1 октября
После предшествующих весьма нескучных суток ночь прошла на удивление спокойно, но в восемь утра началось! Многоступенчатый звук прилётов — «уронили дрова» — удар, разрыв и бой осколков совсем рядом. Бежим смотреть по окнам, поднимется ли пугающе чёрный столб дыма, сначала такой робкий и безобидный, а затем нагло-властный, на полнеба. Взвыла было сирена, но застенчиво умолкла.
Раздаются несколько наших ответов. Округлый «пах» и через 20 секунд «трах-тах-тах»: выстрел по цели и его разрыв. Всего 17–20 секунд полёта нашего снаряда! Это означает, что цель совсем рядом, под боком. Позапрошлой ночью время полёта до врага составляло 50 секунд, я считала.
Снова завопила и умолкла сирена, в глаза, расталкивая всё на экране смартфона, лезет объявление: «Ведётся обстрел Шебекино, спуститесь в подвал...» Бьют по жилым кварталам. У какого-то соседского автомобиля сдали нервы, и он заорал охранной сигнализацией и благим матом.
И опять сирены, на этот раз — долго и настойчиво, выворачивая душу... берегитесь! Вот и другие негромкие звуки утреннего близкого боя. Вроде бы отогнали...
По горячим следам утренних обстрелов нам сообщают: опять попадания в район городского рынка, есть трое раненых. Оно понятно: врагу хочется массовых смертей гражданских. По окружной ревут колёса, местные притихли, только солнце вовсю старается поднять людям настроение, посылая свои наивно-радостные лучи в ответ на призывное «ки-ки-ик!» задорного декоративного петушка.
3 октября
Семь двадцать утра. Округлый «пах» и тут же разрыв – «трах-тах-тах». Расстояние между выстрелами и попаданиями разное: первый разрыв случился через пять секунд после выстрела, потом промежуток времени стал возрастать, очевидно, противник маневрирует на позициях и палит куда придётся. Второй выстрел, четвёртый...
У нашего раскрытого окна стоит счётчик радиации — кто знает, какими снарядами палит ВСУ сегодня, может, и с урановыми сердечниками. Всего можно ожидать от них, любой подлости. Нет, пока стучит редко, щёлкает нормальный фон.
Вот уже взвыла сирена, значит, попадает по жилым кварталам Шебекино. А сейчас пятый «пах» совсем тихий — враг уползает восвояси. Вот и разрыв... На экране смартфона пляшет надпись: «Ведётся обстрел Шебекино, спуститесь в укрытие». Всё действо заняло каких-то двадцать минут.
Вчера неожиданно похолодало. В воскресенье, первого октября, мы, тяжело дыша, кляли жару, а вот вчера — как задёрнули занавес. Серое небо и отрезвляющий осенний холод. Бабье лето ушло, хлопнув дверью: «Не угодило? Жарко вам? Так дрожите теперь!» В лесу полная и беспросветная суш-ш-шь… Ломаясь под ногой, хрустит выгоревшая на солнце трава. Не успев наскоро нацепить нарядную осеннюю листву, лес пожух. Листья висят жалкими тряпочками. Белки вьются возле кормушек, где редкие прохожие оставляют им воду.
10 октября
Слышите? Летят вертолёты! Низко-низко, саженками переплывают они небо, рубя лопастями над верхушками дубрав и сосняка. Их пары то летят дальше, то пугают облака резким свистящим и шипящим пуском ракет прямо над вами. Вот и теперь… Работа идёт.
Ночами объездная сообщает уху о некоторых манёврах, о которых нам знать не положено. Мы и не знаем, только удовлетворённо полуулыбаемся во сне. Длинный натужный гул — дело обычное. Надеемся всем сердцем, что фронт отодвинулся — уже и обстрелы поутихли, и не ощущаешь на себе постоянного воздействия РЭБ.
18 октября
Утром начались прилёты по Новой Таволжанке. Танк ВСУ бил по нашей территории, куда придётся; через некоторое время вступил миномёт. С высоты над городом дало обдуманный ответ и наше орудие. Часа два подряд дубрава вздрагивала от мощных и резких звуков, роняла медные листья.
Па-ах! И желудок падает в коленки, но говоришь себе: это наши! Кто в детстве видел железные пистолетики-игрушки с обоймами бумажных лент, на равном расстоянии испещрённых бугорочками пороховых пистонов, тот помнит резкий «пах», едкий запах дыма и без труда узнаёт этот звук и теперь. Только он увеличен в тысячи раз! Па-ах! И пороховой запал выбрасывает в воздух снаряд... Тах! Снаряд прорывает атмосферу. Ты слушаешь, сколько секунд до глухого отдалённого «рах-тах-тах» где-то за пределами прямой видимости, но не слышимости. Сколько летит, где вражеская цель? И каждый раз понимаешь – не более 15–18 км.
20 октября
В десять вечера послышались автоматные очереди, кажется, только из одного автомата... Потом эстафету принял крупнокалиберный пулемёт. К одиннадцати вечера подключилась артиллерия, рявкая через довольно большие промежутки времени, заставляя болезненно сжиматься сердце, гадать: что там? Но всё это были наши действия.
Всю ночь по дорогам ревело колёсами, маневрировало, бухало снарядами то ближе, то дальше, прорывая тягучую непроглядную ночь, сырость и туман. Это было в ответ на... На что? Скорее всего, на попытку ДРГ противника просочиться через нашу границу. Одна такая попытка уже была описана вчера, когда пришли сообщения, что в Грайвороне наши ребята заметили вражью ДРГ из шести человек и гранатомётами «отогнали» её обратно в лес, на ту (их) сторону.
Скорее всего, у нас ночью наблюдалось несколько попыток прорыва числом явно более «шести человек» в стремлении нанести визит в Шебекино и Новую Таволжанку. Сон в эту ночь был прерывистый, беспокойный от «баха» до «ба-баха». Под утро всё стихло, потонуло в густом холодном тумане...
Миражи войны плывут, стучась в окна спящих домов... А каково там, на позициях? Нелётная погода для БПЛА, приходится действовать «вслепую». Сил вам, наши защитники, и удачи!
24 октября
Фронт пошёл. Он столько времени стоял, что казалось, так теперь и будет навсегда. Они нападают, мы их отбиваем, так и живём. Пошли сообщения о движении со всех направлений. Враг силён и огрызается.
У нас трое суток идёт громкая работа с различных точек и из различных средств. Третьего дня было похоже, что вот самоходка ВСУ пробралась поближе, некоторое время обстреливала расположения наших ребят. Конечно, я не знаю точно, но выглядело это как две серии из четверных залпов и мощных «прилётов» на фоне длительной работы миномёта противника. Наши дали тогда и продолжают сегодня давать сильный отпор-ответ. Теперь это, скорее, можно понять как огневую поддержку наступлению наших войск на Купянском направлении; идут сообщения о продвижении на полтора километра на отдельных участках. Одно ясно – вал звуков, в которых ворочается и гудит фронт, откатился, отошёл подальше от нашего города, хоть и не очень далеко пока.
31 октября – 1 ноября
Уже сутки у нас снова беспокойно. Гуляли вечером и считали полосы спутанных следов на тёмно-бархатном небе.
— Вон, гляди, от верхушек сосен прямо в зенит!
— А вон вообще странные: не вверх, а прямо параллельно земле…
Накануне ночью были и обстрелы, и наши «ответки» — то, что называется ныне у военкоров «артдуэль». Дуэль — красивое слово, сплошное очарование романов из прошлой жизни. «К барьеру, господа! Теперь сходитесь», — сошлись. Только возникает досадное ощущение, что «барьером» в этой дуэли является твоя личная постель. Вот и стучит в твой телефон предупреждение-приказ: «Обстрел. Спуститесь в подвал!» Вот ещё... Я же слышу, что это не прямо ко мне, а несколько далее. Ладно, всё, не мешайте мне спать! Мешают...
Почти в полночь ВСУ попали-таки по жилому массиву. Осколками посекло заборы и окна в трёх хозяйствах, есть видео пожара от прилёта, но люди не пострадали. Ранее днём попали по промзоне, пострадала женщина: ушибы груди и лица.
1–4 ноября
Намедни ВСУ и ЦИПсО тщательно готовились к празднованию... в России Дня народного единства. По приграничным сёлам Шебекинского района ими были пущены раздражающие местных жителей слушки о том, что семьсот вооружённых до зубов поляков готовятся войти в город Шебекино как раз в день праздника — 4 ноября. С горькими смешками одни жители сухо сообщали сей «факт» другим, не знающим этого. Уравновешенные люди из числа шебекинцев напоминали, что подобное уже происходило год назад, только тогда речь шла о двух тысячах поляков, расквартированных в Волчанске, прямо напротив Шебекино, и добавляли с опорой на слова причастных, что тогда вражий напор отбили так искусно, что никто в Шебекино даже и не почувствовал, не заподозрил, что на подступах к нашим рубежам идёт бой. Но слова и речи — это одно, а свидетельство твоих собственных ушей и глаз — несколько иное.
ВСУ нагнетало. За первое ноября они выпустили по населённым пунктам Белгородской области около ста сорока боеприпасов, а также нас атаковали несколько дронов. БПЛА разных типов наши сбивали каждый день.
2 и 3 ноября артобстрелы чрезвычайно усилились — так, что стали напоминать май этого года, когда в результате всё это вылилось в трагическую и вынужденную эвакуацию всего города. Теперь же опять пошли официальные сообщения об обстрелах, о разрушениях в промышленной зоне и в жилых кварталах, о ранениях людей, потом и о смерти в больнице одного из пострадавших. Под обстрелом опять оказалось предприятие по производству мебели, в своё время бежавшее с Украины и расположившееся у нас в городе. Камера видеонаблюдения зафиксировала трагические и страшные в своей простоте и обыденности прилёты снарядов РСЗО «Град» на территорию другого предприятия, совсем рядом. Фотографии болванки снаряда, вонзившегося в асфальт рядом с автомобилем, грохот и взрывы, шум сражения в ночи, когда в тёмной пустоте всё так гулко, так отчётливо долетает до твоего уха, как будто совсем рядом...
Третье ноября вынудило некоторых уехать от греха подальше, пока не прояснится ситуация в городе. Обстрел и артдуэли крепчали. Не придали воодушевления жителям нашего города и объявленные учения по оповещению населения. Если учесть, что накануне были опять эвакуированы из города дом престарелых и районная больница с лежачими больными, а нервы оказались перенапряжены циркулирующими среди жителей слухами и летним опытом личной жизни под огневым валом ВСУ, то учебная сирена и оповещение в этих обстоятельствах зазвучали несколько... неоднозначно, вот! Но делать нечего, мы прослушали симфонию завываний и стона, воя и воплей механического чудища, выдохнули с облегчением, когда оно, раскланявшись на подмостках нашего сознания, наконец, удалилось за кулисы прошедшего времени. Мы приготовились слушать тишину... Не тут-то было!
Поаплодировав нашей прекрасной сирене, противник вдруг вспомнил, что и у него к случаю кой-что припасено и подвезено... Не прошло и пяти минут с момента окончания музыкального дивертисмента, как наши стены вздрогнули. Обстрел был долгий и весьма обстоятельный... Удостоились внимания и мы. Снаряды пронеслись, прошипели прямо над головой и ушли в лес. В тревоге мы ожидали день праздника 4 ноября.
Утром пал туман. Терпкий осенний дух, морось, холодок, серое небо и белые крутящиеся клочья. На этом выбеленном фоне так живописно смотрятся чёрные, изящно изогнутые мокрые стволы деревьев, ветви, украшенные редкой россыпью золотых и медных звёзд-листьев, звенящая зелень хвои и тонкие узоры плетей берёз, недвижных, бессильно поникших, обречённых на долгую зимнюю скуку... Нет, акварелью этого не передашь, сила её не та. Так и видится резная золочёная рама, заключающая в свои надёжные объятия этот сотворённый гениальным художником в чёрных и жёлтых тонах пронзительный пейзаж маслом. В нём — промокшие от слёз дубравы, березняк, сосновые рощи и надо всем — тревожное ожидание неизбежного... Но в полдень в высших сферах случилось некое движение, изменение настроения, и небо вдруг стремительно поголубело, а надежда забрезжила робкими солнечными лучиками... Обстрела не было! День прошёл тихо, без «огненного вала» и напора, без семисот поляков и воя тревожных сирен.
Поздно вечером, укладываясь спать, жители Шебекино удовлетворённо улыбались и кивали своей мысли, не то чтобы новой, но заигравшей для них новыми гранями смысла: «День прошёл — и слава богу!»
29 ноября
Вот это вчера наши пять раз пожелали спокойной ночи противнику! Явно от полноты сердца. Так солидно пожелали, такой хвост гудения длинный, сразу чувствуется — агрегат пошёл... И летел далеко, ну относительно далеко, секунд 50. И уж там хлопнуло, так уж хлопнуло, основательно дыдыхнуло. Пять раз. Это, верно, потрудились те, которые пару недель назад у нас по объездной ночью рёвом все леса испугали, так натужно и старательно тащили чего-то.
Противник не оставляет попыток "кошмарить" наши места, однако возможности у него всё меньше. Соответственно, у нас становится всё тише. Неужели и мы когда-нибудь станем тылом?
Сезон отопления в городе идёт без особых криков жильцов и возмущений о поломках. Пришло тепло в квартиры, а не в прорывы — залатали знатно.
Продвижение же происходит потихоньку. Бои идут всё дальше от нас, от границы. Правда, не так далеко, чтобы нам не слышать их дальних разрывов. Вчера около четырёх пополудни артдуэли были значительны и сильны. Но вот даже и военные обозреватели начинают менять позиционные линии на картах. Однако, чтобы нам, Шебекино, стать тылом, сколько ещё нужно пройти той земли, что и так всегда была нашей... той русской земли.
