость».
Желанными историческими аналогами СВО на Западе изначально назывались русско-японская 1904-1905 гг. и советско-польская 1919-1921 гг. войны, в которых соответственно противникам России, царской и советской, удавалось при помощи Запада добиться военных побед и навязать ей выгодные для себя условия мира. Теперь допустимыми называются аналоги с советско-финской («Зимней») 1939-1940 гг. и Корейской 1950-1953 гг. войнами, по итогам которых можно сказать, что непосредственным участникам конфликта пришлось идти на компромиссные решения, лишь частично соответствующие их первоначальным целям. Опять же, Финляндии в ходе войны оказывалась поддержка со стороны как Третьего рейха, так и Великобритании с Францией, а на стороне будущей Южной Кореи непосредственно сражалась армия США и их союзников под флагом миротворческих сил ООН.
Показательно, что сравнения СВО с американской Гражданской войной 1861-1865 гг. гораздо менее популярны, хотя в контекст происходящих событий укладываются как минимум не хуже отмеченных выше. Не только потому что «Россия может выиграть этот военный конфликт благодаря своим превосходящим ресурсам — по той же причине, по которой Север победил Юг,.. несмотря на то что у последнего было много боеспособных и мотивированных солдат», но и по масштабу обозначенных высшим политическим руководством нашей страны задач СВО: демилитаризации и денацификации нынешнего украинского государства и общества, — вполне сопоставимых с Реконструкцией Юга.
Разумеется, любые сравнения между СВО и конфликтами, происходившими в прошлом, не могут иметь абсолютный характер — они указывают прежде всего на ожидаемый результат в рамках самого массового типа мышления — аналогического, представляющего собой своего рода фундамент, на котором возводятся стены мышления пространственно-временного (континуального) и крыша мышления причинно-следственного (каузального). Но любое здание, как правило, возводится с фундамента, а не с крыши. Поэтому представляется оправданным применительно к СВО попытка несколько сместить (или расширить) предлагаемый фундамент нынешнего украинского конфликта, рассматривая его как аналог некогда знаменитой Компании Южных морей: мол, имеющая на своей территории 30% мировых ресурсов Российская Федерация, совершив акт агрессии против суверенной Украины, должна будет по максимуму заплатить за это своё «чудовищное преступление», и под такое обеспечение распространяются разные ценные бумаги «альянса демократий», прежде всего — в форме кредитных обязательств Зеленского и К°.
Историческая Компания Южных морей в начале XVIII века, при короле Георге I, была использована как инструмент для аннулирования гигантского на тот момент государственного долга Великобритании. Украинский конфликт в данном отношении выступает своего рода Компанией Северных морей, в акции которой так или иначе вложился весь «альянс демократий». Не только через прямую помощь киевскому режиму, но и через множество сопутствующих финансовых решений, целью которых является получение «приза» в виде шкуры и мяса «русского медведя! — всё ещё неубитого, но, по мнению коллективного Запада, это только вопрос недолгого времени. Причём «справедливый доступ к российским ресурсам» выступает здесь как безотказная приманка в число охотников из «альянса демократий».
Поэтому присутствие в первом ряду этих охотников некогда крупнейшей, после РСФСР, бывшей союзной республики, а равно сочувствие и и поддержка, оказываемые ей другими, за исключением Белоруссии, бывшими союзными республиками, членами НАТО или нет, удивлять не должны. Известную табличку, где расписано, сколько получали из общесоюзного котла и сколько вкладывали туда на излёте СССР союзные республики (в пересчёте на душу населения), все видели, все знают. Можно спорить, каким образом считать, но хоть в рублях, хоть в долларах, хоть по советским, хоть по мировым ценам, хоть в номинальном ВВП, хоть в паритете покупательной способности, хоть с учётом союзных налогов, хоть без — всё равно: в общий котел Советского Союза отдавали больше, чем брали оттуда, только две республики: Россия и Белоруссия. Все остальные — наоборот! И Украина с её более чем 50-миллионным населением, если переводить подушевые дотации в абмолютные цифры, была крупнейшим бенефициаром Советского Союза и всей мировой социалистической системы. Со странами бывшего соцлагеря, кстати, точно такие же укроп с петрушкой. Кому СССР больше давал и разрешал, те Россию сейчас и ненавидят больше всего. Такая вот странная закономерность просматривается. А почему так? Что, все такие неблагодарные неонацисты? Или это такая установка: больше брать, чем отдавать, умри ты сегодня, а я завтра, а главным для них было, есть и будет — «жить как на Западе», «жить как в Америке»: по объёму и по доступности благ? Всё по лекалам «постсталинского» СССР после 1961 года. Только «союзно-советскую» и «социалистическую» свою прописку после 1991 года они сменили на «евросоюзную», «натовскую» или «демальянсную». Признали другой управляющий центр — всего-навсего. Была для них таковым Москва — а стали Вашингтон, Лондон и Брюссель. Они ведь «свободные люди», пусть не хозяева, но хотя бы хозяйчики своей судьбы: кто побольше, кто поменьше, кто поближе к главному Хозяину, кто подальше от него. Цель же одна — стать побольше и поближе. Всё понятно и просто, ничего придумывать не надо.
Всё, что требовалось от Украины как государства перед началом СВО — сойти с пути конфронтации против России, не превращать её территорию и население в «анти-Россию». Но: «Наш ответ — нет!» Украина как целое по своей воле и при поддержке своего нынешнего Хозяина предпочла войну за «евроатлантический выбор» с надеждой получить полный пакет привилегий, к этому выбору якобы прилагаемый. Ничем иным позицию нынешних киевских властей и поддержку этой позиции (активную и пассивную) большинством населения Украины объяснить при всём желании не удастся. Сам по себе террор киевского режима внутри страны тут не решает: если такой террор осуществляется против интересов бóльшей части населения государства, он сталкивается с массовым контртеррором «снизу». Но ничего подобного на Украине не было и нет. Была только массовая эвакуация- самовывоз объёмом примерно в 10 млн человек. Из них около 60% «юнитов», как утверждается, выехали на Запад, в Европу, примерно 40% — на Восток, в Россию, а почти полтора миллиона мужчин и женщин, то есть примерно каждый седьмой от общего числа «эвакуантов», так или иначе начали в составе ВФУ воевать против «орков-москалей». И это, в общем-то, всё, что нужно знать о современной Украине.
Впрочем, как уже отмечено выше, на деле линия фронта пролегает в иных измерениях и лишь в малой мере опускается на грешную землю «незалежной»… «Центр тяжести» СВО лежит в сфере глобальных финансов (и долгов), а не тех или иных территорий и населённых пунктов бывшей УССР. Коллективный Запад заинтересован прежде всего в «сбросе» своих долгов, в идеале — с переводом их на иной субъект, в абсолютном идеале — на принципиально платёжеспособный, например — на Россию «за восстановление Украины», чтобы перейти к построению «глобальной инклюзивности» (другого образа будущего и, соответственно, пути к нему у нынешних США и их нынешних союзников просто нет). Российская Федерация пока отказывается идти по этому пути сама и не позволяет делать это всем остальным. Она — правопродолжательница того Советского Союза, который был создан по итогам Первой мировой войны (наша Гражданская 1918-1922 гг. была её частью, «прокси-атаками» Германии и Антанты против исторической «Большой России»), победил в Великой Отечественной и во Второй мировой. Сейчас Россия объективно пытается довоевать то, что не довоевала или сдала за 70 лет после смерти Сталина. Большой ошибки не будет, если предположить, что это Советский Союз революции и Победы сражается с Советским Союзом оттепели, застоя, перестройки и глобального рынка. С данной точки зрения это — Гражданская война 2.0.
