«Разговор в соборе». У нас есть прихожанин – голландец. Не просто гражданин Нидерландов, но настоящий взаправдашний природный голландец. Мы перебросились парой слов после Всенощной. Накануне скончался легендарный разведчик и советский и российский гражданин Джордж (Георг) Блейк.
Меня несколько удивила его, голландца, реакция: «Я к этому не имею никакого отношения! Это меня не касается!». Понятно, что мирный голландец не имел к «кровавой гэбне» ни малейшего отношения. Я вспомнил, что этот милый, искренне верующий человек считается как бы «эпигоном», учеником одного из наших старейших прихожан: известного либерала и неокантианца старой советской школы, сторонника западного «пути» для России…
Позднее во время телефонного разговора уже с этим мыслителем, ментором православного голландца, я услышал, что «для нас-то он герой, а для британцев...?» Для британцев, подразумевается, что он предатель, изменник, ренегат.
Позднее я узнал, что многие либералы именно эту или подобную оценку и точку зрения озвучили, при этом часто забывая о «герое» и «легендарном разведчике». Очевидно, для них «у нас», это Великобритания и Голландия, но, отнюдь не «проклятая Рашка».
Обычный человек, далекий от искусствоведения на вопрос, кто есть "малые голландцы" ответит, что это менее известные мастера, чем великие Босх и Брегель Старший и другие «тетаны» (титаны) позднего Возрождения в Нидерландах. Сразу заметим, что это относится к жанру живописи, а не к мастерству художника. Учитываются и скромные размеры полотен. Жанровая сценка, лирический пейзаж или натюрморт – типичные малые голландцы. Таким образом, известнейший признанный мастер Вермеер, казалось бы из великих – типичный малый голландец. Раз Вермеер, то великий и его эпигон (ХХ в) Ханс ван Меегерен. Не то, чтоб этим термином подчеркивалось, что Жером (Иероним) Босх или Винсент ван Гог велики по сравнению со многоми другими великими мастерами. Так не подчеркиваем и мы «малость» нашего голландца-старообрядца по сравнению с Георгом Блейком. Что же мы подчеркиваем? Мы подчеркиваем величие Георга Блейка.
Вернемся к либеральным критикам Блейка. По их логике, а скорее всего и взглядам, святые всехвальные апостолы первомученик и архидьякон Стефан, священномученик Ияков Праведный, «брат Господень», великий верховный Павел и другие апостолы были отступниками и предателями «отеческого закона». Кстати, этот текст и задумывался на память святаго апостола и первомученика Стефана. По их логике антифашист-еврей, прославленный генерал Давыд Абрамович Драгунский тоже был отступником.
Тогда надо признать, что многочисленные татарского и мишарского происхождения «цари» (Ханы) и «боляре» (баи), начиная с Шигалея (Шаха Али) и Симеонов, Бегбулатовича и Едигера, служивших в войске царевом-изменники уммы, а не доблестные патриоты и защитники Отечества.
«Предатели», как говаривал один либерал: князь Андрей Курбский или Иван Мазепа, то – герои, коль Богдан Хмельницкий или Ираклий II, то – предатели. Для них предатель, а не герой латыш Ян Строд, великий поэт Александр Чакс, воспевший латышских стрелков, а не «лесных братьев».
Быть может, гетмана Богдана Зиновия Хмельницкого нельзя считать героем и патриотом великорусского народа, но он сделал всё возможное, чтобы спасти от полного уничтожения свой малороссийский народ, ибо к этому стремились и были как никогда близки Иеримия Вишневецкий и Стефан Чернецкий. И царь Ираклий II не столь уж любил Россию, сколь хотел спасти от полного уничтожения жалкие остатки своего царства и народа. Но в этом отношении с господами либералами бессмысленно спорить: те, кто плох для «Рашки», хорош для них, и наоборот. Кстати, гуманитарная услуга, при всем уважении к Богдану Хмельницкому или Семену Палию, обошлась русскому народу дорогой ценою великого Раскола.
Вернемся снова к теме величины, а точнее, величия. Георг Блейк, помимо того, что «легендарный разведчик», ещё и замечательный литератор, писатель-мемуарист. Его мемуарную прозу я бы смело поставил в один ряд с произведениями таких признанных в этот жанре авторов, как Леонид Шебаршин и Павел Судоплатов. Изданные на русском и английском (не знаю, было ли издание на голландском?) они произвели большое впечатление на читающую публику.
Будучи в те поры книгопродавцем, можно сказать случайно, обратил внимание на эти мемуары: читал и перечитывал, что вообще-то бывает нечасто. Замечательный автор, замечательная мемуарная проза. Вот и на днях я заглянул в "Стеклянные стены" (изд. 2017 г.). Не собираюсь пересказывать книгу. Пусть у читателя сами «дойдут руки» до неё. К тому же, наверняка, будет переиздание. Могу сказать только одно: они, читатели, не пожалеют.
И всё же, о великих и малых голландцах: Винсент ван Гог был Великим голландцем, а Тео ван Гог – малым - ничего тут не попишешь. «Журавли и карлики», гиганты и пигмеи. "Самсон-борец" против "попугайчика из Амстердама"... Есть Великие голландцы: Иероним Босх, Питер Брейгель Старший, Вермеер и прочие «тетаны» живописи той поры, великий Эразм Роттердамский и Барух (Варух) Спиноза, Георг Филипп Телеман, полоумный гений Винсент ван Гог и удивительный реконструктор и реставратор – Ханс ван Меегерен, и, в их ряду, безусловно, находится место нашему герою - Георгу Блейку. С другой стороны, карликов и пигмеев: Антон Муссерт, Тео ван Гог, Пим Фортейн, Герт Вилдерс, безликий безцветный безыменный нынешний премьер… Впрочем, Герта даже жалко – никакая популярность популистского политика не может преодолеть уловок, крючков и рогаток западно-европейского «демократического» загончика "Скотного двора". В крайнем случае, как было с Пимом, «пуля виноватого найдет». Есть, конечно, и персонажи по средине, типа Вильгельма I Оранского или покойной королевы Вильгельмины, о коей с огромным уважением писал наш герой Георг Блейк. Но высота, величие видны именно на фоне низости и ничтожности других, типа Муссерта.
Мы не должны забывать его, Георга, участие во Второй мировой войне. Он герой не только Холодной войны, но и Второй мировой, пережил знаменитую бомбардировку Роттердама и начало оккупации. Он «однополчанин», комбатант, брат по оружию наших отцов и дедов. У него есть своё место в рядах Бессмертного полка.
Многие критики Блейка пеняют на его марксизм-ленинизм, как на нечто, де, равное воинствующему атеизму, безбожию. Между тем, в воспоминаниях он ясно пишет, что происходил из арминианской (умеренных протестантов) среды и семьи, что во время оккупации принял участие в движении Сопротивления, мечтал стать реформатским (кальвинистским) пастырем. Последние страницы "Стеклянных стен" доносят до нас исповедание (кредо) позднего Блейка: это кальвинизм (кальвинская ересь). От Бога зависит всё, от человека ничто, ничего. Есть сведения, что в конце жизни он формально перешёл в Православие. Ему нравилась красота Православного богослужения. Но всё-таки для него последнее слово осталось за блаженным Августином и Кальвином.
По крайней мере, со времен святителя Серватия (вторая половина IV или начало V века) Христианство было актуально для Бельгики и Батавии. Со времён иконоборческого бунта 1566 года и Нидерландской буржуазной революции Голландия стала оплотом и базой кальвинской ереси. Но половина современных голландцев - агностики или даже атеисты. На их фоне Блейк выглядит верующим человеком.
В русской истории отметились иностранцы: промышленник Андрей Денисович Виниус, генерал Гордон, Лефорт… Но тем более в ней отмечен наш патриот Георг Блейк, хотя и охотнее я бы поместил его рядом с Барклаем де Толли. Нидерланды (Нижняя Земля) оказалась возвышена гуманизмом Эразма и подвигами гезов и Георга Блейка.
