Хотим мы этого или нет, но живём мы в иерархичном мире. Это касается и внутриполитической вертикали, это же актуально и по отношению к мировой системе отношений. Спустя год с начала СВО и всех тех социально-политических изменений, которые за это время произошли, можно смело сделать вывод, что та часть российского элитного класса, которая ориентировалась на Запад, занимала не просто не очень высокое место в этой иерархии, но в принципе не рассматривается как её часть.
Представители элиты как сословия обязаны быть сильнее остальных, их задача — управление механизмами контроля и проецирование силы во всех пространствах. Это меньшинство, которое регулирует отношения большинства. Так устроен мир. Когда представитель "элиты" скатывается до попыток быть принятым в ряды "старших западных товарищей", он автоматически лишает себя элитного статуса. Именно это и сделала часть нашего привилегированного класса.
События, связанные со Специальной военной операцией на Украине, поставили вопрос о том, кто может быть назван настоящей элитой. Как новая элита должна выглядеть? Кто в неё должен входить? Как её вырастить?
Несколько лет назад у меня вышло видео про британскую элиту. Там я подробно рассказал о системе британского частного образования, которая даёт ключ к пониманию сути британского истеблишмента. В ней, в частности, утверждается, что британское общество сохраняет кастовый характер, а иностранцу (тем более русскому) стать полноправным членом западной элиты практически невозможно. Но в свете происходящих событий стоит повторить несколько тезисов о том, что происходило в последние годы на "глобальном рынке элит".
Я бы не утверждал, что мир вообще находится под полным контролем кого-либо. Как мне представляется, мировые процессы в лучшем случае координируются и согласуются на высоких иерархических уровнях. Это происходит не в рамках единой и консолидированной группы. Координация сложных глобальных процессов происходит в рамках множества разрозненных, часто конфликтующих, но классово близких и понятных друг другу людей, для которых многовековая борьба за защиту своей иерархической позиции является залогом выживания. Их главное оружие — статус и адаптация.
Многие считают, что эта группа ограничена условными "англосаксами". Действительно, на сегодняшний день ядро глобального западного элитного класса состоит из британцев и американцев (естественно, и других, правда в меньшем количестве). Но, как известно, англичане и американцы, несмотря на действительно произошедшее слияние их элит в ХХ веке в рамках реализации множества различных совместных проектов, довольно скептически относятся друг к другу. Соответственно, хотя отношения между ними и весьма тесные, они всегда сопровождаются высокой степенью взаимного недоверия.
Началось это с английских колоний в Америке, которые еще в 1776 году наотрез отказались принимать иерархичный и статусоцентричный характер идентичности, которую им пытались навязать британцы. И только более чем полтора столетия спустя американский скепсис в отношении британцев несколько рассеялся. И то главным образом из-за необходимости привлечения Великобритании в качестве полезного союзника Соединённых Штатов в холодной войне против СССР. Впрочем, даже во время холодной войны противоречия между британцами и американцами никуда не исчезли — просто они имели не слишком явный характер. Наиболее отчётливо их можно было проследить по отношению Великобритании и США к колониальной политике. В особенности на Ближнем Востоке, где у американцев и британцев возникли существенные противоречия, которые длятся до сих пор. Собственно, на примере украинского кризиса некоторые проявления этих противоречий мы также увидели.
Сегодня же мы видим, что скепсис и противоречия между этими государствами и, соответственно, их элитами снова ослабевают. Объявив Россию основной угрозой, Запад снова пытается превратиться в единый идеологический, военный и политический блок. При этом глобальная система социальных и межэлитных отношений, а также если и не все, то очень многие неофициальные институты власти всё ещё находятся в ведении англосаксонской элиты, так как они в большинстве своём являются именно её проектами. Именно они написали правила этой игры.
В этом контексте действительно можно говорить о том, что весь мир находится под существенным влиянием "англосаксонского" (англо-американского) сегмента транснациональной элиты. Это влияние — живое подтверждение, может, и стремительно увядающей, но всё ещё очевидно существующей гегемонии Запада во всех смыслах, от культуры до экономики. Но, что самое важное, в мерцающей иерархии элит в существующей системе российскому привилегированному классу всегда удавалось максимально усилить ощущение этого доминирования. Прежде всего за счёт тотального поклонения, выраженного практически в культурном и экономическом карго-культе, который демонстрировали и продолжают демонстрировать некоторые представители отечественного зажиточного класса.
Итак, иерархия действительно существует. Выражается это в нескольких аспектах. Во-первых, это можно назвать мировым порядком, но речь идёт о более широком понятии. Капиталистическая система была создана теми людьми, чьи потомки продолжают руководить ею и сейчас. Ими были созданы и навязаны правила игры, все остальные в этой системе координат — подчинённые. Так, для представителя элитного ядра системы частная собственность является естественным сакральным правом, на котором зиждется капиталистическая система. Но, с точки зрения этого ядра, нам, русским, это право было дано "в аренду", спущено по иерархии в виде некоторого временного разрешения на пользование. Вот как раз такая ментальность и определяет абсолютную возможность нагло экспроприировать капитал как у государства, так и у частных лиц. Мы пользуемся этим правом, так же как и арендуем наши аккаунты в социальных сетях или программное обеспечение на телефоне. Реакция со стороны Запада на СВО лишь подтвердила, что института частной собственности по сути-то и нет. А у нас пока не создано альтернативной экономической системы.
Во-вторых, нужно понимать, что хотя контекст, в рамках которого существует эта система, изменчив, она действует по принципу строгой иерархии. Она крайне мало подвержена изменениям и не предполагает развития социальной мобильности. Люди в ней либо того же положения, что и те, кто создавал систему, либо те, кому "позволили" быть частью этой системы (но с оговорками). Поэтому вполне естественно, что нас никто не собирался и не собирается воспринимать в рамках этой системы как равных.
Что же касается неудержимого желания некоторых представителей российского "элитного" класса стать частью англосаксонской или "глобальной" западноцентричной элиты, подобные попытки смотрятся нелепо, даже комично, и тем самым всё плотнее забивается гвоздь в гроб социально-иерархического подчинения. Прежде всего, такие попытки указывают на отсутствие субъектности у самоидентифицированных представителей отечественного "элитного" класса. Заискивание и раболепие всегда были признаком слабости, а "элиты" должны быть сильнее остальных. Каждая попытка быть принятым порождает лишь два последствия: сначала эксплуатация, а потом унижение и экспроприация, далее ещё большее унижение. Такую последовательность в 2022 году нам и продемонстрировали.
Тем самым подобное поведение не допускает использования по отношению к ним самого термина "элита". Ведь на равных разговаривают только с теми, кого действительно есть за что уважать.
Западная элита не самовоспроизводится просто так. Для существования института элит необходимы другие институты, обеспечивающие как их воспитание и преемственность, так и последовательное укрепление их статуса, тесно связанное с ограничением возможностей всех других.
Одним из примеров такой системы является британская система образования, влияние которой не ограничивается лишь "англо-саксонским" сегментом.
Подобная система, но с особенностями, существует у французов, американцев. Однако в силу специфики моей деятельности я сконцентрируюсь на британском примере. Я бы выделил три пути распространения влияния британского образования на другие государства.
Прежде всего, это те страны, которые были колонизированы британцами. Политический и социальный порядок в них включал в себя создание иерархичной системы взаимоотношений. Причём не только внутри собственной "элиты", но и в рамках межэлитных отношений представителей местной и британской знати. В то время как британские колониальные элиты отправляли своих детей в основном в частные школы Великобритании, у местных элит было два пути. Также отправлять детей на учебу в Туманный Альбион, чтобы способствовать максимальному сближению их с британской элитой, — это направление было доступно, как правило, высшим слоям общества. Или — в местные школы, построенные британцами по образу и подобию английских элитных школ, в которых была воспроизведена та же социальная атмосфера иерархичности, мистичности, чувства долга и абсолютного превосходства над другими.
Второй путь относится в большей степени к ХХ веку и нашему времени. Представители знати стран третьего мира, не бывших колониями Британии, которые стремятся наладить отношения с англосаксонской верхушкой, также отправляют детей в английские школы и способствуют их дальнейшей интеграции во второй-третий эшелоны транснациональной элиты. Очень часто эти дети представляют собой второе-третье поколение выпускников английских школ и университетов. Они чувствуют себя уже довольно спокойно, имеют прекрасные акценты и общаются практически на равных с англичанами. Здесь важно отметить, что в британской системе социальной иерархии, по крайней мере вплоть до недавнего времени, наиболее важным фактором являлась отнюдь не раса (в отличие, допустим, от Америки), а прежде всего социальный статус. Поэтому дети местной аристократии из не слишком хорошо развитых стран у себя дома имеют высокий статус, а соответственно, им легче приспособиться и, что важнее, понять и внедриться в британскую систему. Так же, как в XIX веке англичане в колониях предпочитали иметь дело только с вождями племён или местными феодалами, так и сейчас взаимодействие происходит только на социально приемлемом уровне. Отсюда и выдрессированное чувство иерархичности, которое, как мы уже увидели, простирается вплоть до глобального уровня.
Третий путь наиболее ярко представляют наши соотечественники и выходцы из бывших республик СССР. Сразу уточню, что, вне зависимости от их финансового благосостояния, мы говорим преимущественно о детях нуворишей. Для британской элиты они не более чем люди с улицы, у которых есть деньги. И хотя в Англии за деньги можно много что купить, например, недвижимость, которую, как мы видим, можно так же легко отобрать, но социальный статус таким образом приобрести нельзя. Поэтому в дальнейшем влияние таких "детей" на судьбы мира и, в частности, нашей страны будет крайне скромное, так как они дезинтегрированы из российского общества (если говорить о выходцах из России), но так и не интегрированы ни в британскую систему, ни в ряды транснациональной элиты, пусть это был бы даже второй-третий эшелон.
Между тем выпускники британских школ и университетов из таких стран, как, например, Казахстан и Азербайджан, пользуются в подобных случаях значительно более весомым влиянием и у себя на родине, и за её пределами. Это объясняется попыткой правящих слоёв этих стран наладить более тесное формальное и неформальное сотрудничество с западными элитами. В их представлении подобная попытка интеграции может обеспечить им, их семьям и капиталу предположительно большую безопасность в случае политической нестабильности. С другой стороны, это поддерживает видимость лояльности западному курсу, которая является важным ресурсом местных "элит" в связи с серьёзной финансовой и политической зависимостью этих стран от транснациональных компаний.
Говоря в целом о влиянии выпускников британских школ и университетов на другие, в том числе и свои, государства, можно констатировать, что не во всех, но в очень многих случаях они являются проводниками если не политики, то привитых им во время учёбы ценностей. Для некоторых, в частности, для выходцев из постсоветского пространства, следование этим ценностям и мировоззрению остаётся одним из главных способов доказать свою нужность англосаксонской элите. При этом чем больше они пытаются, тем меньше у них шансов этого достичь. Так уж работает система.
Стоит сказать несколько слов о том, какое влияние имеет (или имело) британское образование на Россию. Это влияние распространяется практически на все государства, элита которых отправляла своих детей учиться в Великобританию. Однако оно во многом зависит от наличия у будущих выпускников доступа на родине к ключевым постам в политике, бизнесе и медиа. Тут важно понимать, является ли конвенциональным в кругах элит определённой страны отправлять своих детей учиться за границу или же это происходит в порядке исключения.
Вполне понятно, что, допустим, среди представителей элиты какой-либо ближневосточной монархии, созданной Великобританией "на коленке", направлять детей в британские школы считается вполне нормальным. Особенно учитывая тесные связи этих стран и вполне себе устоявшийся (практически со времён основания условного ближневосточного королевства) ритуал отправки детей членов королевской семьи на учёбу в Англию. Они уже встроены в британскую иерархичную систему и фактически являются её "ближневосточным филиалом".
Элита этой страны, как и многих других бывших колоний, а ныне зачастую остающихся по факту полуколониями, воспринимает себя частью навязанной ей социальной транснациональной системы. Для неё отправка ребёнка в школу — абсолютно логичный шаг, направленный на поддержание своего статуса на всех трёх направлениях: в рамках иерархии элит внутри своей собственной страны, в Великобритании (как в системе национальной, так и интернациональной иерархии) — делегирование своих лучших наследников для последующей консолидации элитного класса, ну и, конечно, в рамках международной иерархии.
Что касается России, здесь ситуация другая. Большинство детей российской "элиты" в британских школах — это не совсем представители правящего класса. Как правило, они являются выходцами из "средних" слоёв общества — относительно крупного бизнеса и среднего (или чуть выше среднего) чиновничьего звена. Очевидно, что прыгнуть выше своей головы они в большинстве своём вряд ли когда-нибудь смогут.
Понятно, что потомкам "беглых" российских крупных чиновников и олигархов путь на самый верх в России закрыт если и не навсегда, то очень надолго. Конечно, в британских школах часто можно встретить и детей крупных бизнесменов из России, которые не бежали из страны и не имеют каких-либо существенных проблем с российской властью. И прочих представителей отечественного правящего класса, которые сами себя причисляют к "элите". Однако доля таких выпускников элитных британских учебных заведений, которые затем возвращаются в Россию жить и работать, совсем невелика. Во многом из-за всего этого, если сравнивать российских детей элиты в британских школах с теми же детьми из ближневосточных монархий, то очевидно, что их социальный статус в рамках выстроенной иерархичной системы статусов в Британии оказывается существенно ниже.
Ещё одна проблема в данном случае заключается в отсутствии либо понимания, либо признания со стороны нашей стремящейся на Запад "элиты" давно устоявшейся британской системы статусов. А, как известно, не соблюдая действующих правил, довольно сложно участвовать в чужой игре. И практически невозможно выиграть. В результате наблюдается довольно странная картина, когда выразителями состоятельности государства оказываются дети нуворишей, не имеющие шансов стать частью чужой системы из-за отсутствия понимания механизмов её работы. И, что более важно, из-за того, что дети самоназванной "элиты" не представляют реальной ценности для этой системы, если не считать возможности использовать их впоследствии в качестве полезных идиотов.
Так, с одной стороны, влияние британской школы как института, направленного на поддержание существования и консолидацию национального и транснационального истеблишмента, прекрасно работает для представителей британской знати и элиты стран, входящих в "сферу влияния" Великобритании (выступая как один из наиболее действенных механизмов "мягкой силы"). C другой стороны, представители России, стремящиеся попасть в эту англоцентричную иерархию, оказываются в довольном низком социальном положении. И вряд ли имеют в обозримом будущем перспективы подняться по этой социальной лестнице выше. Другое дело, что "мы" всё ещё по какой-то причине "хотим" стать частью этой межэлитной социальной иерархии, не учитывая, что она работает исключительно на благо её создателей. Как показал массовый "исход" местного истеблишмента, даже после того как Запад недвусмысленно указал этим людям их место, их фантазии по поводу своего положения всё ещё по какой-то причине живут. Это, конечно же, системная проблема, которая требует хоть и такого же системного, но незамедлительного решения. И тут стоит перейти к отечественным механизмам воспитания элит.
Сегодня, как мне представляется, у нас прослеживается некоторый кризис в самой идее воспитания, если не в выращивании, элит. Это выражается как в отсутствии такого фокуса в системе образования, так и в целом в отношении к молодёжи. И основной причиной этого я вижу отсутствие идеи, которая могла бы обосновать необходимость воспитания сильной духом, волевой и сплочённой прослойки общества, которая могла бы называться элитой. Речь идёт не об общенациональной идеологии, а о понятных моральных и национальных императивах, исторически обусловленных, но имеющих некоторую точку реализации в будущем, о том, на что должен опираться тот, кто берёт на себя ответственность за создание будущего. Речь идёт о понятной системе статусов, которая отграничивает воришку в дорогом костюме от человека, способного адаптироваться под меняющиеся контексты, принимать на себя экзистенциальные вызовы и при этом оставаться русским.
Ведь если мы посмотрим на историю создания проекта британской элитной школы (да и других похожих проектов), то ясно видно, что он делался исключительно под обслуживание определённой идеи. А его движущей силой всегда была чёткая идеология, ради которой стоит не только получать привилегии, но и идти на жертвы и свершения. И хотя те качества, которые воспитывались в школах, соответствовали доминирующей в то время социальной системе среди элит ("джентльменство", социальный порядок в духе классического консерватизма, система манер, особенная культура и иерархия и прочее), выпускники этих школ выращивались не только как верхушка общества, а прежде всего как носители идей и знамени империи.
Так, если мы хотим, чтобы в нашей стране выросла настоящая элита, нам прежде всего нужны национальный проект и идея, направленные на воспитание той прослойки общества, которая будет ответственна за продвижение и защиту этой идеи. С другой стороны, мы видим, как в прошлом в России проводились реформы образования, не всегда позволяющие самой идее возможности воспитания национальных элит стать принятой обществом или самими элитами. При этом идеи, которые высказываются сейчас, всё ещё не имеют системного, стратегического и долгосрочного видения, а также конкретных этапов реализации.
Как мне кажется, будущее уже настало, но не все функционеры это осознали. Современный студент видит себя индивидуалистически, у него недостаточно развиты воля и чувство нужности собственного труда, идей и навыков. События последнего года улучшили эту ситуацию, но мы только в начале пути. Сегодня в России существует кризис отсутствия мотивации и осмысленности поступков. Представитель будущей элиты не должен спрашивать себя, почему он что-либо делает. Он просто должен делать ради страны.
Кризис мотивации проявляется в нежелании реализовать себя на каких-либо направлениях, кроме повышения личного благосостояния. Мотивы служения своей стране, продвижения её интересов, в том числе и в научной сфере, которая, как известно, не особо прибыльна, встречаются нечасто. Таким образом, обесценивается труд, не имеющий потенциала принести финансовые дивиденды.
Что удивляет больше всего, так это недостаточное желание детей состоятельных родителей посвящать себя науке и участию в общественных отношениях. Тут, кстати, можно вспомнить бесчисленных великих учёных — представителей британской элиты (советской, французской, американской и прочих). Отсутствие престижности научной деятельности и низкий социальный статус учёных во многом сводят на нет эффект от иногда положительных изменений, проводимых в российской системе образования. Что касается "настоящих джентльменов", не уверен, что они необходимы нашей стране. Но можно обладать схожими с "настоящими джентльменами" навыками, а именно — быть полифункциональными и уметь выполнять поставленные задачи вне зависимости от наличия препятствий и отсутствия специальных знаний. А также быть способными адаптироваться к любой незнакомой обстановке (умение играть на различных "площадках") и быть готовыми реализовывать поставленные государством цели. Важнейшими чертами также являются самостоятельность и обладание реальной картиной мира, которой, как мы увидели, не обладали старые западно ориентированные "элиты".
