В переломные времена истории Земля будто приближается к Небу, вновь соединяется с Ним, как во времена Оны, смешивается и превращает все события в КАМЛАНИЕ, из которого организуется новый мир, рождаются новые Боги. Творцы таких времён живут в центре общего для всех эпох информационного поля планеты и черпают оттуда щедро рассыпанные вечные мистерии и мифы, - О Юпитере/Зевсе, Будде, Кадмоне, Митре, Паньгу... , они там слышат волшебные звуки, видят божественные картины и делятся ими с нами. Мы живём именно в такое время, в вихре меняющих друг друга целеполагающих событий... Отмирают прежние устои и правила, но от древних эпох остаётся материальная культура, искусство, философия, музыка, архитектура, скульптура... Ценности эпох до нас доносят особенные люди, собиратели и хранители нетленного, вечного...
***
Оркестр, хор и солисты Мариинского театра под управлением Валерия Гергиева завершили фестивальное шествие по 33 городам России на родине Сергея Васильевича Рахманинова, в Великом Новгороде. Концерт давали практически у белокаменных стен Великой Софии, древнейшего из ныне существующих русских храмов. Как и накануне в Большом зале московской консерватории, играли музыку великого русского юбиляра (в этом году С.В.Рахманинову исполнилось бы 150). В БЗК прозвучал 3-й фортепианный концерт, о котором солист, Денис Мацуев, отвечая на вопрос о самом главном желании в своей жизни в недавнем интервью сказал так: "В свои 50 или 60 лет я хотел бы находиться на сцене и играть 3й концерт Рахманинова". Этот фортепианный концерт - пример беспрецедентной технической сложности и эталон гармонии и красоты, он любим во всём мире и исполняется по нескольку раз в день в разных его уголках самыми прославленными исполнителями. Тот вечер фестивального шествия пришёлся на 9 мая и после бурных аплодисментов Денис играл на бис Музыкальный момент С.Рахманинова и песни военных лет, а зрители, оркестр Мариинского театра и дирижёр Валерий Гергиев подпевали. "Прощай, любимый город", " Мальчишка с Малой Бронной, девчонка с Моховой", "Синий платочек", "Давай закурим", "Смуглянка"... Все эти мелодии вызвали шквал аплодисментов не меньший, чем после исполнения оркестром под управлением Маэстро "Фейерверка" И. Стравинского, 3го Концерта С.Рахманинова и 8й симфонии Д.Шостаковича. Праздник Победы удался, как удался и юбилей первого десятилетия Мариинки-2, совпавший с 70м годом со дня рождения Валерия Гергиева. Цифры нынешнего фестиваля волшебные, время стремительное. 33 города 22го фестиваля, 10 лет Мариинки-2, по 150 Рахманинову и Черепнину и 70 Гергиеву. По сети разлетелись фотографии из семейного альбома,- Отец в военной форме, дети и мама,- видео, на котором Валерий Абисалович читает дневники П.И.Чайковского, другое видео, - Маэстро играет на рояле замечательную мелодию, - слова, сказанные о юбиляре его сподвижниками и коллегами и праздничный торт, разрезанный за кулисами для всех присутствовавших поздним вечером счастливого и напряжённого дня. Запомнилось, как сказал о нём Лоуренс Настурики,- скрипач, имеющий много наград, как сольный исполнитель, руководитель Страдивари-оркестра и Первая скрипка в оркестре Мариинского театра п/у Гергиева: "Я не помню, чтобы он что-то рассказывал вам о себе, я помню только, что он постоянно интересуется, каковы ваши дела и что происходит в вашей жизни, он всегда рядом, чтобы позаботиться о вас...".
Юбилеи прошли в Петербурге, а после, в московском зале Зарядье, в рамках завершающих ХХII Московский Пасхальный фестиваль дней, прошли три концерта. Программа первого была абсолютной редкостью. Дирижёр достал из сундуков несправедливо отставленные в сторону от накатанных концертных магистралей драгоценности, обозначив общее, как в стилистике опусов трёх композиторов русской и европейской школ начала прошлого века, так и в их либретто и перипетиях историй создания. Вместе со скрытыми в музыке к балетам смыслами божественных мистерий ещё несколько факторов объединяют произведения в одно целое. Итак:
- В основе либретто "Волшебного мандарина" Бэлы Бартока, "Скифской сюиты Ала и Лоллий" Сергея Прокофьева и "Дафниса и Хлои" Мориса Равеля, как и "Петрушки" И. Стравинского, прозвучавшего вечером, лежат священные тексты народов мира и взаимные превращения с переходом функций в пантеонах у древних протославянских, греческих/римских германских... и других божеств. По сути, до сегодняшнего дня, опусы остаются неразгаданными, многие постановщики, всякий раз прикасаясь к балетам, отсекают от них самое важное, так и не поняв, в чём суть музыкального мифа. И тогда спектакли уходят из жизни, канув в лету. Валерий Гергиев, похоже, все загадки разгадал, давая нам возможность размышлять, узнавать и наслаждаться, купаясь в симфоническом оригинале;
- Истории создания заявленных произведений обросли целой массой слухов. Все три балета связаны с именем Сергея Дягилева и его Русских сезонов, хоть в каждом случае по-разному: и французскому композитору М.Равелю, и художнику Л.Баксту, и балетмейстеру и сценаристу М. Фокину, и венгерскому либреттисту М.Лендьелу Сергей Дягилев предлагал заказ на музыку и сюжет к балетам для Сезонов сам, ещё до начала мировой войны.
"Чудесный мандарин" Б.Бартока начался с либретто вышеупомянутого литератора М.Лендьела, вдохновлённого балетными спектаклями Русских сезонов в 1912 году (дягилевская труппа гастролировала тогда в Будапеште), чтобы, будто по переброшенной на несколько лет вперёд цепочке, увидевший это либретто Бэла Барток воодушевился, взялся за работу и впервые в 1926 году представил в Кёльне свой маленький шедевр по одобренному Дягилевым, но не использованному до тех пор рассказу. Барток подвергся жёсткой критике за аморальность сюжета, развращённость героев, и непонятность музыкального языка. В Будапеште ставить балет запретили. Единственный раз его удалось показать в Кёльне, благодаря высокой оценке бывшего тогда главным дирижёром Сенкара. Но после скандальной премьеры Маэстро был вызван на ковёр к бургомистру Кёльна. Ответ Сенкара был прост,- Барток гениальнейший из композиторов современности. Чтобы понять это, остальному миру пришлось подождать несколько десятилетий, когда балет был по достоинству оценён, и его наперебой начали ставить на всех престижных подмостках, - в Москве, Ленинграде, Лондоне, Милане, Париже, Нью-Йорке и бесчисленное количество раз в родном Будапеште.
Музыка балета Мориса Равеля была принята Дягилевым сразу и премьера её прошла с успехом в Париже незамедлительно, в 1912 году. Судьба балета Равеля, впервые поставленного Фокиным, оказалась наиболее счастливой. Возможно, этому поспособствовали и солировавшие В.Нижинский с Т. Карсавиной, и декорации Л.Бакста, и введённый в партитуру оркестра хор, возносящий слушателя прямо на Олимп. Туда же вознёс нас и Гергиев вместе с хором и оркестром Мариинского театра.
А вот С.Прокофьев, чтобы получить заказ, ездил за Дягилевым из Петрограда в Лондон и из Лондона в Рим уже в разгаре мирового пожара, в 1915м. В итоге, он оказался не у дел, получив отказ после прослушивания материала к балету "Ала и Лоллий". Повезло тогда молодому Прокофьеву или не повезло, но, раскритикованный Дягилевым и Стравинским за излишнюю тяжеловесность, громогласность и заковыристость сюжета и музыкального материала, осмеянный ими за композиторство в стиле Черепнина, он не стал сильно переживать, а превратил балет в четырёхчастную симфоническую сюиту, исключив несколько страниц из партитуры, а мы, в итоге, получили одно из величайших творений на тему древней Руси, по звуковому колориту напоминающее бородинские "Половецкие пляски" из "Князя Игоря" и очень похожее на раннюю монументальную сказочную живопись Ивана Билибина, Михаила Врубеля и Николая Рериха. Вот что сам Прокофьев пишет о решении судьбы балета после отказа Дягилева:
«...Я пересмотрел эскизы "Алы и Лоллия" и нашел, что если выбросить ряд малоинтересных кусков, останется музыка, которую не стоит класть под спуд. Эту музыку удалось распланировать так, что образовалась четырехчастная сюита, в которой материал расположился приблизительно в том же порядке, как и в несостоявшемся балете. Инструментовкой я владел уже в достаточной мере, чтобы взяться за большой оркестр и постараться выполнить ряд замыслов... А.Зилоти пригласил меня продирижировать "Скифской сюитой"...»;
- Если говорить об основных идеях и глубинных истоках балетов Равеля-Бартока-Прокофьева, они различны только при первом приближении. На более высоком уровне замечаешь, что каждый из них связан с определённым культом.
Время Первой Мировой войны, когда представителями стран -участниц, австро-венгром, французом и русским написаны истории о СКИФАХ, МАНДАРИНЕ (китайце) и ДАФНИСЕ, было переломным моментом мировой истории. А вот для Творцов открылись ворота к познанию вечных мифов, - дионисийских ли мистерий, в которые включены могущественные Пан и вакхи с вакханками, олимпийских ли, в которых крадущий Европу Бык-Зевс могуществен, протославянские ли сказания о Велесе и скифах, где тот же Бык уже низвергнут и бредёт по пыльным дорогам, запряжённый насильно, - венгерской ли городской истории об израненном, трижды убитом, но до тех пор не умирающем богатом китайце-мандарине, пока он, как Небо, не овладевает своей Землёй, полный крови, боли и страданий.
Как в "Дафнисе и Хлое" Равеля, мы можем найти Трёх граций у Прокофьева в "Скифской сюите" в образах подружек Героини. А в русской площадной драме в стиле итальянской комедии дель арт И.Стравинского "Петрушка", (герои которой, как Коломбина, дошли до нас из более древних эллинских театральных действ и культов), мы находим почти тех же героев, что и у Бартока, Равеля и Прокофьева. И все они охвачены пожаром священной ночи, преображающим хаос смешения чувств, где никогда нет смерти, но есть борьба начал, мистическая свадьба и бессмертие. У Равеля и Бартока те же герои, что и в "Весне священной" Стравинского, олицетворяют окружение Диониса, которые вместе с Паном, вакханками и козлами, увитыми плющом и лозами винограда, символически пьют вино, играют на флейтах и бьют в бубны, несмотря на то даже, что драма у Бартока разворачивается в квартале красных фонарей.
За более чем сто лет, прошедшие со времени создания балетов, сюита Прокофьева, при всём её величии, исполнялась крайне редко, поэтому ей и описанных автором в дневниках впечатлениям хотелось бы уделить немного внимания. За исключением нескольких исполнений в двадцатые годы ХХ века (1921 год - под управлением эмигрировавшего из России С. Кусевицкого в Париже, 1923 год - в Брюсселе, 1925 - в Москве, в 1927 - постановка в Берлине, дирижёр Г. Селл, о которой Прокофьев написал, что была так плоха, что он, не раскрыв инкогнито, покинул зал, 1927 год - Буэнос-Айрес, театр Колон, постановка В.Нижинского, затем после многолетнего перерыва в 1964 - постановка К.Тота в Братиславе, в 1969 год - постановка Г. Алексидзе в кировском театре Ленинграда с Барышниковым, очень неудачная, поскольку все смыслы таинств исчезли, оставлена была лишь фактологическая сюжетная линия), музыка сюиты Прокофьева почти не звучала на сценах до того момента, пока недавно к ней не обратился Валерий Гергиев. Правда, нужно сказать, что было сделано несколько ярких записей, одна из которых в исполнении культовой западной группы Металлика с симфоническим оркестром Сан Франциско, в семидесятых годах прошлого века.
Когда исследователь занимается поиском смыслов авторских произведений, в его распоряжении оказывается лишь видимая часть, собранная в жизнеописаниях, письмах, мемуарах. Истинные устремления и цели композиторы выражают языком партитур. После чтения авторских дневников Прокофьева нам может показаться, что он был человеком рациональным, излишне рассудительным, материалистичным. Но после знакомства со "Скифской сюитой" мы видим Мастера глобального масштаба, художника- панорамиста, кисть которого настолько впереди и ему самому неподвластна, что кажется, будто и сам Сергей Сергеевич едва поспевает за реальностью своего творения, за живостью образов и многообразием красок. В своей "Ала и Лоллии" Прокофьев становится виртуозом высшей драмы, доведённой до симфонической эффектности. Он изображает тотемных животных и полубогов-полулюдей, тяжёлой властной поступью пересекающих бескрайнее поле после очередной битвы. Его герои живут жизнью свободного мощного Ветра под Солнцем и Луной. Его скифы - победители, следующие по бесконечным дорогам вместе с могучими Буйволами, тяжёлая поступь которых выписана для ударных и меди. Этому животному, тотемному для славянского Бога Велеса, имеющему много коннотаций в древнегреческом и древнеримском пантеонах, герой сказки Киплинга наговаривал перед главной битвой магическое "Мы с тобой одной крови-Ты и Я". Мы почти слышим это заклинание в музыке. Велес Прокофьева,- как и Дионис - предводитель банды и владелец неумирающего сердца охваченного страстью китайца у Бартока, как и волопас Даркон вместе с богом Паном у Равеля,- безошибочно распознаются слушателем в качестве Гермеса/Меркурия, астрономически наиболее близкого к Солнцу/Велеса (скотьего/воловьего бога Власия). По версии либретиста, поэта-акмеиста Сергея Городецкого, Велес является воплощением самого Солнца. Возможно, но в мифологии, эта коннотация встречается реже. Хотя это не столь важно. Чем архаичнее образ - тем меньше коннотаций, чем современнее - тем больше.
Звуки прокофьевской симфонической сюиты обладают энергией живописи, а Прокофьев становится мастером панорамы. Что же мы видим, когда читаем выдержки из его дневника того периода, когда он писал Скифскую сюиту Ала и Лоллий, например, от 1(14) января 1916 года, и далее:
"...мой дневник совсем обленился за ныне прошедший 1915 год! ...Даю себе слово быть исправным. Спал до двенадцати. Сочинял "Игрочёночка"(Игрок, рем. автора статьи), я рад, что миновал скучное место- томного Астлея, хотя для Коутса надо постараться с англичанином, и то я уже так урезал его партию по сравнению с романом. С нетерпением жду приезда Бабуленьки - осталось немного. Расчёт такой: в январе (несмотря на двухнедельный перерыв из-за исполнения "Алы и Лоллия") кончить второй акт. В феврале написать третий - он короткий и увлекательный. И в конце марта быть в разгаре четвёртого..." (Знаки препинания автора сохранены).
Написано и иронично, и с нежностью.
В следующем письме Прокофьев упоминает русского композитора Николая Черепнина, ученика Римского-Корсакова. Его произведения в начале двадцатого века исполнялись почти в каждом концерте Русского музыкального общества в большом зале дворянского собрания (теперь филармонии им. Д. Шостаковича). В этом году ему также исполнилось бы 150 лет и в честь этого события Мариинский театр даст несколько концертов из произведений Н.Черепнина. Ещё одна, из тысяч других, заслуга В. Гергиева,- фестивали имени великих русских композиторов, некоторые из которых сегодня незаслуженно забыты.
Запись в дневнике Сергея Прокофьева от 6 (19) января:
" ... Идёт "Красная маска" Черепнина и "Ала", остальное пустяки. Таким образом, все репетиции делят Черепнин и я. Черепнин заявил:"Если бы мы оба были нахалами, мы бы рвали друг у друга время. Но так как мы оба будем деликатничать и стесняться друг друга, то оба недорепетируем". Очень запутанно, но я скоро раскусил идею этой фразы: настроить меня на деликатный лад и сыграть на этой деликатности; результат первой репетиции: Черепнин имел 1 час 45 минут, я полчаса, причём Черепнин же имел обиженный вид, что он не всё успел сделать. Так как Зилоти со своим переписчиком запаздывают, то у меня были партии только первых двух частей, правда, отлично переписанные и проверенные. Я поступил, без сомнения, остроумно, начав со второй части, которую оркестр заиграл с бойкостью и даже с увлечением учил пассажи. Кое-что звучит преинтересно, и вообще кажется "Алочка" будет целым фейерверком. Первую часть оркестр играл отлично и лишь с флажолетами мы завязли. На этом дело и кончилось, так как срок репетиции истёк. Хотя я репетировал полчаса, но так устал, что даже поспал дома. Ходил затем на конкурс, ничего хорошего не слыхал, да и публика сегодня стала хуже...".
Тогда оркестранты относились к Скифской сюите "Ала и Лоллий" по-разному, выучка по партиям давалась тяжело, за редким исключением. От громогласности рыдали медные группы духовых, ударные медлили от непривычки солировать, оказавшись в центре внимания. Во время первого, вызвавшего скандал, исполнения "Скифской сюиты Ала и Лоллий" п/у С.Прокофьева композитор И.Глазунов вышел из зала, часть зрителей свистела и топала ногами. А вот В. Каратыгину, Б. Асафьеву и А.Зилоти сюита очень понравилась. Впрочем, как и многим другим тогдашним слушателям. Сейчас оркестр Валерия Гергиева играет сюиту с упоением. А публика наиболее живо реагирует именно на те места партитуры, которые Прокофьевым в дневнике описаны, как наиболее тяжело дающиеся. В ХХI веке произведение завораживает зрителей целиком, с самых первых нот. История не знает сослагательного наклонения, но если бы Прокофьев объединился тогда в творческом процессе с нынешним Гергиевым, отказавшийся от балетной сюиты Дягилев плакал бы в отчаянии до конца своих дней.
Итак, 9 (22) января Прокофьев продолжает описывать репетиции "Алы" в очередь с Николаем Черепниным: "... Удалось настоять, чтобы сегодня было две репетиции: со струнными и с духовыми, которые происходили одновременно, одна в зале, другая в фойе. Со струнной репетицией прошло очень оживлённо, и я вогнал скрипачей в пот, уча пассажи. Хуже было с флажолетами, которые пищали, детонировали. Многие смеялись, но я не обращал на это внимания. А когда иные возмущались или гримасничали, имея, например, ДО и видя ДО ДИЕЗ у соседа, я давал объяснения вроде: до-диез для лёгкости написан вам вместо ре-бемоль, голоса движутся малыми нонаккордами с задержанными терциями и пониженной квинтой". Из этого объяснения они ничего не понимали, но так как я всю тираду отчеканивал быстро и уверенно и каждый раз не задумываясь, когда бы не был задан вопрос, то они сразу замолкали, боясь признаться, что ничего не поняли. ... С духовыми было хуже, залёнок (зал) - крошка, гром страшный, сложнее музыка, чем у квартета, диссонансы звучат резче, гримасы сердитее, и я, становясь на точку зрения фаготов и валторн, даже смущался, что заставляю их играть такие неприятности... ".
Действительно, состав оркестра Прокофьева расширенный, в маленьком репетиционном фойе всё это звучало убийственно громко, заняты 140 человек: 8 валторн, 4 тромбона, туба, 3 флейты, флейта-пикколо, 3 гобоя, английский рожок, 3 кларнета, кларнет-пикколо, бас-кларнет, 3 фагота, контрафагот, 4 трубы (труба-пикколо, труба-альт), 5-я труба ad libitum, литавры, треугольник, бубен, малый барабан, тарелки, большой барабан, тамтам, колокольчики, ксилофон, челеста, 2 арфы, фортепиано, альты, скрипки первые и вторые, виолончели, контрабасы.
Звучащий в прославленных и современных концертных залах, таких как московское Зарядье или Концетрный зал Мариинского театра в Петербурге, московская и ленинградская филармонии, БЗК и КЗЧ, опередивший время прокофьевский симфонический оркестр расширенного состава завораживает. Особенно, если за пультом гений симфонизма, Валерий Гергиев.
***
ХХII пасхальный фестиваль завершён, с 27 мая по 11 июня в Петербурге пройдут "Белые ночи". Услышать оркестр, хор и солистов труппы Мариинского театра теперь можно будет в городе у залива Балтийского моря, а вот звонарей, творческие коллективы из разных городов и Валерия Гергиева за пультом в самых отдалённых уголках страны мы увидим через год на 23 Пасхальном фестивале. Незабываемые впечатления подарены слушателям в этом году, столько тёплых встреч и прекрасной музыки сыграно в городах и посёлках регионов, в небольших и огромных залах, в рамках духовной хоровой и симфонической программ. В 2023м, впервые на фестивале мы услышали детей, чистотой и ангельским пением поделился с нами хоровой коллектив Капеллы мальчиков им. М.Глинки из Петербурга, ничем не уступающий Венскому хору мальчиков. Хор выступал в Главном зале Церковных соборов Храма Христа Спасителя. Ансамбль фольклорного и духовного пения "Сирин", древние распевы которого в простоте раскрывают неизведанные порывы связанной со Святым Духом человеческой души, укрепляет наши сердца. В этом году "Сирин" также впервые принял участие в Пасхальном фестивале Валерия Гергиева, концерт был дан в потрясающей красоты концертном зале Свято-Тихвинского подворья в самом центре столицы, рядом с садом "Эрмитаж", что в сочетании с завораживающим пением произвело эффект эстетического свойства. В Москве и подмосковных городах выступили выдающиеся хоровые коллективы из Красноярска, Москвы, Владикавказа, Петербурга и других городов России. Симфонические программы фестиваля были разнообразными, и, как всегда, они были идеально составлены. В Череповце, Самаре, Калуге, Тюмени, рахманиновских Ивановке и Великом Новгороде, древней Елабуге и Нижнем Тагиле звучала великая музыка в исполнении одного из самых выдающихся оркестров столетия.
Мариинские солисты, будто Нюрнбергские мейстерзингеры, путём алхимического делания превращены в мощный коллектив Маэстро Гергиевым. Сегодня каждый из них-явление исключительное. Примерно месяц назад, пока одна часть оркестра играла концерты Пасхального фестиваля, другая продолжала в штатном режиме работать на сценах театра в Петербурге и других городах. Все вместе они готовили программу предстоящих " Белых ночей" и будущих двух концертов в Зарядье 11 июня, а некоторые готовились к международному конкурсу им.И.Стравинского, так как приглашены стать членами жюри. Ими стали музыканты и оркестранты Мариинского театра, флейтисты Николай Мохов и Софья Вилланд, трубач Тимур Мартынов, фаготист Родион Толмачёв, тромбонист Алексей Лобиков, валторнист Дмитрий Воронцов, солист, баритон Владислав Сулимский. Такой состав жюри престижного международного музыкального состязания многое говорит об уровне музыкантов оркестра Мариинского театра. Их путь начинался также, как пару лет назад начался Мариинский Путь юной валторнистки Марии Сиротиной, худенькой хрупкой девушки, которая, едва окончив музыкальное училище им. Мусоргского и только-только поступив в консерваторию, пришла неопытной, хоть и талантливой, в оркестр Гергиева, а в этом году уже играла концерт И. Брамса для четырёх валторн и оркестра рядом с маститым гением-валторнистом оркестра, исполняющим самые сложные соло, Александром Афанасьевым, и впервые играла в оркестре на Пасхальном фестивале наравне с выдающимися опытными мастерами. Каким будет путь попавшей в алхимический котёл Марии, сомнений не вызывает. Сама она, как и другие, станет золотом рядом с Творцами, Собирателями и Хранителями Мариинского театра под руководством Маэстро Гергиева.
