Есть своего рода символизм в том, что в 25-летнюю годовщину падения берлинской стены британская группа «Пинк Флойд», которая прославилась своим призывом к сокрушению разделяющих людей перегородок, интересуется не столько стенами (для нее это давно прошедший этап), сколько бесконечными реками. И дело здесь не только в противопоставлении вечного и бренного, главного и сиюминутного, не только в констатации того, что вот, когда стены, не только разделявшие, но и определявшие, поддерживавшие крышу над головой и укрывавшие от бурь и неприятностей, рухнули, осталось одно текучее, остались мы, как Ной, посреди безбрежного неудержимого потопа. Дело в отсутствии позитива, цели, объединяющего начала, которое бы могло оправдать свершившийся десятилетия назад отказ от собственных квартирок.
Тот же самый Горбачев, который постоянно твердит о преодолении бетонной изгороди, искусственно разделявшей единый немецкий народ, нет-нет да оговаривается: «Когда я позже приехал в Германию, то услышал: «Мы, немцы, говорим на одном языке, но два разных народа». Это не случайно. Потому что ни абстрактное единство всечеловеческих условий существования, ни абстрактное этническое родство – это не аргумент в пользу объединения. Таким аргументом может быть только идеология созидания. И именно в соответствии с различным пониманием идеологического принципа созидания разбежались иллюзорно единые Корея и Германия, Китай и Тайвань, именно идеологический принцип определил жестокое противостояние в нашей гражданской войне, именно разное представление о путях развития лежит в основе нынешнего украинского конфликта. Стена была не бетонной, не каменной. Она была идеологической.
Разъезд по отдельным квартирам, строительство перегородок, свершавшиеся не раз в истории XX века, вряд ли следует считать чем-то искусственным. Он отражал ситуацию отсутствия реального объединяющего начала, желание идти своим путем и жить самостоятельно.
То, что сейчас происходит с, как считает сам Горбачев, не достроенным до конца общеевропейским домом – вполне естественно. Европейский Союз - это бесперегородочное, лишенное стен и несущих конструкций общеевропейское здание. У так называемой единой Европы нет, и, похоже, никогда не было объединяющей идеологии. Нынешний Европейский Союз – это искусственное объединение, которое спекулирует на отдельных аспектах реального европейского единства. Общеевропейский дом возник на обломках национальных идеологий, ставивших порой преграду на пути взаимодействия европейских народов, но и одновременно поддерживавших единую общеевропейскую крышу. Чем дальше живет так называемый Европейский Союз, тем очевиднее становится абстрактность и прагматизм этого объединения, не имеющего никакой положительной идеологической основы. Единственное оправдание свершившегося разрушения стен состоит в том, что это произошло для того, чтобы было удобно вести экспансию вовне. Собственно эта бесконечная экспансия, расширение, поглощение – единственная позитивная программа, которой ЕС может следовать. Идеология вечного расширения без видимого и внятного внутреннего смысла – такова видимо, концепция общеевропейского дома.
Крушение стен и перегородок, превратившееся в самоцель, замена идеологии определенности и основательности, традиционности бесконечной рекой, текучестью объясняет абсолютную недоговороспособность нынешних европейских политиков. Ее причины в том, что с падением всякого предела одновременно произошла утрата представления о чужой индивидуальности, утрата капитального для западной цивилизации представления о чужой собственности, чужой жизни, с которыми следует считаться. Европейская цивилизация с ее культом частной собственности и индивида началась с забора, со стены, с тезиса «мой дом - моя крепость». И вот, 25 лет назад, (кто бы мог предполагать?) произошло крушение этих основ более глобальное и основательное, чем даже Великая Октябрьская революция, которая как ни странно, не столько разрушила, сколько напомнила о разделяющих мир стенах.
Все эти годы Горбачев говорит об общеевропейском доме, общеевропейском единстве, всякий раз напоминая нам о том, что он против любых стен. Но, согласитесь, дом без стен – это странная конструкция. Однако такую конструкцию год за годом и проводили в жизнь европейские политики. С этой точки зрения не любящий стен Горбачев, противостоящий им – это лукавство, позерство чистой воды. Ведь нынешняя, растекающаяся по миру Европа без руля без ветрил, без стен, со слетевшей крышей – это абсолютный воплощенный идеал того Горби-хауса, который начал строится тогда, 25 лет назад, когда снесли несущую стену единственно возможной в современном мире модели общеевропейского дома.
Нужен ли нам общий дом без стен, условно-суверенные государственные участки без изгороди – вот о чем следовало бы поразмыслить в год падения берлинского бетонного забора. Возможен ли такой дом? Не безумие ли к нему стремиться? Не лучше ли каждому жить в своем собственном - со стенами, быть самому в нем хозяином и, если уж так хочется, дружить домами, когда дружба возможна. Нынешние напряженные отношения, возникшие между Россией и Европой – это повод задуматься о принципиальном отказе от абсурдной модели Горби-хауса, а не о продолжении его строительства.
