ГОЭЛРО: можем ли повторить?

Как родилось то семя, из коего вырос могучий Советский Союз? И почему пора применить ту же организационную технологию сегодня.

Сегодня мы переживаем драматический момент. Меняется планетарный баланс сил. Вторая Глобализация издыхает. Мир раскалывается на имперско-экономические блоки. Видно, как вырисовываются очертания двух гигантских «миров-экономик»: американского и китайского. Чтобы РФ не оказалась разорванной между ними, ей необходимо совершить свой впечатляющий рывок в развитии и создать пускай меньший, но свой геоэкономический блок. Более того, даже для того, чтобы просто сохранить свои нынешние 2–3% в глобальном валовом продукте, надо обеспечить темпы роста хотя бы на уровне среднемировых. А для обретения сколько‑нибудь значимой мировой субъектности эти темпы должны быть вдвое выше, причём в течение достаточно длительного времени.

А с этим у нас очень невесело.

Самое время вспоминать технологию того чуда, что совершили наши недавние предки красные в 1920 году. План ГОЭЛРО — ценнейший опыт стратегического конструирования. Позволивший дотла разорённую страну, которую прочие мировые акторы успели списать со счетов, в самые сжатые сроки превратить в сверхдержаву.

Семя грядущего

По сути, СССР пророс из одного семени — Генплана электрификации России, ГОЭЛРО, представленного командой Кржижановского в декабре 1920‑го. Да и сама сталинская модель развития берёт начало в том же плане. Из легендарной комиссии вырастет Госплан СССР. Родится и план первой пятилетки 1928–1932 годов. И по природе своей комиссия ГОЭЛРО стала неким мостом, по коему самое лучшее из практики Российской империи перешло в реалии Советского Союза. Генплан этот фактически стал эскизом развития производительных сил СССР вплоть до пятилетки 1976– 1980 годов. А в чём‑то — и в восьмидесятые годы.

Но как удалось создать такое организационное и визионерское в фактически обречённой стране? И почему в нынешней РФ, несмотря на потоки из триллионов нефтедолларов с 2000 года, ничего подобного пока не получилось? И возможно ли применить тот опыт в условиях не тотально государственной, а смешанной экономики?

Энергичный «первотолчок» разработке плана ГОЭЛРО даёт именно глава Советской России Владимир Ленин. При всём моём сложном к нему отношении по части нацполитики и разделения русского народа, здесь он выказал высшую степень мудрости и дальновидности. Известно, что к концу 1919 года страна дошла буквально до дна. Сожгли последнюю цистерну нефти. Гражданская война ещё не кончилась: впереди — и схватки с Польшей (с поражением на подступах в Варшаве), и борьба с Врангелем. На Дальнем Востоке война закончится вообще лишь осенью 1922‑го. Российская Федерация той поры — голод и холод. Помните, как на представлении плана ГОЭЛРО в декабре 1920‑го пришлось — дабы зажечь лампочки на большой карте — обесточить практически всю Москву? Оставив в Кремле всего несколько работающих шестнадцатисвечовок? Да, такова была неприглядная реальность. Но Ленин отлично понимал: позарез необходим План-Мечта, великий Образ Будущего, к коему нужно двигаться упорно и энергично. Такой мечтой становится электрификация страны, и создание такого плана нам стоит вспомнить сегодня. В преддверии послевоенной депрессии в РФ.

После бесед с Лениным пламенный энтузиаст электрификации инженер Глеб Кржижановский (1872—1959 гг.), сам практик-электроэнергетик, зажигает яркий маяк: издаёт в газете «Правда» в январе 1920‑го статью «Задачи электрификации промышленности». Рисуя перспективы новой страны, он в сей работе пишет даже о грядущем овладении энергией атома. (Это в голодной и тифозной стране, ещё воюющей, уже потерявшей 87% промпроизводства!) Ленин принимает работу горячо и предлагает Г. Кржижановскому создать серию статей, которые затем превратятся в популярную брошюру. В некий государственный план, в «задание пролетариату». Дескать, давайте покажем народу, что за пять-десять лет можно соорудить 20–30, а то и полсотни силовых станций. Каждая становится центром новой жизни, передовой индустрии — с радиусом передачи тока на четыреста, а если не получается — то хотя бы на 200 вёрст. «Примерно перебрать Россию всю, с грубым приближением», — пишет Ленин. Так, чтобы через 10–20 лет сделать страну электрической. По мнению вождя революции, требуется примерная карта с центрами выработки энергии и кругами её передачи.

Апостолы электрической революции

Сам Глеб Максимилианович к тому времени — признанный практик и яркий визионер электроэнергетики. С 1912 года он вместе со своим другом (и одним из будущих на тот момент творцов ГОЭЛРО) Робертом Эдуардовичем Классоном приступает к осуществлению проекта «Электропередача» — строительству мощной по тем временам торфяной теплоэлектростанции в Богородском уезде Московской губернии. Ныне это — Электрогорск. С весьма революционным на тот момент замыслом: использовать для электрификации древней столицы доступное и дешёвое топливо — и при этом «закольцевать», связать в одну энергосистему и новую станцию, и работающую в Москве ТЭС на Раушской набережной.

В 1910 г. Кржижановский благодаря другу, тому самому Классону, переходит на работу в частное энергетическое «Общество 1886 года». Да-да, именно это знаменитое, что основали немцы — братья Сименс, создатели одноименной компании (тогда «Сименс-Гальске»), живущей и поныне. (Она ушла из РФ в 2022‑м, после начала войны на Украине.) Они настолько нравились властям Российской империи, что получили концессии на освещение Петербурга до 1937 года и Москвы — аж до 1945‑го. При том что «Сименс», электрифицировав нефтепромыслы в Баку, посадил энергетику России на иглу азербайджанского мазута. Отчего тарифы на электричество у нас тогда выходили вдвое-втрое более высокими, нежели в Англии или Германии. По сути, немцы доили нас. Они блокировали строительство гидроэлектростанций на Свири и Волхове, чтобы дешёвый ток не тёк в Петербург и не мешал их тепловым станциям собирать «тарифную дань» со столицы Российской империи. Через дочернюю структуру «Сименса» иностранцы добились монопольного положения на выгодных рынках — и душили развитие русской промышленности, тормозили её электрификацию. Ах, ну да: русские тогдашние власти, отдав в концессию немцам обе столицы с их промышленными узлами, сэкономили на собственных инвестициях. Очень знакомый по постсоветским реалиям сюжет

Именно в сименсово «Общество 1886 года» в 1910 году и устроился Глеб Кржижановский. Его сделали заведующим кабельным электрическим хозяйством Москвы. Не знаю как, но Классону и ему удалось убедить немецких хозяев компании в том, что нужно осуществить проект строительства тепловой силовой станции на подмосковных торфах. Возможно, им удалось доказать германским хозяевам: будущее — не только за электрическим освещением, но и за электроснабжением фабрично-заводских машин. А они не только ночью, а кругосуточно, в три смены станут потреблять энергию. Причём в куда больших объёмах, нежели освещение. А значит, прибыли они принесут больше. Но тариф для промышленности надо сделать ниже. Тогда многие заводчики закроют свои заводские мелкие электростанции — и побегут за киловатт-часами к «Обществу 1886 года» (читай — к Сименсам).

Такая аргументация подействовала на германских акул. Они согласились на строительство ТЭС в урочище «Белый мох», где топливом становились местные залежи торфа. Но для осуществления проекта создали отдельную компанию «Электропередача» — дочернюю для «Общества 1886 года» и внучатую для «Сименс». В 1911 году проект стартовал. Электрогорская ГРЭС работает и сейчас, входя в состав компании «Мосэнерго».

Пишу эти строки и горько улыбаюсь. Сегодня, когда раздробленная и приватизированная Чубайсом (ныне — Сагалом) «Единая энергосистема» так взвинтила тарифы, главы заводов и фабрик принялись строить свои малые энергостанции. Ибо так дешевле. То есть время и прогресс пустили вспять.

Грёзы о новой реальности

А в тот момент Классон и Кржижановский, по сути, задумали будущую энергетику Советского Союза. Итак, нужна сеть, связующая мощные, дающие дешёвую энергию станции и потребителей. Но для этого необходимо освоить технологию высоковольтных линий передач, чтобы снизить потери электричества «в проводах». Оба друга были коммунистами и были по горло сыты теми манёврами, которые приходилось совершать, чтобы сподвигнуть владельцев компании на создание первой в России энергосистемы. Они понимали, что система центральных электростанций — основа плановой экономики и социализма. А если можно творить проект будущего за счёт частных хозяев — почему бы и нет? Кржижановский при этом имел возможность устраивать к себе на работу соратников из РСДРП (б) и сам получал солидный по меркам 1910 года оклад — 250 рублей в месяц. (Жалованье армейского полковника тогда — 325 рублей ежемесячно.)

«Здесь, в Москве, и там, на станции, сколько перебывало большевиков! Здесь и там скрывались, работали Стопани, Апенченко, Окуловы, Первухины, Богомолов, Землячка, Васильев. Кржижановский устроил на монтёрскую работу брата Глафиры Окуловой — Володю, а Екатерину Окулову назначил на должность хозяйки станционных гостиниц. Когда Кржижановский привёл ещё и Воровского, Буссе, коммерческий директор станции, рассмеялся:

— Ну, Глеб Максимилианович, мощную вы тут социалистическую ячейку организовали. Ладно, не буду вмешиваться, не моё дело. Свергайте себе своего царя на здоровье. Важно, чтобы ваши протеже хорошо работали и обеспечивали «Обществу» должный процент прибылей. Внутренние российские дела меня не интересуют.

Пользуясь попустительством Буссе, Кржижановский набрал из надёжных людей и весь штат конторы. Бухгалтеры, делопроизводители, машинистки зачислялись на работу только по рекомендациям революционеров, и прежде всего Московского областного бюро РСДРП, в котором работали Н.И. Скворцов-Степанов, П.Г. Смидович, В.А. Ногин, М.А. Савельев, Р.С. Землячка и другие испытанные товарищи, державшие связь с Ильичём через Медвежонка — Марию Ульянову»[1].

Именно в беседах с Классоном рождается образ грядущего. В России будут разведаны свои запасы угля, нефти и горючих сланцев. Мы сможем задействовать гигантские гидроресурсы — силу Волги, Енисея, Волхова. Топливо нужно задействовать на местах, а вырабатываемую энергию — передавать от областных станций через сеть ЛЭП. И не нужны мелкие станции на каждом предприятии. Вот Германия планирует создать «артериальную систему» с узламиэнергоцентралями, чтобы производить энергию на наивыгоднейших условиях. Без недостатка или излишества. Удивительно, но привлечь русские деньги на строительство «Энергопередачи» не удалось: наши буржуа презрительно отворачивались от прибыльности в 6%. Меньше 20% они получать не желали. Потому строительство на 71‑й версте Нижегородского шоссе, у озера Госьбуж, профинансировали немцы[2]. Станцию возвели в кратчайшие сроки. Оборудование для неё взяли у «Сименса». Благо, её полномочным представителем в России оказался товарищ Кржижановского по партии Леонид Красин. (Примечательно, что царские власти не желали видеть революционера в роли постпреда «Сименс» в стране, но немцы настояли на своём.) От станции бросили линию электропередачи на Измайловкую станцию в Москве. Первый ток пошёл в 1914 году, а в 1915‑м, уже во время войны, «Электросеть» и ТЭС на Раушской набережной заработали как одна энергосистема.

У станции выстроили одноимённый посёлок — Электропередачу (с 1946 г. — Электрогорск). С аккуратными домами для инженеров и рабочих. Начали налаживать отношения с местными крестьянамиторфодобытчиками.

С началом Первой мировой немцы из руководства энергокомпанией исчезли, «Сименс» больше не контролировал «Электропередачу». Вместо Буссе директором становится Кржижановский. И…

«…В 1915 году на совещании по проблемам использования подмосковного угля и торфа директор станции «Электропередача» Г.М. Кржижановский определил главные направления энергостроительства в России:

— массовое возведение государственных районных электростанций;

— использование для работы электростанций местных видов топлива;

— развитие гидроэнергетики;

— строительство и объединение на параллельную работу всех линий электропередачи;

— электрификация промышленности России.

Фрагмент доклада Г.М. Кржижановского в 1915 году:

«Вопрос о районных станциях уже не нов для русских техников… Но до сей поры единственной областной электрической станцией в подлинном смысле этого слова у нас в России является лишь станция Московского Акционерного Общества «Электропередача». Дороговизна наших капиталов, наша отсталость в области электротехнической промышленности и машиностроения, недостатки нашего транспорта — всё это лишает нас возможности обходиться без излишних переплат при сооружении электрических станций, и организаторам приходится неизбежно считаться с этим обстоятельством и искать выход в значительной мощности сооружаемых централей. Крупные же областные станции могут благополучно существовать лишь при значительном отпуске электрической энергии для технических целей, и Центральный Промышленный район должен был поэтому особенно привлекать предпринимателей»[3].

Г. Кржижановский в 1920‑м не с чистого листа работу начинал. Вчерне замысел электрификации страны уже существовал. Зародыш ГОЭЛРО возник в утробе ещё Российской империи. Как футуролог, отлично знаю, что ростки будущего можно отыскать в прошлом и настоящем. И если копнуть глубже, то в воюющей Российской империи в 1915 году по инициативе академика Владимира Вернадского создается КЕПС — Комиссия по естественным производительным силам страны. Оказалось, мы тогда толком и не знали того, что имеем. Именно в КЕПС родилась идея строительства двадцати крупных силовых станций, а многие специалисты комиссии перекочевали в комиссию ГОЭЛРО. Да и пользовались разработчики плана работами КЕПС. «Материалы Энергетического отдела Комиссии, созданного в 1916 году, были использованы при разработке Плана электрификации России, а в 1930 году на его основе был организован Энергетический институт АН СССР. С 1919 года КЕПС издавал сборник «Естественные производительные силы России», в том числе том I «Ветер как двигательная сила» (1919) и том II «Белый уголь» (1921–1923), посвящённый гидроэнергетике»[4].

Откроем статью «План ГОЭЛРО: мифы и реальность» В. Гвоздецкого, завотделом истории техники и технических наук Института истории естествознания и техники имени С.И. Вавилова РАН:

«Между тем отечественная электротехническая школа считалась одной из лучших в мире. Деятельность её координировалась VI (электротехническим) отделом Русского технического общества, а также всероссийскими электротехническими съездами, которых с 1900 по 1913 год состоялось целых семь. На этих съездах рассматривались как технические, так и сугубо стратегические проблемы. В частности, вопрос о том, где лучше строить тепловые электростанции: непосредственно в промышленных регионах — с тем, чтобы подвозить к ним топливо, или, напротив, — в месте добычи этого топлива, чтобы затем передавать электроэнергию по линиям электропередач. Большинство российских учёных и инженеров-электротехников склонялись ко второму варианту — главным образом потому, что в Центральной России имелись крупнейшие запасы бурых углей и особенно торфа, для перевозки непригодного и в качестве топлива практически не применявшегося»[5].

И снова мы видим отборные кадры исследователей, инженеров, визионеров. Опять — свидетельство того, что в 1920‑м большевики смогли использовать лучшее из кадрового наследия Российской империи. Инженеров и технократов, а не унылых «экономистов», бухгалтеров или финансистов. Потому Ленин знал, к кому обратиться со своей идеей в начале 1920‑го.

И если бы не железная воля первого лица той РСФСР и не его целеустремлённость, ничего бы не вышло изначально. Ленин очень интересовался тем, как выполняются принятые им решения. И карал за бездействие или саботаж. Он сам — отдам ему должное — горел идеей прорывного развития и ненавидел «всёпропальщиков». Прочитав в юности фантастический роман Альбера Робида «ХХ век: электрическая жизнь», на русском вышедший в 1885‑м, если не ошибаюсь, Ленин зажёгся этой мечтой.

При всём моём (национал-патриота) сложном отношении к Ленину, заявляю твёрдо: ограниченным обывателем он не был и всегда подчёркивал то, что сильное воображение — орудие исторического творчества. Он умел переступить через хор ноющих: «Да ничего не выйдет, это маниловские мечтания!» И создавать Грядущее вопреки косному большинству.

Подвижники и энтузиасты

Глеб Кржижановский рьяно берётся за дело. Уже в феврале 1920‑го выходит из печати его брошюра, как раз под сессию ВЦИК VII созыва. Начинается яростная кампания пропаганды «электрического Завтра», назло маловерам и нытикам. Кржижановский утверждает в статьях: если капитализм — порождение века паровых машин, то социализм — мир электричества. Оно должно стать могучим орудием пролетариата на экономическом фронте. Великий энергетик доказывает: природные условия России гарантируют успех. Намечает обширные районы для электрификации: Северо-Западный (с центром в Петрограде), Центрально-промышленный (очаг — Москва) и Южный, с сердцем в Донбассе.

Но как воплотить новую мечту в разорённой дотла стране? 11 февраля 1920 года Г. Кржижановский собирает не чиновников, а видных энергетиков. Собрание проходит на Раушской набережной, на Первой московской городской электростанции. Совещание по вопросу электрификации России избирает комиссию из шести экспертов — чтобы наметить программу дальнейшей работы[6].

Перед разработчиками встаёт архитрудная задача: нельзя просто так «рисовать» сеть силовых станций. Нужно хотя бы примерно обрисовать будущую (в данном случае — социалистическую) экономику России. По сути дела, приходилось создавать Образ Будущего и наметки плана за годы до первой пятилетки, в ещё воюющей стране. И вот 17 февраля 1920 года в электроотделе ВСНХ (Высшего совета народного хозяйства) на Мясницкой, 24, в нетопленой комнате собирается заседание Комиссии по электрификации промышленности и сельского хозяйства. Именно тогда рождается название плана — ГОЭЛРО.

Кто принимает участие в заседании? Собственно, чиновником можно считать лишь Глеба Кржижановского. А остальные — инженеры, практики, специалисты. Мне они напоминают рыцарей Круглого стола при короле Артуре. Более двухсот специалистов будет привлечено к колоссальной работе. По сути дела, большевики за четверть века до «РЭНД-корпорации» смогут создать первую «фабрику мысли». Пускай и временную. Это теперь инженеры, практики, смелые создатели новых технологий и профессора высших технических вузов — на глубоко подчинённом положении у чиновников. А тогда их выдвинули как отборную гвардию — на острие главного удара. И они ВООБРАЗИЛИ и даже рассчитали будущее страны.

Вот Генрих Графтио (1870–1949), выпускник Новороссийского университета (Одесса), инженер, с 1912 г. — сторонник строительства гидроэлектростанции в Волхове. Идея: удешевить энергоснабжение Петербурга, избавившись от необходимости возить английский уголь на тепловые ЭС частного «Общества 1886 года». Но оно пустит в ход все свои ресурсы, чтобы не допустить стройки. Графтио возведёт Волховскую ГЭС уже в Красной России.

А рядом с ним — такие же титаны новаторства, инженеры с большой буквы. Сливки царской России. Карл Круг (1873–1952), выпускник нынешней Бауманки. Борис Угримов (1872–1941), тоже выпускник Бауманки, преподавал в Высшем техническом училище с 1900 года курс электротехники. Григорий Дубелир (1874–1942), выпускник Петербургского института путей сообщения (с дипломной работой «Строительство метрополитена в Москве», 1898 г.), он тоже — новатор и практик. Впоследствии признанный как светило новой урбанистики. Наконец, Роберт Классон (1868–1926). Потомок обрусевших шведов из Прибалтики, выпускник Петербургского технологического института 1891 года, он — один из первопроходцев в использовании переменного тока. Всех мы здесь перечислить не сможем.

Центр тяжести — будущее!

28 февраля 1920‑го. С первого заседания комиссии по разработке ГОЭЛРО не прошло и двух недель. Очередное заседание. Глеб Кржижановский предлагает создать программу-минимум. С тремя главными пунктами.

1. Использование имеющихся электростанций для снабжения прилегающих районов.

2. Составление общего плана электрификации России по отдельным районам (сейчас бы сказали — макрорегионам) и пунктам.

3. План электрификации отраслей промышленности, железных дорог, водных путей и грунтовых дорог.

9 марта Комиссии докладывает Василий Старков. Он говорит о комплектах оборудования для типовых ГРЭС — государственных районных электростанций. Постановили, что мощность их — до 40 тысяч киловатт, мощность каждого агрегата — 10000 кВт.

13 марта 1920‑го программа работ комиссии ГОЭЛРО утверждена. Ленин как глава государства знакомится с нею тем же вечером. Снова говорит, что нужно увлечь народ великим делом. «Такой зимы, как была эта, нам больше не выдержать», — замечает он[7]. Ленин просит написать понятную статью, которая показывает: восстановление страны на базе электрификации потребует меньше ресурсов, нежели с использованием паровых машин и конной тяги. Может, одна электрическая железная дорога сможет заменить десять «паровозных»? Ленин требует именно наглядности.

13.03.1920 комиссия решает: центр тяжести её обзоров должен лежать в будущем. Главное — не то, что было, восстановить, а создать принципиально новое. 28 марта Кржижановский призывает сказать народу правду о том, что впереди — череда тягчайших лет. Потребуются неимоверные усилия для преодоления разрухи. Но вот — программа грядущего. «Мы сейчас имеем руины, но за всей разрухой проглядывает другое начало, начало планомерного творчества», — произносит Глеб Максимилианович.

3 апреля 1920 года профессор Иван Александров представляет комиссии ГОЭЛРО доклад «О программе экономического развития Юга России». В основу её он кладёт использование водяной энергии Днепра, а вернее — его порогов. По сути, Александров выдвигает проект строительства Днепрогэс мощностью в полмиллиона киловатт, который не только обеспечит энергией Юг (Украину, как видите, профессор считал Южной Русью), но и обеспечит расцвет речного судоходства — вплоть до возможности устройства морского порта в Александровске (ныне — Запорожье).

«Обширные днепровские степи, получив воду для орошения, могут стать основным хлопковым районом европейской части Союза. И этот вопрос увязывается с общей транспортной схемой.

В результате предварительный проект Александрова вышел далеко за границы порожистого участка у селения Кичкас, где предполагалось возвести плотину длиной более 750 метров. В документе появились разделы, посвящённые различным производствам, которые должны развиваться на базе гидроэнергии. Специально была изучена перспектива строительства нового города Большое Запорожье, переустройства херсонского порта и многие другие вопросы. Характеризуя свою работу, Иван Александров писал: “Проект вышел из гидротехнических рамок, захватив в свою орбиту железные дороги, металлургию и прочее, и если здесь были сделаны некоторые ошибки, то разве только в том, что курс на комплексное проектирование был взят недостаточно полно”»[8].

Воображение антикоммуниста Гриневецкого и левого визионера Карла Баллода

Как увлекательно изучать материалы работы комиссии ГОЭЛРО двадцатого года! Поразительная целеустремленность, триумф воли и свободы инженерной мысли.

В собрании совершенно не чиновничьем, а сугубо технократически-инженерном в дело шло всё. Есть труд ректора Московского технологического института профессора Василия Гриневецкого «Послевоенные перспективы русской промышленности», изданный впервые в Харькове в 1919-м. Берём из него добротный статистический материал и приоритет — «осевую политику» в виде восстановления транспорта. Это позволит поднять основу экономики — промышленность, сельское хозяйство и финансы. (В РСФСР книгу издадут ещё много раз.) При этом отметим: Василий Гриневецкий — не экономист, а учёный и инженер. Он — светило в области теплотехники, тепловозостроения и основатель школы разработки русских двигателей внутреннего сгорания.

Василий Гриневецкий (1871–1919) чётко заявляет: нужна электрификация России, причём рисует аналог ГОЭЛРО — сеть силовых станций в промышленных районах, работающих на местных топливных и водных ресурсах. Немудрено, что комиссия использовала в работе книгу профессора. Расходясь с ним в одном: он считал, что для электрификации нужно привлекать и зарубежный капитал (инвесторов), и концессии создавать. (Гриневецкий был убеждён, что лучше отказаться от коммунистических лозунгов и строить в стране буржуазную республику.) Но, отбросив такую идеологическую подоплёку, «гоэлровцы» брали другие мысли гениального автора. Не нужно следовать его мыслям об отказе от восьмичасового рабочего дня (и его увеличении), но идею передового технического оснащения предприятий и создания системы подготовки отличных кадров — поднимаем на щит. Профессор, не принявший новую власть, оставался пламенным патриотом. Он писал: «Наше будущее, как бы ни были тяжелы ближайшие политические условия, всё же остаётся в наших руках. Но для того, чтобы можно было реализовать благоприятные возможности, нужен гораздо более интенсивный труд, нужно больше творчества в сфере промышленности и предпринимательства, нужно больше общественной деловитости и энергии, нужна твёрдая вера в национальные силы».

Именно эта книга подтолкнула В. Ленина к идее создания плана грядущего России — и он поделился идеей с Кржижановским. Так антикоммунист Гриневецкий — о, ирония истории! — дал толчок созданию проекта ГОЭЛРО.

Гриневецкого унёс сыпной тиф в страшном 1919‑м. Но дело его не пропало. Его идеи легли не только в основу ГОЭЛРО, но и в основу советского моторостроения. Одни его ученики Стечкин и Брилинг чего стоят! А ещё ученики вольнодумного профессора стали основой советской школы теплотехники. Тот же Рамзин с его прямоточными котлами…

При разработке плана ГОЭЛРО вовсю использовалась умозрительная книга уроженца Латвии и одного из основателей немецкой социал-демократии Карла Баллода «Государство будущего», изданная в Германии в 1898‑м. Она описывает мирный переход Второго рейха к социализму и плановому хозяйству — не с насильственной экспроприацией, а с выкупом средств производства у частников (плата вносилась в рассрочку) и в союзе с христианскими церквями. И Ульянов-Ленин, и сам Кржижановский сей труд внимательно читали и высоко ценили.

К. Баллод (1864–1931) описывал всё‑таки смешанную экономику: «Мы поставим государству гораздо более ограниченную задачу: оно обязано заботиться о производстве необходимых предметов потребления, одежды, питательных продуктов и строительных материалов, о государственных зданиях и средствах сообщения. Производство предметов роскоши, мебели, постройку частных жилищ, садоводство и огородничество, домоводство, книгоиздательство и печатание газет оно может без всякого ущерба предоставить частной инициативе».

Чем‑то сиё смахивает на нынешнюю китайскую модель. Баллод, ратуя за пенсионную систему, всеобщее образование и вполне частно-капиталистические выплаты вознаграждения изобретателям и конструкторамноваторам, говорит о высокопроизводительном сельском хозяйстве — механизированном, с обильными удобрениями и передовой агрономией. Высчитав, что для социализма в Германии 1890‑х требуется общая мощность машин в 3 миллиона лошадиных сил (и чуть менее шести миллионов рабочих вместо 16,4 млн по переписи 1895‑го), К. Баллод надеется на электрификацию (цитирую по русскому изданию 1908 г.):

«Въ общей сложности весь расходъ угля составитъ 49,2 + 4 = 53,2 милліона тоннъ. Между тѣмъ для движенія фабрично-заводскихъ машинъ слѣдовало и можно было бы воспользоваться преимущественно водяной силой. Для этой цѣли у германскихъ рѣкъ можно было бы получить при помощи турбинъ и запрудъ 1 милліонъ лошадиныхъ силъ, т.‑е. сравнительно немного, такъ какъ по нѣкоторымъ вычисленіямъ сила ихъ воды оцѣнивается въ среднемъ въ 10 милліоновъ лошадиныхъ силъ. Значительная часть сельско-хозяйственныхъ центральныхъ электрическихъ станцій тоже могла бы пользоваться движущей силой воды. Наконецъ, возникаетъ еще вопросъ, не удастся ли сократить расходъ угля введеніемъ электрической тяги на желѣзныхъ дорогахъ, такъ какъ топка нѣсколькихъ большихъ центральныхъ электрическихъ машинъ потребуетъ гораздо меньше угля, чѣмъ отопленіе отдѣльныхъ паровозовъ. Если употреблять смѣшанный газъ (Mischgas) для двигателей въ 100 лошадиныхъ силъ и больше, то возможно уменьшить расходъ угля до 0,4 килограмма на лошадиную силу въ часъ, между тѣмъ какъ паровые двигатели рѣдко поглощаютъ менѣе одного килограмма»[9].

Баллод предлагает массовую газификацию домашних хозяйств. Правда, не за счёт природного газа (его в Германии нет), а получаемого из каменного угля газа светильного и так называемого водяного (из дерева и бурого угля вырабатываемого). И даже рассчитывает: на один дом (виллу) потребуется 10 кубометров в день. Это даст огромный рост качества жизни и благосостояния…

Да, проницательный ум! Даже несмотря на все наивности образца 1898‑го. Немудрено, что книга Баллода захватила воображение инициаторов плана ГОЭЛРО! Конечно, их команда ещё не знала, что в Западной Сибири есть гигантские запасы природного газа — на полуострове Ямал — и что их разработка начнется в 1960‑е. А затем всё это станет основой богатства нынешнего бомонда. Потому в ГОЭЛРО «голубое топливо» не включили. А РФ и до сих пор газифицирована на позорно низком уровне. Эх, лучше бы вместо полоумных призывов к женщинам начать рожать сразу после школьной скамьи занялись бы газификацией русских домохозяйств — толку было бы намного больше…

Они были свободнее мыслью!

Чем создатели плана ГОЭЛРО отличались от «эффективных манагеров»?

Продолжим исследовать то, как творцы СССР смогли начать возрождение страны, на первый взгляд безнадёжно разорённой и опустошённой. Да ещё и в условиях идущей Гражданской войны плюс польское вторжение! Делаем это не ради ностальгии («Эх, были времена!»), а сугубо с практической целью. Ибо в послевоенной РФ потребуется совершить рывок в развитии страны, дабы занять достойное место в новом глобальном раскладе сил. Совершить чудо. Преодолеть опасную отсталость. И тут опыт близких предков бесценен.

Да, творцы ГОЭЛРО (фактически «завязи» Советского Союза и его колоссальных достижений, начатка Госплана) действовали в условиях уникальной свободы творчества и фантазии. Да, они могли использовать труды и антисоветчика Гриневецкого, и немецкого социал-демократа Баллода. Ну это как если бы при Брежневе или нынче творцы генерального проекта развития страны всерьёз привлекали бы для разработок романы Ивана Ефремова и работы Артура Кларка пополам с трудами Игоря Бестужева-Лады (но именно советского периода, а не его последние, где он исходит злобой и желчью по отношению к СССР, впадая в крайнюю мизантропию). Ведь это невозможно! Что брежневская номенклатура, что теперешние эффективные менеджеры убеждены: все эти фантасты и футурологи — «несерьёзно», «мечтатели пустые», творцы «воздушных замков» и прочая. Но сами чиновники бесплодны: они не могут предложить альтернативу тому, что воображают и конструируют на Западе, а посему лишь копируют западные «зады». (Типичный пример сейчас — глава Сбербанка Греф, повторяющий западную футуристику.)

А ведь, в отличие от Кржижановского, Классона и их соратников, СССР в те же 1970–1980‑е имел не только умозрения в стиле Карла Баллода, но и реальный опыт собственного развития, и новаторские проекты прорывов (от великих до отраслевых, от Берии и Королёва — до Баталина и Чартаева). По сути, уничтожение свободы для творцов-технократов предопределило поражение Советского Союза в историческом противостоянии ХХ века. Провозгласив себя альтернативой миру капитализма и создателем будущего для рода человеческого, правящая в Союзе КПСС оказалась бессильной оное Светлое грядущее внятно изобразить. И для самих себя, и для мира. Уже советская партхозноменклатура объявляет воображение чем‑то постыдным (вроде онанизма) и напрочь несерьёзным. (Умственное раболепие советской верхушки перед всем заграничным — тема горькая и особая.) Российские администраторы эту черту советских партократов наследуют. И тоже проигрывают. Ибо бездарное протренькивание в РФ триллионов нефтедолларов в 2000–2014 годах (да и позже) иначе не истолкуешь. К войне страна подошла унизительно не готовой по всем линиям, одно провальное «импортозамещение» чего стоит. А уж о том, что РФ не сумела создать своей привлекательной альтернативы западному кафкианству — и говорить не приходится…

Мне скажут, что нынешние сановники всё‑таки привлекают футуристику для составления планов в нынешней РФ? И чем они хуже ленинцев с их оглядкой на работу Баллода 1898 года? Да, привлекают. Мэр Москвы Собянин к разработке программы «Умный город» привлёк исключительно западных советников и футурологов, и ни единого — русского. Правительство РФ применяет исключительно термины и концепции Шваба (четвёртая промышленная революция и пр.), проектанта электронного концлагеря и нового кастового общества (где частная собственность — лишь у корпораций, а остальные — арендаторы оной, на пайках от хозяев). Если посмотреть внимательно, то очевидна разница между архитекторами ГОЭЛРО 1920‑го и нынешними вельможами. Первые творили образ индустриализованной страны на благо всего народа, с огромным ростом научнопроизводительных сил. Вторые само слово «индустриализация» ненавидят и боятся выговорить, развивая импортные технологии и концепции. Направленные в основном на то, чтобы обеспечить контроль над массами отупляемых и всё более манипулируемых подвластных.

В 1920 году верхи всё же стремились сделать из нас народ творцов и повелителей машин. Сейчас нас норовят превратить в примитивные придатки к соцсетям. Тогда не стеснялись брать нужное у идеологических врагов и самим буйно воображать. К сожалению, дальше сей фактор исчезает. Хотя формирующаяся сталинская модель развития и выказывает эпохальные успехи в развитии страны, из неё уходит та самая интеллектуальная свобода, что имелась в 1920‑м. Представить себе, чтобы в 1930‑е планировщики в СССР использовали в работе полезные и критически переработанные идеи из немецких книг или из трудов белоэмигрантов, невозможно. Моментально отправились бы на Колыму. Как пособники врага. К тому времени силовые структуры получили столько бесконтрольности, что принялись фабриковать дела о контрреволюционерах и заграничных шпионах ради новых должностей и званий для самих себя. Что напрочь убило интеллектуальную свободу, жизненно важную для победоносного развития страны. Горький факт: в СССР фактически не было книг о его победоносном будущем. Книга «СССР через 15 лет» 1929 года архитектора Леонида Сабсовича так и осталась одинокой, да и сам её автор попал под каток репрессий и был расстрелян. Больше никто рисковать жизнью и свободой не решался. Воображать и заниматься проектированием будущего стало опасным Идея писателя Максима Горького 1935 года о создании коллективного труда и о завтрашнем дне СССР «Образ будущего» так и осталась на бумаге. Что‑то пытался делать журнал «Техника — молодёжи» тех времён, но то получались разрозненные кусочки «мозаики». И, увы, положение не изменилось и после Сталина. При Хрущёве ещё был жанр книг — репортажей из будущего (вспомним Ляпунова и Гильзина), сам я мальчишкой читал книжку о путешествии в высокотехнологичный Древоград (но теперь вот не могу найти, автора не запомнил), однако всё это всё‑таки были разрозненные детали. Без единого образа. Однако при Брежневе (1964–1982) исчезает и это, всё сводится к казённому бубнению на партийных съездах. А разве Горби дал образ желаемого СССР? Не смешите меня…

Нам крайне важно, взяв от сталинской модели лучшее, отбросить её явные просчёты и провалы. Особенно — вот эту «футурофобию» и уничтожение фактора научно-инженерного, социального воображения. Иначе мы вновь поплетёмся туда, куда враг захочет! К тупику иль обрыву…

Роль воображение у власти

Должен отдать должное тогдашнему вождю страны, Владимиру Ленину. Да, как национал-патриот считал и считаю, что в русском и национальном вопросе он нанёс жуткий вред русам и заложил в конструкцию СССР бомбы сепаратизма. Но в случае с ГОЭЛРО — снимаю перед ним шляпу. Учитесь, нынешние левые! Ленин и сам умел заглядывать в промышленное и научно-техническое Завтра, и сам дерзко воображал — и защищал таких же соратников от толп идиотовнытиков с кругозором ужей.

Вдумайтесь: 1920 год — это дно. В его начале — замёрзшие города. Апокалиптические сцены Москвы и Петрограда: студёная позёмка и сугробы, заваливающие улицы. Заколоченные витрины пустых магазинов, вместо товаров — окна РОСТА. Голод. Обшарпанные дома. Печки-буржуйки в холодных квартирах. Темень. Разбой на улицах. Почитайте хотя бы Уэллсову книгу «Россия во мгле» как раз из 1920‑го. Уэллс видит в этих сценах образ возможного краха современной ему западной цивилизации. Очень яркая деталь: 14 марта, параллельно с началом работ по ГОЭЛРО, начинается сооружение радиовещательной башни на Шаболовке. Ибо русская революция должна доносить свой голос до всего мира. Но металла в стране на огромную антенну нет. И тогда Ленин прибегает к помощи выдающегося русского инженера и новатора Владимира Шухова. Ибо он предлагает ажурную башню-гиперболоид, требующую минимум дефицитного металла. Быстровозводимую, которой и строительных‑то лесов не понадобится. И Ленин ставит на такое решение. Жаль, что архитектура Шухова в СССР не нашла затем достойного продолжения, и направление угасло…

Вы думаете, и тогда не хватало тупых и надломленных, что кричали в ответ на известия о создании плана электрификации России: «Да какая электрификация! Нам бы дров сейчас найти и еды. А вы тут маниловщиной занимаетесь, в облаках витаете!»? Уже тогда хватало. Заслуга Ленина — именно в том, что он беспощадно ломал таких и увлекал за собой смелых мечтателей. Отнюдь не маниловского типа. Тех, кто мог свою мечту обосновать.

«Мечтайте! Проектируйте! Не построим сегодня — построим завтра!»

Вернёмся в весну 1920 года. Страна ведёт тяжёлую войну с поляками и Врангелем, что пытается наступать из Крыма. На заседании комиссии ГОЭЛРО Глеб Кржижановский сообщает о состоявшемся заседании президиума ВСНХ (Высшего совета народного хозяйства). Оказывается, там предлагают завезти в Советскую Россию гастарбайтеров: 50 тысяч квалифицированных рабочих и техников из Германии. Вроде логично: у немцев в Веймарской республике — страшный кризис. Работы нет. Промышленность не разрушена, но инфляция жуткая. Булочка в миллиард марок обходится. Работы нет. А нам не хватает грамотных работников. ВСНХ предлагает создать из немецких рабочих да техников «ударные группы» и распределить по как можно большему числу предприятий. Не ставя их, однако, в привилегированное положение с русскими коллегами.

Но Кржижановский взбешён. А что, надо всё время немцам в рот глядеть? У нас своих рабочих и техников нет? Глава комиссии ГОЭЛРО связывается с профсоюзом строительных рабочих Богдановым. Происходит встреча с большой группой инженеров-строителей. Ищет их поддержки плану электрификации. И находит её![10]

24 апреля 1920‑го докладывает сельскохозяйственная секция ГОЭЛРО. Сообщение «Обзор сельского хозяйства в Западной Сибири и возможность его электрификации» делает А. Успенский.

8 мая… Инженер Август Вельнер докладывает о водных силах Ангары. Указывает на удачное расположение села Братское. Ибо выше него по течению — озеро Байкал, ниже — связь с Восточной Сибирью и Енисей с его колоссальными возможностями. Там и железная дорога, и уголь, и железо, и золото. Есть возможность соорудить несколько мощных станций, энергии хватит на все задумки.

Тут творцы ГОЭЛРО заглянули в 1961–1966 годы. Именно тогда вошла в строй Братская ГЭС и стал развиваться мощный Братско-УстьИлимский ТПК, территориальнопроизводственный комплекс. Лесопромышленность и производство алюминия. Вот что примечательно: в 1920 году всё это казалось такой же фантастикой, как сегодня — поселения на Марсе.

«Мечтатели с упоением считали сотни тысяч, миллионы киловатт, оперировали миллионами золотых рублей, миллионами бочек цемента, миллионами пудов железа… Ничего этого у молодой республики не было и в помине, но Глеб Максимилианович не гасил энтузиазма.

— Мечтайте! Мечтайте! Проектируйте! Не построим сегодня — построим завтра»[11].

На глазах рождался каркас будущего Советского Союза. 22 мая 1920 г. комиссия ГОЭЛРО слушает доклад группы Северо-Западного промышленного района. Она доказывает: электрификация позволит развернуть здесь мощную химическую промышленность и производство алюминия. Благо, в Тихвинском районе есть залежи бокситов. А ещё — серного колчедана, нужного для выработки серной кислоты. Тут же — возможность развить торговое судоходство на судах отечественной постройки с базой в Мурманске. Каковой должен стать и одним из центров судостроения.

Соавторами этого доклада снова становятся лучшие кадры из Российской империи. Александр Горев (1884–1953) — выдающийся наш электротехник и будущий лауреат Сталинской премии (1948). И Адольф Шварц (1878–1950) — швейцарский инженер, ведущий инженер компании «Браун-Бовери», с 1915 года работавший на заводе «Вольта» в Ревеле (Таллин). В общем, то был практик из практиков.

В дальнейшем именно Адольф Селестинович Шварц поможет молодому СССР завоевать суверенитет в энергетическом машиностроении. Под его руководством поднимется конструкторская завода «Электросила» в Ленинграде-Питере. Именно там произведут первые полностью отечественные гидрогенераторы для Волховской ГЭС. А потом, в 1928‑м, — и свои генераторы для Днепрогэса. Но, увы, первый арест Адольфа Шварца «органами» произойдёт в 1930‑м. Правда, его тогда быстро отпустили. «В 1937 году А.С. Шварца снова арестовали и вновь освободили, в значительной мере благодаря подписанной Серго Орджоникидзе справке, которая характеризовала заключённого «как лучшего советского инженера». Адольфу Селистиновичу, сохранившему гражданство Швейцарии, разрешили покинуть СССР и даже выделили железнодорожный контейнер для имущества. Через Эстонию семья Шварцев вернулась на родину. В Советскую Россию один из основателей отечественного энергетического машиностроения никогда не возвращался — до самой своей смерти»[12].

Горько это читать? Да, не скрою. По-свински поступили. «Отблагодарили» человека — благодаря бесконтрольно лютовавшим искателям «врагов народа». А ведь мог сей инженер и до смерти своей трудиться на благо СССР…

…12 июня 1920 года Михаил Шателен (1866–1957) доложил о возможности электрифицировать деревни России с помощью стандартных гидроэнергетических установок на местных реках. Шателен — признанное светило электроэнергетики мирового значения. Но он — не кабинетный учёный. Вместе с другим будущим разработчиком ГОЭЛРО, инженером Генрихом Графтио, он разрабатывает первую в России промышленную ГЭС — Центральную пятигорскую гидроэлектростанцию «Белый уголь». Строят её всего три месяца и вводят в строй в 1903‑м.

В 1911 году Михаил Андреевич создаёт первую в России лабораторию высоких напряжений и опытную линию электропередачи высокого напряжения на 150 кВ. В 1913‑м он впервые объединяет ГЭС «Белый уголь» и пятигорскую станцию «Тепловая» в одну энергосистему, Классон и Кржижановский с «Электропередачей» в Москве станут вторыми.

Приняв Октябрьскую революцию, он входит в состав ГОЭЛРО и назначается уполномоченным по Петрограду и Северному району. «План электрификации Северного района, составленный при его участии, был особо отмечен Государственной комиссией и послужил образцом для составления планов по другим районам. С 1921 по 1932 год, в рамках работ по плану ГОЭЛРО, М.А. Шателен был членом комиссии по электрификации Урала и Донбасса; экспертом проектов Волховстроя, Свирьстроя, Днепростроя; председателем бюро «Волховстрой-Электроток». С основанием в 1921 году Госплана СССР М.А. Шателен был назначен его членом и принимал участие в разработке Генерального плана электрификации страны[13].

19 июня 1920‑го. Инженер Генрих Графтио докладывает комиссии ГОЭЛРО о перспективной электрификации Кавказа. В этот момент Красная армия только-только отбила Киев у войск Пилсудского. Сил на борьбу с Врангелем не хватает: красные держат оборону.

26.06.1920. Комиссия ГОЭЛРО слушает доклады о районировании и электрификации сельского хозяйства. В этот момент всё очень напряжённо: у красной Москвы нет сил на то, чтобы справиться с наступлением Врангеля из Крыма, но Первая Конная армия Будённого прорывает фронт поляков на Украине и 12 июня вступает в Киев. Позже начнется наступление Тухачевского в Белоруссии. К 26 июля 1920‑го он выйдет к границе Польши…

А комиссия ГОЭЛРО продолжает работать с полной отдачей. 31 августа практически все разделы по отраслям индустрии готовы, остаются лишь части, посвящённые химпрому и обработке животных веществ. К тому времени из‑за раздёргивания сил Красной армии (армия Егорова — бои за Львов, армия Тухачевского — на Варшаву) мы терпим сокрушительное поражение в Польше (16–20 августа) и откатываемся. Галиция и западная часть Белой Руси нами теряются…

Но ГОЭЛРО при всём том верстается. 14 сентября 1920‑го комиссия принимает итоги изысканий инженера Александра Поспелова (1877–1949) и группы Сибисполвода о водных ресурсах Сибири. Комиссия ГОЭЛРО регулярно выпускает бюллетени — и их так же регулярно читает глава государства Владимир Ленин. Несмотря на разгром Красной армии поляками, воли к созданию Будущего у него не убавляется, 26 сентября он пишет главе комиссии Глебу Кржижановскому: нужно составить «ближний план». Точно указать: чего не хватает для ввода в строй уже имеющихся силовых станций? Квалифицированных рабочих? Машин? Металла? Топлива? И вот уже 28 сентября 1920‑го комиссия ГОЭЛРО принимает план первоочередной постройки районных станций14. Причём делается это в момент, когда РККА терпит поражение от поляков в битве за Кобрин и Неманского сражения, они отходят на восток и с трудом останавливают интервентов. Но и на юге — положение большевиков аховое.

12 октября Москва подписывает перемирие с Польшей, признавая большую часть её захватов, — и начинает мирные переговоры (до 18‑го марта 1921‑го). Силы перебрасываются на борьбу с Врангелем. А 19 октября комиссия ГОЭЛРО постановляет: необходимо в ближайшие десять лет соорудить до тридцати энергостанций с выработкой в год до 6 миллиардов киловатт-часов. Кроме сего, нужно восстановить работу бывших частных станций. Их шестьсот, выработка их — до 2 миллиардов киловаттчасов. За неделю до того, 6.11.1920, Ленин пишет: нужно сделать ГОЭЛРО единым плановым органом при правительстве, Совете народных комиссаров.

9 ноября 1920 г. комиссия одобряет работы-доклады по Волжскому и Северному районам. Успешно переводится работа Свена Любека «Электрификация шведской страны». Иностранным опытом пренебрегать нельзя! Ленин настаивает на наглядности: если вступление в строй запланированных в ГОЭЛРО станций можно сравнить с физической силой 35 миллионов человек, то надо об этом говорить!

16 ноября. Красная армия, разгромив Врангеля, заняла Крым. (Но ещё до октября 1922‑го предстоят бои за Дальний Восток!) Решено вынести итоги работы ГОЭЛРО на VIII съезд Советов 20 декабря. Уже готовы папки по основным экономическим районам страны: Север, Центральная Россия, Юг, Урал, Кавказ, Сибирь и Туркестан. Особо впечатляет раздел об электрификации Центрального района и будущем Москвы, созданный уже известным вам Робертом Классоном и Михаилом Поливановым (1875-1927). Именно в нём говорится о повышенной экономической эффективности электростанций за счёт когенерации: совмещённой выработке и электричества, и тепла.

У вас есть план?

И вот настал исторический день: Восьмой съезд Советов. 22 декабря 1920‑го В. Ленин заявляет: 672‑страничный том ГОЭЛРО — вторая программа партии. Он провозглашает: отныне политики будет всё меньше, а «больше будут говорить инженеры и агрономы». (Увы, это не сбылось.)

Доклад Глеба Кржижановского 26 декабря проходит с громадным успехом. Вспыхивают лампочки на огромной карте, обозначая будущие силовые станции. Зарницами загораются трассы электрифицированных железных дорог. Пересказывать план не имеет смысла. А вот кое‑какие моменты напомнить полезно.

Очень уважительно помянут труд Карла Баллода о социализме (1898). Мало того, мы узнаём, что Баллод после поражения Германии в Первой мировой напомнил о своих идеях и заявил, что даже истощённая войной и урезанная страна немцев могла бы на его принципах расцвести за несколько лет. Однако, как отметили в плане ГОЭЛРО, идеи Баллода хороши для крайне промышленно развитой Германии, но не для аграрной неразвитой России.

«Если бы по примеру Баллода мы попробовали в настоящее время составить аналогичный план обобществлённого народного хозяйства России, то, несомненно, такая попытка была бы обречена на безнадёжное крушение. Прошлое нашего капиталистического хозяйства, в смысле предпосылок социализма, представляет ещё слишком зачаточные элементарные формы, к тому же в значительной степени руинированные затянувшимся периодом войны и социалистической обороны. Наша довоенная статистика даёт нам крайне недостаточный отрывочный материал, наша современная революционная действительность находится в стадии такого непрерывного брожения, которым заранее ограничивается научная ценность статистических анкет»[15].

Ну а один отрывок из доклада я бы заставил читать нынешних «эффективных манагеров» и наш истеблишмент, страдающий невнятностью и размытостью целей.

«В любой административной и технической производственной деятельности прежде всего не надо забывать трёх основных правил успешности, к которым нас неизбежно приводит практика прошлого:

во‑первых, прежде всего, не надо терять времени, т. е. не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, и не терять темпа в ходе самой работы;

во‑вторых, не преувеличивать своих сил, для чего, прежде всего, требуется знание этих сил и правильная оценка трудностей предстоящей работы;

в‑третьих, начатое доводить до конца, потому что ничто так не дезорганизует работу, как беспомощное метание из стороны в сторону.

Но все эти три положения, если вдуматься в них, говорят нам только одно: целесообразная работа возможна только при работе по определённому плану»[16].

В итоговом плане — особенно в части, посвящённой топливному балансу страны, — то и дело идут ссылки на расчёты Леонида Рамзина (1887–1948), создателя отечественной школы эффективных прямоточных котлов для советской энергетики.

Но не все восприняли план ГОЭЛРО с воодушевлением. Уже на VIII съезде Советов Кржижановскому посыпались ехидные записочки. Да, интернета и соцсетей тогда не имелось, но любители полить грязи были всегда.

«Каким же образом т. Кржижановский, Советская Россия, не имея ломаного гроша в кармане, осуществит сей грандиозный проект, требующий громадных капиталов? На иностранный капитал, конечно, рта развевать не приходится…»

Кто‑то писал о том, что им показали цирк и световой аттракцион пополам с утопией. О-о, я прекрасно знаю оные комментарии по своим собственным книгам о желательном русском будущем!

«Спецы уже теперь на съезд Советов пролезли, рождественскими елочками да лампочками очки втирают, а мы сидим, ушами хлопаем…»

Но всё было даром: проект резолюции писал сам Ленин, он продавил решение. План приняли[17].

И вот начинаются первые стройки: не только в Шатуре, но и на Волхове. За золото приобретается оборудование в Швеции. Четыре динамо-машины. Но ещё четыре генератора решено сделать самим…

А на базе ГОЭЛРО решили создать Госплан. Так зародилась промышленная мощь Советского Союза. Отсюда берёт начало уже сталинская модель прорыва.

Формула победы: отборные кадры

Ну а теперь — уже с современных позиций — поглядим на формулу успеха команды Ленина в ГОЭЛРО. Всё очень просто: он смог задействовать для прорыва лучшие, буквально «гвардейские» кадры практиков, учёных, инженеров и технократов. Нет, именно Инженеров — с большой буквы. И именно технократов. Людей с идеологией преображения реальности с помощью высших достижений техники и повышения производительности труда. Да-да, именно такие люди и могут считаться технократами, а не то, что нам подсовывают сейчас, присваивая оное имя серым безынициативным и безыдейным чиновникам «Чего прикажете?». Заслуга В. Ленина тут именно в том, что он сумел задействовать всё лучшее, что родилось в недрах Российской империи. И потому ГОЭЛРО становится этаким мостом-переходом от Российской империи к Империи красной — СССР. Фундаментом сталинской модели его бурного развития.

Как это стало возможным? Ведь Россия перед Первой мировой — аграрная в основном страна, 83% населения коей живёт в деревнях. Ведь 60% её топливного баланса (потребления горючего в промышленности, на транспорте и домохозяйствах) составляли дрова. И если в Соединённых Штатах по состоянию на 1913 год на душу населения приходилось 236 киловатт-часов годовой выработки электричества, то в России — жалкие 14 киловатт-часов. Но при этом, друзья, Российская империя смогла породить кадры электроэнергетиков мирового уровня. За счёт и своей индустриализации, и отличной системы образования, пускай и слишком малой для огромной державы.

Заслуга Ленина в том, что он сделал правильную ставку на лучшие кадры. И Кржижановскому удалось собрать первый в мире — за четверть века до «РЭНД-корпорации» в США — «мозговой трест» из технократов высшего сорта. На них не писали доносов, не таскали в ЧК как «контру» за то, что они книги «классовых врагов» используют. Потому такие технократы смогли не только холодным разумом рассчитать будущую научно-промышленную Россию-СССР, но и пламенным воображением её представить, нафантазировать И было таких Инженеров Грядущего не очень много: всего лишь две сотни. Увы, мы не можем нарисовать жизненный путь каждого из них (брали лишь самые яркие примеры). Но они в самые рекордные сроки, не имея современных компьютеров и баз данных, в самый сжатый срок, за неполный год, смогли создать план ГОЭЛРО и тем круто изменить судьбу и России, и всего мира. А Ленин, такой же яростный фантазёр, сумел обеспечить им и условия творчества, и защитить их от поглощения серой массой профессиональных скептиков и безыдейных администраторов. У Инженеров-Технократов оказался потрясающий кругозор, отыскалась невероятная энциклопедичность. Жаль, что в дальнейшем СССР не уберёг некоторых из создателей ГОЭЛРО и не смог во всю силу использовать их интеллект и воображение. Адольфа Шварца, который помог обрести нам суверенитет в энергомашиностроении, чуть не репрессировали и выкинули из страны. Леониду Рамзину душу изломали. А вот Михаил Лапиров-Скобло (1889–1947), который был не только одним из творцов великого плана, но и энтузиастом космонавтики, в 1941‑м оказался осужден на 15 лет лагерей по политической статье — и умер в заключении. В чём был смысл его уничтожения?

Обратите внимание: в комиссии ГОЭЛРО нет чиновников, нет лишённых воображения и творческих способностей дубов во френчах и с кожаными портфелями. А результат — налицо…

Невеселые наши дни

А теперь посмотрим на дни нынешние. Да-да, на всё постсоветское время начиная с 90‑х. Кто занимается всяческими реформами и программами? Назначенные на высшие посты случайные люди, дилетанты. Даже понятия не имеющие о том, что они «реформируют», ничего в своей жизни не изобретшие и не построившие в той сфере, которую поставлены «манагерить». Никогда не трудившиеся на заводе в той отрасли, судьбу которой вершат. А вы помните, кто реформировал «Единую энергосистему» страны? Орава Чубайса, все как на подбор — «реформаторы» широкого профиля. Ну и результаты тоже налицо. СССР через 15 лет после разрухи 1920‑го становится второй промышленной силой планеты, а РФ и через тридцать с лишним лет спустя с катастрофы 1991‑го — болтается во втором десятке. С ужасающей импортной зависимостью и отвёрточно-сырьевой экономикой.

В отличие от большевиков времён Гражданской, правящие круги нынешней РФ сами отрезали от себя огромную мощь тех специалистов и технократов, что унаследовали от погибшего Советского Союза. В 1991–1993 гг. оставался громадный кадровый арсенал, ибо СССР был намного более развитым, нежели Российская империя. Выдающиеся умы и таланты имелись не только в энергетике, но и во множестве иных отраслей. Но разве новые хозяева жизни смогли его использовать, подобно Ленину? Нет, они их просто отбросили. Тем золотым, опытным кадрам в 1991‑м было по сорок-пятьдесят лет от роду. А теперь они либо ушли из жизни, либо угасли, оставшись невостребованными. Власть попросту не замечала их. Помнится, в октябре 1991 года, в сумеречное время между августовскими событиями и Беловежской пущей, мне случилось писать репортаж с форума Научно-промышленного союза Аркадия Вольского. Тогдашние младореформаторы при Ельцине уже не скрывали своих планов. Помню, как с трибуны матёрые промышленники предупреждали о последствиях и грядущем развале, предлагали альтернативы. Но их никто не слышал.

С тех пор и до дней сегодняшних автор сих строк был свидетелем сотни собраний и форумов профессионалов индустрии, агропрома и науки. Видел множество потенциальных создателей нового плана ГОЭЛРО. И каждый раз все эти встречи оставались замкнутыми сами в себе. Власть не желала их слышать. А если и приезжали сановные лица на такие мероприятия — так лишь для того, чтобы надменно, «через губу» выступить в начале — и укатить прочь. Не слыша того, о чём говорят после те самые кадры специалистов. Ибо новым хозяевам жизни всегда было «некогда». Но, скорее всего, они подсознательно понимали, кем на самом деле являются, испытывали комплекс неполноценности перед собравшимися инженерами и промышленниками — и потому попросту убегали. Дабы лишний раз не убеждаться в собственной никчёмности. И что я точно видел и вижу: постсоветские бонзы напрочь лишены не только инженерных и научных знаний — они ещё и воображением, эрудицией обделены. Они по‑обывательски банальны. И если люди вроде Классона или Королёва, получив в руки огромные финансовые ресурсы, потратили бы их на не что прорывное, сулящее прорыв в великое Будущее, то эти спускали триллионы на бестолково-помпезные, совершенно бессмысленные и непроизводительные «имиджевые мегапроекты». Или попросту «солили» нефтегазовые доходы страны в сверхрезервах, каковые не вкладывались в развитие страны, а с началом войны на Украине попросту попали в руки Запада. Да, а вот красные, отнимая золотые и прочие ценности у церкви и богатых, строили на них электростанции. И даже в личных тратах сильные мира сего в РФ оказались банальными мещанами. Одни роскошь да увеселения. Куда им до русского помещика Николая Бенардоса (1842– 1905), который на личные неплохие доходы устроил у себя настоящий технопарк и создал первым в мире электрическую сварку!

Потому нет ничего удивительного в том, что военная кампания на Украине безжалостно показала всю глубину косности и отсталости страны, столько лет купавшейся в нефтедолларах. Оказалось, что нет у нас ни своей электроники, ни беспилотников, ни нужных систем связи и управления, а список критически важного импорта — 64 страницы мелким шрифтом.

Изменилось ли что‑то ныне? Премьер Михаил Мишустин проводит стратегические сессии по отраслям. По станкостроению или агромашу, например. И тем выгодно отличается от предшественников. Но в этом есть и главный порок: отсутствует главный, стержневой План. ГОЭЛРО-2. Тот, что может увязать воедино отраслевые стратегии, дать им смысл. Нет главной стратегии, проектности. Футуролог Сергей Переслегин недавно выдвинул гипотезу: в РФ есть некие тайные структуры (криптоинституции), обладающие никому не ведомой стратегией и следящие за её исполнением. Дескать, это видно по косвенным признакам — по улучшению качества автотрасс за последние годы, по явному «похорошению» городской среды. Но это — выдавание желаемого за действительное. Ибо разве большевики прятали ГОЭЛРО от всех, равно как и органы для его воплощения? Наоборот, грандиозное Общее Дело воодушевляло патриотов на подвиги, труд, творчество, свершения. И по‑прежнему высокие сановники плевать хотели на проходящие форумы практиков реального производства.

Да, внешне сейчас — совсем не те мгла и ужас, что в 1920‑м, когда заводы стояли стылыми и мёртвыми. Это не 1945‑й, когда у нас были поля развалин на месте индустриальных центров. Но что меняется по сути, коль вместо прежних очагов нашей научно-промышленной гордости стоят лишь стены лофтов и торговых центров? Где нам предложат китайский импорт, нальют кофе и предложат купить какие‑нибудь замысловатые абажуры от креаклов? Ведь уничтожены парки оборудования, кадры рабочих — золотые руки, целые инженерные и конструкторские школы, что с такими трудами и кровью нарабатывались не только в СССР, но и со времен Российской империи? А поля руин уже появились — в Новороссии. Где и заводы-фабрики порушены, и зоны гуманитарной катастрофы открытыми ранами зияют.

Потому снова мы идём к острому системному кризису. Поэтому и пора вспоминать опыт ГОЭЛРО — ибо придётся вытаскивать Русь из смертельной трясины. И в этом нам помогут отраслевые ассоциации капитанов реального сектора. Такие авторитеты сегодняшнего спецмашиностроения с энциклопедическими знаниями и видением индустриального грядущего, как Владимир Боглаев, Константин Бабкин, Сергей Серебряков. Или такие структуры энтузиастов, как Союз инженеров профессора Энергетического института Евгения Гашо. Или журнала «Геоэнергетика» Бориса Марцинкевича. И сегодня есть на кого опереться в подобном стратегическом конструировании Великой России.

Опыт ГОЭЛРО — эликсир силы и для смешанной экономики

За век с лишним часть левого движения лишилась юного динамизма и превратилась в подобие старческого талмудизма, догматического начётничества. А оно гласит: план ГОЭЛРО мог осуществиться лишь в условиях тотального обобществления экономики лишь при правоверном социализме. А вот на капиталистическом Западе такое невозможно. И у нас всё снова придется обобществить (на деле — огосударствить). При этом такие левацкие талмудисты глухи и слепы. Когда им показываешь, что плановый социалистический сектор применялся (и применяется) даже в странах со смешанной (а то и капиталистической) экономикой, они просто впадают в истерику и ничего слушать не желают. Словом, если жизнь противоречит замшелым догмам, то тем хуже для жизни. Дескать, продолжим жить в придуманном мире, а если что‑то ломает его картину — так того вроде как и не существует.

Между тем план ГОЭЛРО оказал глубочайшее влияние на мировую историю и на тот же Запад. Когда в 1932 году в СССР с триумфом пустили в строй Днепрогэс, а сам план ГОЭЛРО де-факто оказался выполненным, Америку терзал страшный кризис — Великая депрессия. Более 15 миллионов безработных, накатывает угроза краха банков и второй гражданской войны в Соединённых Штатах. Фермеры, у которых банки за долги могли отобрать землю, сбивались в вооружённые отряды. Они пресекали попытки отобрать у них наделы и грозили перекрыть продовольственное снабжение американских городов, перерезая железные дороги.

В этих условиях самая дальновидная часть американских верхов приводит к власти губернатора штата Нью-Йорк Франклина Делано Рузвельта. Автора Нового курса, считающего, что необходимо совместить социалистическую плановость и частную инициативу. Ф. Рузвельт идёт к власти с мечтой о новой, электрифицированной Америке. С коттеджными чистыми пригородами (рай для рабочих и среднего класса) и мощной современной индустрией. В 1933‑м увидит свет его книга-мечта — «Глядя вперёд». Итак, американцы будут переводить промышленность из городов в сельские районы. «Дешёвая электрическая энергия, хорошие дороги и автомобили делают такое сельско-промышленное развитие возможным…»

Рузвельт писал, что перегруженные и перенаселённые фабричнозаводские районы, сложившиеся в эпоху господства парового двигателя, — анахронизм в век электричества, когда источник энергии можно расположить вдали от места производства. Он говорил о городах и промышленных уголках без дыма и копоти. О том, что всё будет обеспечиваться электроэнергией, и она станет средством для кардинального переустройства быта в городе и деревне. Обращаясь к международной энергетической конференции в 1936‑м, Рузвельт сказал: «Это нелогично — верить, что в нашем овладении электрической энергией кроется потенциально соответствующая промышленная и социальная революция; возможно, эта революция происходит, но мы её не осознаём…»

Книга Ф. Рузвельта оказалась тепло принятой и в СССР, и в Германии, и в Италии. (Немцы с итальянцами тогда тоже с успехом встраивали социалистически-плановый сектор в экономику частных корпораций.) Позже нарисованный лидером Нового курса образ найдёт своё полное отражение (рая для среднего класса) на Всемирной выставке 1939 года в Америке. Дада, той самой, что достаточно точно изобразила реалии США 1960–1970‑х годов, а в ряде случаев и сейчас воплощается («умные» автострады)[18].

Будучи у власти (1933–1945), Франклин Рузвельт запускает два крупнейших «электрических» проекта. Первый — действительно инновационный и прорывной для того времени проект: создание мощного гидроэнергетического узла под государственным управлением, Администрацию долины реки Теннеси (TVA — Tennessee Valley Authority).

Штаты Алабама и Теннеси (а также часть Кентукки и Миссисипи) считались в Америке 1920‑х глухим нищим захолустьем. Малярия, бедность местных фермеров (доходы — вдвое ниже среднеамериканских), мизерное использование удобрений, вымывание плодородного слоя почвы, частые наводнения. В итоге разворачивается грандиозное строительство ГЭС (в итоге построят 29 плотин), рабочие места получает почти четверть миллиона человек. Чихать Рузвельт хочет на тех придурков, что обвиняют его в строительстве социализма. Применив плановый подход, он превращает долину великой реки в мощный кластер развития, примерно так же, как и творцы ГОЭЛРО у нас. Есть дешёвая электроэнергия — и в этом районе начинает ставить производства частный бизнес. Бурно поднимаются текстильные и машиностроительные предприятия, алюминиевые комбинаты. Растёт продуктивность сельского хозяйства.

Можно смело утверждать, что TVA позволила Америке мобилизовать огромную индустриальную мощь во Второй мировой и выиграть её. Красноречивая деталь: именно ТВА и созданная ею энергетика Теннеси привела к успеху ещё одного вполне социалистически-планового проекта, совмещённого Рузвельтом с миром частной инициативы: проекта «Манхэттен». Проекта по овладению атомной энергией, который фактически обеспечил рывок американцев во всех отраслях. Где создаётся «закрытый город» Окридж, прообраз советских «атомоградов» вроде Сарова или Снежинска. Окридж в штате Теннеси, причём именно благодаря дешёвой гидроэлектроэнергии от TVA. Именно там Энрико Ферми в 1943‑м запускает реактор Х-10 по наработке оружейного плутония. А из «Манхэттена» затем вырастут суперкомпьютеры, микроэлектроника, промышленные роботы, космонавтика — всего и не перечесть.

TVA в Соединённых Штатах работает и сейчас. Никто её не приватизировал. Теперь это — не только ГЭС, но и три атомных силовых станции.

Электрические молнии развития

Второй крупный планово-социалистический проект Нового курса в Америке 1930‑х — программа электрификации сельского хозяйства. Администрация Ф. Рузвельта делает решительный шаг: принимается Закон об электрификации сельских районов (Rural Electrification Act of 1936). Соответствующий раздел ГОЭЛРО не вспоминаете?

«В 1920–1930‑х гг. «электроэнергетическому тресту» — электрическим компаниям, находившимся в собственности Morgan Bank, семейств Меллонов и Дьюков (пресловутый табачный бизнес), — принадлежали активы по производству и передаче электроэнергии в США. Эти компании принудительно занижали доступность электроэнергии, особенно для сельской Америки, настаивая на том, что Юг и Дальний Запад не нуждаются в развитии; к тому же, утверждали они, будет слишком дорого строить электростанции и тянуть линии электропередачи в эти местности. Поэтому в 1934 г. электрифицированы были всего 1% ферм в штате Миссисипи и 3% в штате Теннесси. Электричества не было более чем у 49 миллионов (89%) жителей сельской Америки, то есть у 40% всех американцев.

Для преодоления этого препятствия Рузвельт организовал строительство крупных государственных инфраструктурных объектов, которые должны были производить огромный объём дешёвой электроэнергии: Управление ресурсами бассейна Теннесси (TVA), дамбы «Бонневилль» и «Гранд Кули» на Дальнем Западе, дамбу Гувера на Юго-Западе и др.»[19].

Учреждается целевая Администрация электрификации сельских районов — REA. Начинается строительство громадных распределительных сетей. Государство поощряет объединение аграриев в электрические кооперативы и даёт дешёвые кредиты на строительство сетей. К 1941 году электрифицированными были три миллиона фермерских хозяйств, в быт селян и на их фермы пришли электроприборы и электрическое оборудование. Обратим особое внимание: финансирование шло не через банки, а через государственную Корпорацию по финансированию реконструкции. В РФ такого НЕ ПРИМЕНЯЕТСЯ. Тут всё загоняют в государственные (а на деле — практически приватизированные) банки.

«К 1943 году государство в рамках программы по электрификации сельских районов США выделило кредитов на сумму 466 миллионов долларов. Удалось построить почти 380 тысяч километров сетей и большое количество распределительных станций.

Считается, что Американская программа по электрификации сельских районов была закончена в 1968 году»[20].

Специально для левацких (не левых!) фундаменталистов приведём высказывание ныне уж покойного автомобилестроителя США Ли Якокки из его книги «Карьера менеджера» (1984 г.):

«В XX веке мы были свидетелями правительственной поддержки строительства автострад (сооружение сети хайвэев в 1950‑е за госсчёт. — М. К.), предприятий по выпуску синтетического каучука, создания новейших авиатранспортных фирм с использованием реактивных самолётов, экспедиции на Луну, развития производства интегральных схем, высокой технологии и многого другого.

За последние несколько десятилетий мы осуществили имевшую феноменальный успех политику в сельском хозяйстве. Теперь три процента населения страны кормит не только наше собственное население, но также и значительную часть остального мира. Вот это и есть высокая производительность!

Как это было достигнуто? Свою роль здесь сыграли не только благоприятный климат, хорошие почвы и упорный труд фермеров. Всем этим мы располагали и пятьдесят лет назад, а результатом явились пыльные бури и стихийные бедствия.

Новое заключается в том, что под эгидой правительства был осуществлён целый ряд программ: выделены правительственные ассигнования на научные исследования; в графствах появились специалисты для обучения фермеров основам сельскохозяйственных знаний; властями штатов созданы экспериментальные фермы; развёрнуты системы электрификации сельского хозяйства и ирригации, как, например, Управление по развитию долины р. Теннесси; внедрено страхование сельскохозяйственных культур; введена практика кредитования экспорта сельскохозяйственной продукции; приняты программы поддержания цен; осуществляются системы контроля за размерами посевных площадей; а теперь мы уже имеем и программу «платёж натурой», которая предусматривает вознаграждение фермерам за прекращение выращивания определённых культур. Только на последнюю программу расходуется свыше 20 миллиардов долларов в год.

Всеми этими мерами правительственной помощи — или, как кое‑кто сказал бы, правительственного вмешательства — мы сотворили чудо. Наша политика в области сельскохозяйственной индустрии сделала нас предметом зависти всего мира.

Спрашивается: если мы сумели разработать агропромышленную политику и военно-промышленную политику, почему же, чёрт возьми, мы не можем иметь и индустриальнопромышленную политику?»[21]

Увы, для США (но хорошо для нас) мечты Якокки 1980‑х так и остались мечтами.

Если снять идеологические шоры с глаз

Таким образом, советский план ГОЭЛРО глубоко изменил ход мировой истории. Янки с успехом встроили подобные планово-социалистические проекты в мир частной инициативы. И не прогадали. Да, государство тратило, скажем, миллиард долларов на ТВА (или электрификацию сельских районов), но благодаря расцвету частного производительного бизнеса в зонах изобилия энергии получало в десять раз больше. Ибо там создавались миллионы новых рабочих мест, появлялись частные заводы и фабрики. А они обеспечивали (своими налогами) многократный возврат потраченных средств государству.

Сегодня находятся либерастические идиоты, твердящие о том, что Новый курс Рузвельта провалился, что лишь Вторая мировая спасла США. Мол, надо было выходить из Великой депрессии чисто рыночными методами.

Они именно болваны: все умные люди мира тех лет знали неизбежность Второй мировой (к ней готовились и в СССР с 1920‑х) — и Рузвельт тоже. Новый курс позволил сохранить и нарастить промышленный потенциал Соединённых Штатов Америки, спасти кадры — и победить в войне. Если вы, кстати, прочитаете доклад Иосифа Сталина на XVIII съезде ВКП(б) в марте 1939‑го, то увидите: он считал, что Вторая мировая идёт как минимум с 1937 года.

Если бы Америку попробовали выводить из депрессии чисто рыночными методами, то страна рисковала получить хаос, гражданскую войну и уничтожение экономики. Ох, как бы развернулись тогда фрицы с самураями! И в СССР по ленд-лизу помощь бы не пошла, все эти алюминий, бензин, грузовики… Так что в этом смысле Новый курс себя полностью оправдал. Подарив Америке атомное оружие, он ведь её и от нас тоже спас, если честно. (Будем справедливыми в сём вопросе!)

Говорю сиё к тому, что новый план ГОЭЛРО можно и нужно разработать, а потом осуществить в Российской Федерации. Он, как свидетельствует опыт, полностью применим не только для тотально социалистической, но и для многоукладной экономики. И посему считаю, что нам ещё придется создавать ГОЭЛРО-2. В условиях смешанной, как в КНР, экономики. Без маразма — как правого, так и левого.

Примечания:

1 Ссылка

2 Владимир Карцев. «Кржижановский». — Москва, «Молодая гвардия», 1985 г., с. 232.

3 Ссылка

4 Ссылка

5 Ссылка

6 Вл. Карцев. «Кржижановкий». — Москва, «Молодая гвардия», 1985 г., с. 265.

7 Вл. Карцев. «Кржижановкий». — Москва, «Молодая гвардия», 1985 г., с. 273.

8 Ссылка

9 Ссылка

10 Вл. Карцев. «Кржижановский». — Москва, «Молодая гвардия», 1985 г., с. 277—278.

11 Там же, с. 278.

12 Ссылка

13 Ссылка

14 В.Карцев. «Кржижановский». – Москва, «Молодая гвардия». 1985 г., с. 282.

15 Ссылка

16 Там же.

17 В. Карцев. «Кржижановский». – Москва, «Молодая гвардия», 1985 г., с. 299–300.

18 С некоторыми подробностями можно ознакомиться здесь

19 Ссылка

20 Ссылка

21 Ссылка